Старые девы в опасности. Снести ему голову! - Найо Марш

— Пожалуй. Да, пожалуй.

— Если бы люди не были толстокожими, — продолжал Ральф, — они бы просто сошли с ума. Возьми, к примеру, войну. Симми-Дик подтвердит. И Эрни с Крисом. А ведь это их отец. Да тебе любой это скажет, кто вернулся с войны.

— Может быть, может быть.

Ральф встал. Расправив плечи, он в упор посмотрел на отца:

— Вот кто действительно испытал настоящий шок — так это Камилла.

— Понимаю. Бедное дитя. Может, мне стоит поговорить с ней, Ральф?

— Пожалуй, — сказал Ральф. — Хорошо бы было. Вот пойду прямо сейчас и скажу ей. Она будет очень рада.

Отец сразу разволновался и сказал:

— Милый друг, ты, случайно, не…

— Да, папа, — перебил его Ральф. — Боюсь, что да. Я сделал Камилле предложение.

Отец встал и подошел к окну. За окном, весь белый от снега, стоял сад.

— Лучше бы ты этого не делал, — со вздохом сказал он. — Дульси вчера что-то насчет этого намекала. Мне кажется, что я… гм… как церковнослужитель, не подвержен какому-либо снобизму. Я все понимаю. Камилла — прекрасная девушка, и, не будь других обстоятельств, я был бы просто счастлив видеть вас вместе… — Он взъерошил свои жиденькие волосы и печально продолжал: — А больше всех по этому поводу переживает леди Алиса.

— Боюсь, что госпоже Алисе придется с этим смириться, — сказал Ральф, и в его голосе послышались звенящие нотки. — Очевидно, она прослышала, что мы встречались с Камиллой в Лондоне. Она уже пыталась читать мне нотации. Но скажи мне, па, по-честному — при чем тут, собственно, тетя Акки? Разумеется, она у нас замечательная. Я восхищаюсь ей. Но нельзя же воспринимать ее как оживший родовой тотем. Хотя вид у нее для этого вполне подходящий.

— Дело не только в ней, — с еще более несчастным видом проговорил отец. — Понимаешь, Ральф, ведь есть кое-кто… Ты уж меня прости, сын, но позволь тебя спросить… Разве у тебя нет… — Мистер Стейне запнулся и беспомощно посмотрел на сына. — Ну, ты понимаешь… — запинался он. — Ходят слухи. Я не хотел слушать, но все равно…

Ральф догадался, к чему он клонит:

— Ты про Трикси Плоуман, да?

— Да.

— А от кого ты слышал? Пожалуйста, скажи.

— Старик Вильям говорил.

У Ральфа перехватило дыхание.

— Этого я и боялся, — вздохнул он.

— Он был по-настоящему взволнован. Говорил, что его долг — рассказать все мне. Ты же знаешь, каких он серьезных взглядов. Вероятно, Эрни видел вас вместе с Трикси Плоуман. Старик Вильям был еще сильнее обеспокоен тем, что в прошлое воскресенье.

— Нет, это невозможно! — возмущенно воскликнул Ральф. — Кажется, мне просто на роду написано «проклятие Андерсенов» — как выражались в пьесах эпохи Реставрации. Нет, па, даже бесполезно тебе объяснять… Ты только расстроишься. Я же знаю, что ты воспримешь эту историю с Трикси не иначе как… ну, как…

— Как грех? Но это так и есть.

— Но это же было просто мимолетное увлечение — со всеми такое бывает. И у самой Трикси было то же самое. Все произошло так естественно… Она просто уступила.

— Надеюсь, ты не ждешь, что я разделю эти взгляды.

— Нет, — подтвердил Ральф. — Это выглядело бы нелепо…

— Не важно, как бы это выглядело. Важно, как ты поступил. Важен живой человек, девушка — Трикси.

— Да с ней все в порядке. Правда. Она собирается обручиться с Крисом Андерсеном.

Пастор на мгновение зажмурился.

— Эх, Ральф! — вздохнул он, а затем добавил: — Вильям Андерсен запретил ему. Он говорил с Крисом в воскресенье.

— Да, но теперь-то в любом случае они смогут это сделать, — возразил Ральф и тут же устыдился своих слов. — Прости, па. Я не хотел, я не думал, что все так… Ну послушай, теперь все уже давно прошло. Я ведь тогда еще не был знаком с Камиллой. Я правда ужасно жалел об этом — потом, когда уже полюбил Камиллу. Разве это не засчитывается?

Пастор печально взмахнул рукой.

— Я говорю с чужим, — сказал он. — Я тебя теряю, Ральф. И это ужасно.

В глубине комнат раздался звонок.

— Телефон починили, — грустно сказал пастор.

— Я послушаю.

Ральф вышел и через некоторое время вернулся, весьма озадаченный.

— Звонил Аллейн, — сказал он. — Он из Скотленд-Ярда. После обеда они будут ждать нас в замке.

— В замке?

— Мы будем исполнять танец Пятерых Сыновей. Специально для них. И тебя тоже просили прийти.

— Меня? Но зачем?

— Потому что ты свидетель.

— О господи!

— Наверное, они всех созовут — вплоть до миссис Бюнц.

Ральф подошел к окну и встал рядом с отцом. Вдалеке, возле Восточного Мардиана, виднелся дымок — там была гостиница.

Подкрепившись с утра чайком, Трикси проверила, хорошо ли разгорелся в камине огонь.

Перед этим она отнесла в комнату миссис Бюнц завтрак.

Поведение ее при этом было несколько странным. Остановившись перед дверью миссис Бюнц с бидоном горячей воды, она стала напряженно вслушиваться в то, что происходит в комнате. Девушка нисколько не выглядела робкой или смущенной, напротив, выражение ее лица было полно мрачной сосредоточенности. По другую сторону двери миссис Бюнц звякала ножом о тарелку и чашкой о блюдце. Затем последовала серия звуков, означавших, что она поставила поднос на пол рядом с кроватью. Затем послышался скрип матраса, тяжелый глухой стук и звуки шагов босыми ногами. Трикси затаила дыхание и еще сильнее прислушалась, а затем без всякого стука распахнула дверь и вошла.

— Вы уж меня извиняйте, мэм, — пропела Трикси. — Извиняйте, ежели что не так. — Она прошла к умывальнику, поставила бидон с водой и, прошествовав мимо миссис Бюнц, вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. После этого она сразу побежала в заднюю комнату, где Аллейн, Фокс, Томпсон и Бэйли уже закончили завтракать и теперь обсуждали распорядок на день.

— Извиняйте, сударь, — степенно сказала Трикси.

— Ничего, Трикси, заходи. Какие-нибудь новости для нас?

— Ну, есть. — Она не спеша скрестила на груди свои полные руки. — Вот такие широченные, — сказала она. — А уж яркие — прямо всех цветов радуги, а поверху еще вот такущий слой пудры…

— Умница. Спасибо тебе огромное.

— Значит, нашего полку прибыло, мисс Плоуман, — сказал Фокс, лучезарно ей улыбаясь.

Трикси слегка улыбнулась в ответ, убрала со стола посуду, спросила, не нужна ли она больше, и вышла из комнаты.

— Жаль, — сказал Томпсон, обращаясь к Бэйли, — жаль, что так мало времени.

Бэйли, который был человеком семейным, лишь кисло улыбнулся.