Почему мама снова навеселе - Джилл Симс

уж собаки намного лучше некоторых двуногих). Джаджи тоже своего рода собака-спасатель, просто он не настолько чувствительный, как Барри.

Мы много потакали капризам Джаджи в самом начале, когда он только у нас появился, по нему тоже было видно, что с рождения судьба к нему была не особо благосклонна – за два своих первых года жизни он сменил четырех хозяев, пока в конце концов не оказался у нас. Со временем стало понятно: менял он хозяев не потому, что люди попадались ему скверные – это у него самого был скверный характер. И тем не менее он мой песик и я люблю его всей душой. Но малыш Эдвард не намеревался выслушивать мои душевные излияния про чудесных собачек, он хотел бегать и орать.

– Сними! Пути меня! Пути! Атпути! – вопил он.

Ханна все еще пыталась высвободить его из курточки, а он уже вырвался из рук и бросился к лестнице, забрался по барьеру лихо, как человек-паук, перелез на ступеньки и поскакал наверх, пока мы в замешательстве пытались открыть дверцу, потому как перелезть через нее взрослому было затруднительно.

Я-то рассчитывала, что мне удастся удерживать Эдварда на первом этаже, а потому на втором этаже все двери были открыты, и все комнаты наверху теперь были предоставлены на растерзание разрушительному урагану Эдвард, пока мы с Ханной пытались совладать с заграждением внизу (иронично, что такие приспособления не являются препятствием для детей, а вот для взрослых они просто непреодолимы). В какую комнату направился Эдвард в первую очередь? Ясно-понятно, что в комнату Джейн.

– Я лисую! – объявил он нам с радостью, размазывая по ковролину блеск для губ из последней коллекции Urban Decay. – Я холошо лисую? Мама, смотли! НЕЕЕЕЕЕТ! Я лисую! Хочуууу лисовать! – визжал он, пока Ханна отнимала у него тюбики с жидким блеском и пыталась убрать с ковролина следы помады. Она уже начала скулить от страха, представляя, как Джейн отреагирует на испорченный блеск для губ и как я отреагирую на испорченный ковролин, хотя его уже было не спасти, учитывая, сколько крема для автозагара и тонального крема на него было пролито самой Джейн.

– Прости, пожалуйста! – подвывала Ханна. – Он такой шустрый. Не успеваю я за ним, он все делает на бешеной скорости. Я для Джейн новые куплю.

– Да ну что ты, все нормально! – заверила я в очередной раз, и таких разов, видимо, будет несметное количество за то время, пока они у меня в гостях.

Вдвоем мы стащили вниз упирающегося и сопротивляющегося Эдварда, загнали его в гостиную.

– Здесь ему будет безопасно, – заверила я Ханну, – здесь же совсем нечего ломать. Да и пораниться здесь не обо что, – добавила я, оглядев свою гостиную. – Все розетки я закрыла мебелью, переставила все так, чтобы он не смог до них дотянуться, а то заглушки я давно убрала, мои-то дети уже перестали втыкать туда вилки, все хрупкие предметы переставила наверх, ему до них не дотянуться.

– Спасибо, Эллен, – со вздохом произнесла Ханна. – Как считаешь, я могу его отпускать?

– Ну да, конечно, все будет хорошо! – уверенно согласилась я.

– Все хорошо! – улыбалась я натужно спустя несколько минут после того, как Эдвард разодрал в клочья мою любимую книжку «Наездники», но ведь это были уже вторые «Наездники», первых «Наездников» постигла такая же участь, когда Питер был того же возраста, что и Эдвард сейчас.

– Все хорошо! – выдавила я из себя, когда Эдвард разобрал свою неразбираемую бутылочку с соком и пролил ее содержимое на ковер, а ведь вместо сока в ней могла быть простая вода, только вот Ханна поддалась на шантаж сына и заменила воду на сок в обмен на обещание Эдварда, что он будет тихо сидеть и смотреть в ее телефоне «Щенячий патруль».

– Все хорошо! – повторяла я уже без всякой уверенности, когда Эдвард хватал липкими ручонками и возюкал свою измазанную шоколадом мордашку по подушкам Laura Ashley и орал при этом, чтобы ему отдали его шоколадку: «АД-Д-ДА-А-АЙ ШИКАЛАТКУ!»

– Но ведь это ненормально, да? – скулила Ханна. – Ты только посмотри на свой дом! Мы здесь не больше часа, а он уже похозяйничал в комнате Джейн, изгадил твою гостиную и еще… БОЖЕМОЙ, ЭДВАРД! Отпусти собаку! НЕ ТРОГАЙ СОБАКУ! Нет, нельзя залезать на собаку, это не лошадка! НЕЛЬЗЯ ТАК ДЕЛАТЬ! ФУ-ФУ! НЕЛЬЗЯ!

К счастью для Эдварда, объектом его мучений был Барри, а не Джаджи, который благоразумно удалился с поля боя в мою спальню. Джаджи считает, что дети – это не так уж и плохо, просто сразу ему целого ребенка не съесть, а Барри считает их ценными раздатчиками вкусняшек и потому неотступно за ними следует, подхватывая на лету и с полу все те крошки, что с детей сыпятся, – он даже попытался слизать шоколадные следы на подушках, в то время как Эдвард старался его оседлать. Барри и не сопротивлялся, ведь ему это казалось малой ценой за вкусняшку в виде шоколадной размазни на подушке. На его месте Джаджи уже откусил бы ту руку, что тянула его за загривок, и на мой взгляд это было бы неплохим уроком маленькому деспоту, сеящему вокруг себя хаос!

– Все хорошо! – уже открыто врала я. – Барри любит детишек, да и ковер почистим, а уж подушки так и вовсе легко стираются. Я на них все время красное вино проливаю. «Наездников» новых купим, а Джейн я ничего не скажу про косметику. Вообще даже и заикаться не буду, а если она спросит, скажу, что она сама свои губнушки на какой-нибудь вечеринке потеряла. Видишь, все будет хорошо!

– Нет, – зашмыгала вдруг носом Ханна, а потом и вовсе расплакалась. – Не будет хорошо. Не будет. Так будет постоянно. Он неисправим. С момента, как он открывает утром глаза, и до момента, когда их закрывает ночью, он все вокруг себя ломает. Он даже днем уже не спит. Раньше он хотя бы днем засыпал ненадолго и я тогда пыталась хоть как-то привести все в порядок или же просто хоть полчаса отдыхала от этого ада. Но этот маленький ублюдок перестал спать днем, он меня и этого перерыва лишил!

– Ублюдок! – старательно повторил Эдвард. – Ублюдок-ублюдок-ублюдок-ублюдок. Мама ублюдок. Бабачка ублюдок. Эллен ублюдок. Ублюууудок. Папа ублюдок!

– Господи, Эдвард, нельзя говорить «ублюдок», это плохое слово! – просила Ханна сквозь слезы. – Пожалуйста, сыночек, не говори так больше, особенно про папу!

– Ублюдок! – радостно повторил Эдвард.

– Черт! – вырвалось у раздосадованной Ханны.

– Чолт, ублюдок! – выдал Эдвард.

– Ох, Ханна! – промолвила я, передавая ей коробку с салфетками, а Эдварду шоколадное печенье, все равно уже подушки не спасти, а Барри от