Надежда рода - Евгений Решетов

И его физиономию ближайший час не покидало ошарашенное выражение. Он будто попал в другой мир, хотя, по сути, для него это и был другой мир. Даже высокое, со шпилем, здание вокзала поразило его. А уж когда мы вышли на умытую дождём улицу — тут его глаза едва не вылезли из орбит.

Вокруг было множество по-разному одетых людей, сплошной стеной росли пятиэтажные разноцветные здания с затейливыми лепными фасадами, украшенными барельефами. А посередине покрытой асфальтобетоном улице по блестящим рельсам скакал красный трамвай. И рядом с ним шныряли «глазастые» автомобили с колёсами похожими на мотоциклетные.

Некоторые из машин оказались с открытым верхом — и мы узрели мягкие сиденья-диваны и рули, напоминающие сильно уменьшенное тележное колесо. А катались в этих тачках разодетые дамочки с затейливыми шляпками и господа в дорогих костюмах и с котелками на головах.

Помимо автомобилей я увидел наёмные экипажи с кучерами и лошадьми. Да и вообще — кареты и прочие повозки ещё не изжили себя. Их оказалась примерно столько же, сколько машин.

В воздухе же смешались тысячи ароматов: угарный газ, канализация, навоз, человеческий пот, запах свежей выпечки, дамских духов… А от обилия звуков неподготовленный человек, вроде Сашки, мог оглохнуть. Над улицей разносились противные писки автомобильных клаксонов, конское ржание, женский смех, грубые мужицкие реплики низшего сословия, звон колёс трамвая, крики продавцом и попрошаек…

Шурик как-то весь скукожился, стоя на выложенном серыми булыжниками тротуаре, и беспомощно посмотрел на меня. А я ободряюще похлопал его по плечу и иронично проронил:

— Что, разочаровался? Маловата столица? Ну, ничего.

— Наоборот… — промычал парень дрожащим голосом. — Всё такое огромное. Я будто песчинка.

— Привыкай, — хмыкнул я и ещё раз окинул взглядом Царьград. Он в целом оказался похож на Санкт-Петербург. Авось мне удастся обосноваться здесь с комфортом. А пока же нам надо разыскать Илью. Он должен ждать нас где-то тут.

Неожиданно к Сашке сзади подлетел парень лет двадцати пяти, приставил к его спине указательный палец и гаркнул на ухо:

— Стоять, бояться, руки не прятать!

Шурик подскочил на месте, уронил потёртый чемодан и поднял ладони. Незнакомец же довольно заржал и произнёс:

— Трусоват ты, братец.

— Это я от неожиданности, — смешался Шурик. На его объёмных щёчках появился стыдливый румянец. — Вечно ты, Алёшка, со своими шуточками.

— Всё верно говоришь, Александр, — степенно проговорил ещё один парень примерно двадцати шести или чуть больше лет. Похоже, это и есть Илья.

Он только что подошёл к нашей троице уверенным размашистым шагом. И я сразу же обратил внимание на его приталенный тёмно-синий мундир с начищенными медными пуговицами, которые ярко сверкали на солнце. Ещё у него имелась фуражка с неизвестным мне гербом, кожаная портупея, сабля с красными рунами на эфесе и револьвер в кобуре. И он был единственным из нас четверых, кто носил оружие на виду.

Внешне оба старших брата оказались похожи на Шурика. Такие же курчавые, светловолосые, с голубыми глазами и крупными чертами лица.

Илья был образцово выбрит, выглажен и являлся самым крупным из братьев. Его рост составлял где-то метр девяносто, а вес под сто килограммов. Крупные мышцы едва не рвали мундир. А строгий взгляд поселился на серьёзном лице, будто вырезанном из камня.

Алёшка же на фоне обоих братьев выглядел глистой. Он оказался довольно худощавым, с впалыми щеками и острым кадыком. И взгляд у него был с прищуром, лукавый. Под носом росли тонкие щегольские усики, а на губах блуждала задорная полуулыбка.

Я с лёгким удивлением почувствовал, как от Лёхи тянет перегаром. Кажись, братец провёл весёлую ночку. Его серая рубашка оказалась порядком помята и немного торчала из чёрных штанов, а на ботинках красовалась застарелая пыль и потёки грязи.

Илья неодобрительно покосился на Алёшку, хмыкнул, а потом посмотрел на меня и проронил мужественным голосом киногероя:

— А ты, стало быть, мой новый брат. Отец мне на той неделе телефонировал и рассказывал о том, что у вас там произошло.

— Иван, — вежливо преставился я и пожал его протянутую руку. Она оказалась широкой, как лопата, мозолистой и твёрдой. И когда только Макар успел смотаться на телефонную станцию? Ума не приложу.

— Илья, — проронил здоровяк, отпустил мою руку и ткнул пальцем в сторону другого брата. — А это Алёшка. Он не всегда выглядит как выпивоха.

— Нормально я выгляжу, — огрызнулся тот и небрежно заправил рубашку в штаны. — Вот и всё. Жених.

— Ладно, нечего на месте без дела топтаться. Нас возница ждёт. За мной, — махнул рукой Илья и быстро пошёл по тротуару, держа спину по-военному прямой.

Мы потопали за ним, перепрыгивая или обходя лужицы, оставшиеся после дождя. Мимо нас деловито спешили прохожие. И никто из них не обращал внимания на разъярённого седовласого господина в чёрном костюме из дорогого сукна. А я недружелюбно посмотрел на него. Он отчитывал мявшегося перед ним паренька лет тринадцати. Тот опустил лохматую голову и уставился на свои поношенные ботинки без шнурков. Паренёк явно бедствовал. На его костлявых плечах мешком висела грязная рубаха с грубыми заплатками, а подпоясанные верёвкой вылинявшие штаны оказались короче, чем надо.

— … Почему не принёс пакет от Корсункова?! — верещал господин, нависнув над пацаном.

— Опоздал, ваше благородие. Он уже уехать изволил, — промычал тот, громко шмыгнув носом. — Простите меня великодушно. Не по злому умыслу не поспел я.

— Ах простите! Ах не по злому умыслу! — ядовито передразнил юнца дворянин и всплеснул «граблями», будто его иголкой в жопу укололи. — Сейчас ты у меня получишь…

Он взвинчено стащил с холеных рук тонкие кожаные перчатки с тиснёным узором, и наотмашь ударили ими по чумазому лицу пацана. Тот стойко принял удар, даже не став уклоняться.

А проходящий мимо них старик в сюртуке желчно пробрюзжал:

— По мордасам ему, по мордасам. Им это самая сласть.

— Козёл, — тихонько прошипел Алёшка и локтем толкнул в спину разошедшегося господина.

Тот покачнулся и непроизвольно шагнул с тротуара прямо в грязь. Затем резко развернулся и начал искать яростным взглядом того, кто его толкнул. И этим кем-то оказался Илья, так как предусмотрительный Лёха успел прыгнуть за его широкую спину.

Побагровевший от злости господин открыл рот, но заколебался. Его раскалённый взор скользнул по внушительной фигуре Ильи, по сабле, револьверу. И в итоге он со стуком захлопнул «варежку» и поспешно отвернулся, словно ничего не произошло.

Да, это тебе, сука, не слабых обижать. Я испытал нечто вроде гордости и вместе с братьями спокойно миновали дворянина. А паренёк между тем успел ускакать от греха подальше.