Знак розы - Лейла Мичем

Адвокат аккуратно опустил чашку на блюдце.

— Когда мы закончим, ты увидишь, что у них есть все основания рискнуть. Единственное, что я могу сделать, - это убедиться в том, что они понимают, что ты действительноподашь иск, если Перси не согласится на обмен. Но запомни, Рэйчел, - независимо от того, выиграешь ты дело или проиграешь, Сомерсет потерян для тебя навсегда. Суд не сможет заставить Перси вернуть его тебе.

— Разве это не сыграет нам на руку? Мне ведь нечего терять. Разве не окажусь я в выигрышном положении?

— Только если ты уверена в том, что тебе действительно нечего терять.

Рэйчел с раздражением уставилась на него. Если она не может убедить даже собственного адвоката, что настроена идти до конца, то как сможет убедить в этом Перси?

— Все, что мне нужно знать, Тейлор, - со списком или без него, - есть ли у меня шансы выиграть, если мы обратимся в суд.

Тейлор встретил ее гневный взгляд мягкой улыбкой.

— Не хочу показаться нескромным, но, учитывая то, что представлять твои интересы буду я, я сказал бы: да, у тебя есть шанс выиграть дело - еслитебе угодно так выразиться. Ты можешь получить колоссальную компенсацию за понесенный тобой ущерб или постановление о возвращении тебе собственности твоего отца со всем, что на ней находится.

Рэйчел облегченно выдохнула и расслабилась.

— Тогда этого должно быть довольно для Перси Уорика. Я понимаю, что на бумаге все выглядит очень привлекательно, Тейлор, но правда заключается в том, что он и моя двоюродная бабка обманули отца.

— Ну и что? — лениво поинтересовался он, но приготовился пригнуться, если Рэйчел запустит в него чайником.

— То есть как это что?— Она и в самом деле была готова схватиться за чайник. — А то, что обман, совершенный тетей Мэри и Перси, стоил мне матери, вот что!

— Ага, — заметил Тейлор, — наконец-то мы шагаем в нужном направлении. — Он пододвинул к себе блокнот и взялся за карандаш. — Расскажи мне об этом, Рэйчел. Расскажи мне то, что должен услышать от тебя суд.

Неделя тянулась нескончаемо медленно. От Перси по-прежнему не было никаких известий. Рэйчел потихоньку начала ненавидеть холодную атмосферу городского особняка и проводила большую часть времени в маленьком дворике, ожидая, пока зазвонит телефон. На следующий день после ее возвращения из Маршалла Тейлор позвонил Амосу и оставил номер личного телефона. Но Амос нарушил все их планы, заявив, что Перси сам позвонит Рэйчел и сообщит ей о своем решении, - и этот его шаг сделал ее фактической пленницей дома, поскольку теперь она вынуждена была оставаться неподалеку от телефона. Она сердито заявила Тейлору, что это хитроумный маневр, призванный дать Перси последний шанс оправдаться, но, если он попробует сделать это, она переадресует его в офис Тейлора.

Однако пока что Перси не предоставил ей такой возможности.

С каждым днем тревога и чувство одиночества становились все сильнее. Поначалу, пока Рэйчел еще чувствовала себя больной и разбитой, идея пожить у подруги и впрямь выглядела привлекательной, поскольку Кэрри могла поддержать ее и утешить. Но не прошло и недели, а Рэйчел уже жалела о том, что приняла предложение Кэрри. Ослепительная белизна окружающей обстановки напоминала медицинскую лабораторию, а Кэрри редко оказывалась рядом, чтобы предложить обещанную эмоциональную поддержку. Она отсутствовала целыми днями - должность менеджера по связям с общественностью требовала ее постоянного присутствия на работе, а по вечерам она либо задерживалась допоздна, либо ужинала с клиентами.

— Милая, прости меня! — взмолилась Кэрри в четверг, когда, вернувшись домой поздно вечером, застала Рэйчел на кухне за мытьем сковородки, в которой та приготовила себе очередной омлет. — Приглашая тебя, я и представить не могла, что буду так занята. Но вот что я тебе скажу. Завтра вечером мы отправляемся на вечеринку, а в субботу пройдемся по магазинам и поужинаем с моими друзьями. А Перси может оставить свое сообщение на автоответчике. И никаких «но»! Я настаиваю. Иначе ты здесь окончательно покроешься плесенью.

В ту ночь - или, точнее, под утро - Рэйчел пообещала себе, что если благополучно переживет оставшиеся до понедельника три дня, то уедет отсюда, постаравшись навсегда забыть о Кэрри и о ее отце. К тому времени ей позвонит Перси, согласится на ее условия, и она откажется от услуг Тейлора и переселится в дом Ледбеттера.

Каким-то образом Рэйчел вытерпела вечеринку в чьем-то пентхаусе, бурный поход по магазинам вместе с Кэрри в субботу и ужин в тот же день вместе с ее друзьями в ресторане «Старая Варшава».

Наступило воскресенье, и Рэйчел проснулась с таким ощущением, будто по ее телу ползают полчища муравьев. Дрожа от холода, она отправилась на кухню, чтобы сварить кофе, и обнаружила записку от Кэрри. Завтрак в кафе «Мэншн» на улице Тертл-крик отменялся. Ее срочно вызвали в офис, чтобы подготовить какие-то материалы на понедельник. «Отлично!» — подумала Рэйчел. Учитывая то, как она себя чувствовала, сегодня она была бы за столом явно лишней.

И потянулся день, показавшийся ей бесконечным. Рэйчел не находила себе места. С регулярностью метронома она входила и выходила через раздвижные двери, ведущие в патио. Девушка выпила бесчисленное количество чашек горячего чаю, чтобы успокоить нервы и согреться. Девственно белый телефон, висевший на безукоризненно белой кухонной стене, то превращался в ее заклятого врага, то становился лучшим другом. Почему Перси не звонит? Что он может обдумывать так долго? У него оставался один-единственный выход, и он знал об этом. Рэйчел упрямо отказывалась рассматривать возможность невероятного - что он не примет ее предложения.

Вновь, в который уже раз, вернувшись в патио, она услышала, как колокола на башне соседней церкви затеяли праздничный перезвон. Они пробили одиннадцать раз, и Рэйчел вдруг охватило дурное предчувствие. Теперь она не сомневалась, что Перси непременно дождется самого последнего момента и только тогда позвонит ей, чтобы сообщить о своем решении. Просто для того, чтобы помучить ее, он снимет трубку лишь завтра утром, перед тем как откроется контора ее адвоката. Ей не стоит ждать звонка раньше этого времени. Телефон зазвонит только тогда, и ни минутой раньше.

Раздосадованная сверх всякой меры, Рэйчел взяла в руки древний том неопубликованной истории Толиверов, который прихватила с собой, чтобы убить время. Странно, что тетя Мэри никогда не упоминала об этой книге и не показывала ее... Вероятно, потому, что в ней не содержалось ничего нового для нее. И вот под звуки колоколов, затихающих вдали, и жужжание последних пчел Рэйчел открыла древнюю обложку и стала читать.

Перси вслушивался в звучащий над головой колокольный перезвон, призывающий прихожан в Первую методистскую церковь, куда он приходил почти каждое воскресенье, если не считать того времени, когда был на войне и в деловых командировках. Он уже не помнил имен и лиц тех, кто занимал место на кафедре. Большинство проповедников оставались столько, сколько позволял епископ, так как сундуки церкви были полны, нужды паствы - немногочисленны, а жизнь в Хоубаткере - проста и незатейлива. Никто из священнослужителей не сказал ничего такого, что вдохновило бы Перси или указало бы ему иной путь. Он приходил сюда за покоем, музыкой и умиротворением, какого не испытывал больше нигде.