Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

раньше, тем лучше. Если успею, то лично доведу это дело до конца. Если нет – придется вам

* * *

Прервавшись, Черчилль извлек из нижнего ящика какие-то бумаги.

Потряс ими в камеру, и швырнул на стол, заявив повелительным тоном:

- У настоящего Гарика была редкая группа крови. Четвертая отрицательная. Из-за этого он однажды чуть ласты не склеил. Попал в серьезную заварушку, был ранен. Потерял много крови. Донора для него едва нашли. С тех пор, он регулярно сдавал кровь. Стабильно, раз в месяц. Чтобы в случае чего, спасти самого себя. А потом вдруг, резко перестал. После аварии. Здесь у меня выписка из того самого донорского центра, с подробным анализом его крови и датами. А вот здесь… - снял перстень, демонстрируя в объектив камеры украшение, с небольшим красным камнем по центру, - образец его крови! Внутри капсулы. На данный момент, это все, чем я располагаю. И этого недостаточно. Конечно, можно скрутить самозванца, пустить ему кровь, отправить в лабораторию и сравнить красную жижу с «оригиналом». Но у них ведь могут совпасть группы. Даже тупо по теории вероятности! И что тогда? Он в шоколаде окажется, а мы в дерьме за клевету? Нет. Нужно что-то еще. Что-то более весомое. И время нужно. А как раз его у меня нет. Придется действовать по ситуации. Но кое-какие меры я все же приму. Моя святая обязанность, сохранить общак. Об этом я позаботился чуть ранее…

Он пододвинул к себе уже знакомую ей бархатную коробочку, и извлек оттуда ожерелье, которое сейчас красовалось на шее Лизы. Она невольно коснулась украшения, в то время, как ее отец на экране держал его на одном пальце, раскачивая, подобно маятнику. Вскоре он пояснил:

- Я инвестировал почти все наши общакОвские бабки в брюлики. Как показывает практика, стабильнее валюты еще не придумали. Камням дефолт не страшен. Братва, здесь заложены космические суммы. Никакому безродному ублюдку наш общак не достанется. Он не прикосновенен! Не забывайте, что с него и зоны кормятся. По совести поступите. Как и положено, пусть перейдет к следующему смотрящему. И уже он распорядиться финансами, исходя из общих нужд. Я не оставлю своего приемника с голым задом! Ему не придется начинать все с нуля! Ваш новый лидер будет твердо стоять на ногах. А тем, кто мечтает обогатиться за наш счет… как бы не пришлось сосать до красной рвоты, мечтая о нашем бабле!

Отец криво усмехнулся. Но секунду спустя сделался еще серьезнее, чем был.

- Макар, - произнес, сурово хмуря брови. – Ты должен знать: я выбрал тебя в качестве подсадной утки для Гарика не потому, что дико ревновал к тебе жену. Не потому, что хотел держать тебя от нее на расстоянии. Это все, безусловно, было. Но причина в ином. Несмотря на все недостатки, коих у тебя до хрена, ты – самый самоотверженный и преданный человек из всех, кого я повидал на своем веку. Ты не знаешь полумер. Если любишь, то одержимо. Если ненавидишь, то открыто. Если берешься за дело, то отдаешься ему целиком. Без остатка. Ты чем-то напоминаешь мне самого себя. Забавно, правда? Говорю тебе это, а у самого внутри все клокочет. Понимаю же, что ты увидишь данную запись лишь в одном случае. Когда уже ничего не исправить, и назад не отмотать. И она теперь свободна. Моя девочка. Глубоко несчастна, но свободна. Сука! Люблю ее так, что с собой утянуть готов! Заклеймить готов, и растерзать одновременно! Но ей всего двадцать шесть. У нее впереди целая жизнь. Не хочу, чтобы она провела ее в скорби. Это твой шанс, Макар. Помоги ей оправиться от потери. Не факт, что она подпустит тебя к себе, как мужика. И мне искренне хочется верить в свою исключительность для нее. Но… как друг ты ей необходим. А там уж, как карта ляжет. Сможешь сделать ее счастливой – сделай! Сможешь стать достойным защитником для моей дочери - стань! И к слову, это тебе… - Черчилль продемонстрировал ожерелье. – Решение обдуманное и взвешенное. Пойму, если откажешься – ответственность нехилая, но именно тебя я хочу видеть своим приемником! Покумекай над этим. Все… отбой!

На этой шокирующей для всех ноте запись прервалась. Экран исказили помехи. А мгновение спустя, видео продолжилось, но уже от лица ее мамы.

Глава 74

Почти сразу Лизе поплохело. Если до этого момента она умудрялась хоть как-то «держать» лицо, то теперь сдалась окончательно. Ей стало нечем дышать из-за болезненного комка в горле. Из-за непролитых слез, от которых страшно жгло и выедало глаза. Из-за проклятого пепелища где-то там… в области сердца. Она никак не могла взять себя в руки. И даже не пыталась успокоиться. Знала, что бесполезно. Эмоции хлестали ее наотмашь. Не щадя.

Без особых усилий сметали в бездну весь ее самоконтроль. Она завороженно смотрела на свою маму… живую, несломленную, гордую, красивую до умопомрачения, и готова была в голос выть, от желания… просто прикоснуться к ней. Крепко прижать к себе, и никогда не отпускать, шепча на ухо: я здесь, мамочка! Я рядом, родная! Мы все с тобой преодолеем! Но, увы. Глупые детские надежды сдохли. Давно разбились о скалы жестокой реальности. И дата внизу экрана, лишний раз подтверждала это. Лиза с небывалой горечью принимала тот факт, что данную запись мама сделала всего за неделю до своей гибели. Бегло взглянув на Макара, она поняла, что тот вообще пребывает в некоем подобии транса. Он, точно одержимый, таращился на ее мать. С тоской. С абсолютным обожанием. Не мигая. Забывая даже дышать. В какой-то момент, явно сам того не замечая, он схватил Лизу за руку. Совершенно не контролируя силу, смял ее ладонь своими стальными пальцами, чудом не раздробив ее бедные косточки.

Девушка зашипела от боли, но руку отнимать не стала. Так… ей было чуточку спокойнее. К тому же, встрепенувшись, Зарутский сам ослабил хватку. Как раз вовремя. Собравшись с мыслями, мама тяжело вздохнула, и произнесла с укором, глядя прямо в камеру:

- Вы говорили - крепись, Марина! Таков он, наш мир. Жестокий и циничный. Вы уверяли - время лечит! Нужно только продержаться. Нужно только перетерпеть. Первый год – самый сложный. Выстоишь – полегчает. Боль стихнет, раны затянутся, и ты научишься жить заново. Так вы говорили мне, когда я умоляла вас, пристрелить меня, и положить рядом с ним! Вы… всё врали. Врали, глядя мне прямо в