Созвездие Лубянки. Люди и судьбы - Андрей Юрьевич Ведяев

главе с Херттой Куусинен – дочерью Отто Куусинена. Дед был ректором высшей партийной школы при ЦК Компартии Финляндии, и у нас не было проблем с поездками за рубеж. Поэтому у меня с детства не было никакого комплекса перед Западом. Джинсы, жвачка, кока-кола – всё это у меня было уже в 1956 году в Петрозаводске. В годы Карело-Финской ССР сюда направлялись лучшие кадры. В Петрозаводске были четыре театра, университет, огромная Академия наук – поэтому позднее именно отсюда, как, например, из Тюмени и ещё некоторых городов, черпались наиболее честные и преданные люди для топовых национальных проектов.

– В том числе и Юрий Владимирович Андропов. Хотя, конечно, после 1956 года началось засилье выходцев из Киева.

– У нас в Останкино, где селились прибывшие в Москву цэковские кадры, одно время говорили только на украинском языке. Сюда же из Финляндии приехал мой отец Рудольф Мартынович Хилтунен и поступил на только что открывшийся в МГУ факультет журналистики. В начале 1950‑х годов он проходил практику в «Московском комсомольце», после окончания МГУ работал ответственным секретарём в «Ленинской правде» – органе ЦК Компартии Карело-Финской ССР, а затем Карельского обкома КПСС, стоял у истоков Агентства печати «Новости». В Петрозаводске мы жили в элитном доме, в котором жили многие партийные руководители Карелии, в том числе первый секретарь Карельского областного комитета КПСС в 1958–1984 годах Иван Ильич Сенькин. Чуть подальше до своего отъезда в Москву жил Юрий Владимирович Андропов. В школе я сразу включился в пионерскую работу, меня избрали в совет дружины имени Дзержинского. И в первых числах декабря 1962 года на совете дружины кто-то сказал: «А вы знаете, ведь жива ещё жена Дзержинского Софья Сигизмундовна. 4 декабря ей исполняется 80 лет. Хорошо бы её поздравить как-то необычно». На что я сразу предложил: «Давайте я съезжу к ней и поздравлю. Отвезу ей карельскую ёлочку и поздравительные письма». У меня не было почему-то и тени сомнения, что так можно сделать. Я сел на поезд и приехал в Москву. Сам нашёл адрес Дзержинских. А они жили уже не в Кремле, а на Комсомольском проспекте, в сдвоенной квартире. До звонка я не дотянулся, поэтому просто постучал в дверь, а потом стал бить по ней ногами. И вдруг внутри такой голос: «Феликс, открой, там кто-то к нам рвётся!» Я, конечно, был поражён, поскольку Феликс Эдмундович уже давно умер. Тут открывается дверь, и внук Феликс говорит: «Бабушка, тут никого нет! Наверное, ветер гудит». А я был очень маленького роста, и он меня просто не увидел. Меня это возмутило, и я закричал на весь подъезд: «Как это никого нет! Мы, пионеры дружины имени Дзержинского, поздравляем Софью Сигизмундовну с днём рождения и с Новым годом!» Он так посмотрел на меня с удивлением, но провёл в квартиру. Бабушка напоила меня чаем с вареньем и погладила по голове – это я точно помню. Она гладила меня, а мне казалось, что мне передают эстафету.

– Точнее сказать, она тебя благословила.

– Да, Софья Сигизмундовна Дзержинская. После этого я начал основательно изучать историю семьи Дзержинских, и уже тогда понял, что Феликс Эдмундович был очень непростым человеком. Попутно возникла фамилии Бокия, организовавшего экспедицию в Лапландию для поисков остатков древней цивилизации…

– Может быть и ты её представитель.

– Я тоже там бродил в поисках Шамбалы. Но финны не произносят буквы «ш», «б» и «в». То есть Шамбалы в нашем понимании там нет. И мне потом говорили в окружении Ванги, что Шамбала – это не конкретное место, а такой туннель для общения. Во всяком случае, в 1962 году я возвращался из Москвы окрылённый успехом. По итогам поездки обо мне вышла статья в финской газете, потом меня от пионеров Карелии послали на Неделю дружбы в Эстонию. По возвращении на вокзале какая-то девушка с микрофоном задавала мне вопросы, я что-то говорил. Видимо, она была в восторге, потому что пригласила меня на радио. И уже с декабря 1963 года, в 12 лет, я вёл еженедельную программу на карельском радио. В 1964 году про меня сняли документальный фильм, потом был «Артек», после него «Орлёнок». 13 октября 1965 года в 13.15 Женя Давыдов собрал двенадцать толковых ребят и учредил коммунарский клуб «Товарищ», который стал младшим братом «Алого Паруса», с 1963 года выходившего в «Комсомольской правде». Первым коммунарским документом, который мне выдали, была справка для въезда в погранзону, подписанная Давыдовым. В ней говорилось, что «предъявитель сего Хилтунен Валерий, 14 лет, направляется для организации лагеря труда и отдыха коммунарского клуба “Товарищ” в сопровождении двоих: Колобова Александра, 14 лет, и Зайцевой Раи, 14 лет». Бумага была с печатью, и мы предъявляли её пограничникам. В 1968 году я увидел объявление о всесоюзном конкурсе, трое победителей которого будут без экзаменов зачислены на журфаки нескольких университетов. Всего было пять тысяч триста участников. Но мне удалось дойти с приключениями до финала, и я был зачислен на отделение радиожурналистики журфака МГУ. И уже оттуда попал в «Алый Парус». Вначале стажёром, а уже через девять месяцев корреспондентом, что тоже является рекордом.

– Валера, ты сказал, что был направлен Давыдовым, которого я кстати тоже знал по «Веснянке-74», для организации лагеря труда и отдыха. Звучит немного странно. Обычно считается, что работа не отдых, а отдых не работа. С чем связана идея такого лагеря?

– Идея связана с Полянским. Однажды на свадьбе его дочери побывал Хрущёв, после чего Никита все знания о молодёжи черпал у Полянского. А Полянский предложил создать российский «Артек», поскольку всесоюзный пионерский лагерь «Артек» вместе с Крымом отъехал на Украину.

Здесь автор должен сделать некоторые пояснения. В 1959 году было принято решение о строительстве нового пионерского лагеря в Краснодарском крае, в Туапсе. Он получил название «Орлёнок» в честь знаменитой песни:

Орлёнок, орлёнок, блесни опереньем,

Собою затми белый свет.

Не хочется думать о смерти, поверь мне,

В шестнадцать мальчишеских лет.

В 1962 году по инициативе «Комсомольской правды» здесь прошёл Первый Всесоюзный сбор юных коммунаров. В основу новой методики воспитания, которая обкатывалась в «Орлёнке», была положена «методика коллективно-творческого воспитания», обобщавшая опыт трудовых коммун. Её отличали коллективное планирование, коллективное исполнение и коллективная оценка сделанного. Всякий индивидуализм изгонялся. Термин «коммуна» указывал на идейно-методическую приверженность нового движения опыту макаренковской коммуны.

Детская трудовая коммуна имени Феликса Эдмундовича Дзержинского была образована 29 декабря 1927 года в пригороде Харькова на добровольные отчисления чекистов из своей зарплаты. Благодаря покровительству председателя