Военная история Римской империи от Марка Аврелия до Марка Макрина, 161–218 гг. - Николай Анатольевич Савин

ее к христианской теологии. Не испытывая мученического призвания, он умудрился избежать преследований, поскольку в своей родной Александрии возглавлял знаменитую в то время катехитическую школу и вовремя сумел ее покинуть, удалившись в более спокойную провинцию. Освободившийся именно после него высокий пост занял совсем молодой Ориген.

Почему же Север изменил свое первоначальное терпимое отношение к христианству? Можно предположить — под влиянием своих прославленных советников, Папиниана и Ульпиана. Оба они были последовательными почитателями древних римских богов, оба придерживались древнеримских идеалов и считали совершенно необходимым для блага государства продолжать старинную традицию. В том числе и традиционно отрицательное отношение к христианству всех предыдущих цезарей. Ведь большинство из них, не исключая благородного Марка Аврелия, пытались всеми возможными способами сдерживать распространение новой религии, усматривая в ней нечто чуждое для Рима, трудно поддающееся контролю государства, а в социальном отношении и вовсе опасное, поскольку основными последователями христианства были представители низших слоев населения.

В почитании же традиционных богов Север всегда был примером для подданных. Он очень серьезно относился к своим обязанностям, являясь верховным жрецом, будучи императором. И в этой должности был первым лицом империи во всем, что касалось культов. Он положительно воспринимал некоторые верховные божества в ряде римских провинций, например, в Африке, его родине, и в Сирии, откуда родом была его жена. С особенным почитанием Север относился к египетскому богу Серапису. Кроме того, Север верил предсказателям и магам, вещим снам, доверял астрологии, впрочем, как и большинство людей того времени.

Ужесточение отношения римских властей к христианству, несомненно, задержало распространение новой религии, быть может, на те самые 100 лет, которые понадобились христианству, чтобы овладеть умами и душами значительной части людей первой половины IV века, в том числе нобилитета, позволив тем самым христианству стать сначала равной, а затем государственной религией Рима. Эти 100 с небольшим лет до Миланского эдикта стали временем последней попытки язычества сохранить своё влияние на людей и свою идеологию жизни и политики в тогдашней Ойкумене, базировавшейся на достижениях греческой, римской, азиатской, финикийской, персидской, египетской и некоторых других цивилизаций дохристианской эпохи.

Консулами следующего, 203 года, Север определил своего брата Публия Септимия Гету и Гая Фульвия Плавтиана. Оба получили по второму консулату. Гета ненавидел Плавтиана, подозревал его в стремлении к узурпации, но боялся раздражить брата, души не чаявшего в префекте претория, поэтому помалкивал.

В конце концов Септимий так избаловал Плавтиана, что тот совсем перестал сдерживаться и, потеряв остатки совести, стал вести себя как полновластный властитель. По словам Кассия Диона, даже чиновник, устанавливавший порядок рассмотрения судебных дел императором, как-то в ответ на приказание Севера, в тот момент ничем не занятого, представить на его рассмотрение какое-нибудь дело, отказался выполнить распоряжение, заявив: «Я не могу этого сделать, пока мне не прикажет Плавтиан». На центральных площадях городов Плавтиану воздвигали памятники, пышностью превосходящие статуи императора, а возводили их и местные власти, и сенаторы, и частные лица. В храмах публично возносились молитвы богам за его здравие. Когда Плавтиан шёл по Риму, охрана требовала, чтобы никто не смел смотреть на него и все отворачивались.

Юлия Домна

А сам Плавтиан проводил дни и ночи в своем квиринальском дворце в самых разнузданных оргиях. Он изрыгал съеденное прямо на пиру, когда уже не мог переваривать пишу из-за обилия снеди и вина; шла дурная слава и о том, как он использовал девушек и юношей, но при этом собственной жене он никогда не позволял ни видеть кого-либо, ни появляться перед кем-либо, даже перед Севером и Юлией, не говоря уже о прочих.

С императором он настолько не считался, что даже позволял себе унижать его супругу, императрицу Юлию Домну. Опутывал ее грязными интригами и делал все, чтобы настроить Севера против жены, опасаясь ее влияния. Всемогущий префект даже подвергал пыткам приближенных дам императрицы и ее приятельниц из высших слоев общества, желая получить от них порочащие императрицу показания. Отлично отдавая себе отчет в намерениях Плавтиана и зная его силу, Юлия наконец решила вообще удалиться от всех государственных дел, вести уединенный образ жизни, занимаясь философией и общаясь только с интеллектуалами.

Среди последних выделялся грек Флавий Филострат, выдающийся эссеист, автор сохранившейся до наших дней биографии Аполлония из Тианы — знаменитого бродячего философа, мистика и чудотворца, жившего в I веке н. э., которого называли языческим Христом. Написан труд был по просьбе императрицы, очень почитавшей Аполлония.

Там были также историки Дион Кассий и Марий Максим, софист Филиск Фессалийский, знаменитый врач Гален, правоведы Эмилий Папиниан, Домиций Ульпиан и Юлий Павел. Возможно, именно к Юлии Домне — «истинной любительнице Платона» — обращается Диоген Лаэртский, автор известных жизнеописаний философов [III. 47].

Северу почему-то не сиделось в Риме. За все годы своего правления, он находился в Городе считанные месяцы, даже не годы! Вот и в начале 203 года Север вместе со всей семьёй и Плавтианом отправился на свою малую родину в Африку, возможно, в связи с возникшими там народными волнениями. Как раз во время этого визита, продлившегося два с лишним месяца, эта провинция, так же, как и Сирия, получила очень большие привилегии и была отстроена по всем тогдашним высшим имперским канонам, о чем свидетельствуют, в частности, сохранившиеся до наших дней развалины великолепных зданий и отличные дороги. Для своей родины Септимий не поскупился.

Кампания 197–201 гг. в Африке. Бледным цветом показаны завоёванные Римом земли

К тому времени в Африке произошли важные события. Со 197 года легатом при проконсуле Африки и командиром легиона III Augusta был назначен активный и способный полководец и администратор Квинт Аниций Фауст.

Родился он либо в Узаппе в провинции Нумидия, либо в италийском городе Пренесте. По всей видимости, Фауст был сыном Секста Аниция Сатурнина, знатного гражданина Узаппы и Сейи Максимы. В таком случае, Фауст был ещё одним африканцем, сделавшим карьеру при Септимии Севере. В 197–201 годах Фауст занимал должность легата пропретора Нумидии. За это время он построил несколько оборонительных фортов в Южной Нумидии и целый лимес в Триполитании, для того чтобы защитить провинцию от набегов кочевых племен гарамантов и мусуламиев, а также присоединил целый ряд оазисов к югу от триполитанского лимеса. Аниций действовал силами легиона III Augusta, который за эту кампанию получил почётный титул Pia Vindex, вексилляции сирийского легиона III Gallica, и нескольких ауксилий, среди которых известны размещённые им в Триполитании под командованием препозита limitis Tripolitanae Квинта Авидия Квинтиана когорты