Кровь ниори - Людмила Минич

Он смотрел и смотрел, пытаясь вырваться. Как будто попал в бесконечный круг. Только он вспоминал свой дом, мать и родные места, только проникался заботой, любовью и нежностью, только возвращался домой – и сразу же попадал в каменный мешок без окон и дверей, из которого нет исхода. И он вновь бился о стены, и снова попадал в родные края, а потом – опять между стен, сжимавших мир до нескольких шагов. Он рванулся прочь, пытался кричать – и не мог, но все рвался и рвался из этого круга. Он не останется здесь! Ни за что!

Он снова орал в полный голос. Когда в глазах прояснилось, он увидал склонившиеся над ним лица в шлемах. Стража. Где он?

– Хорошо! – послышался голос. – Наконец-то! Теперь дайте ему это.

В руках одного из стражников появилась маленькая фляжка. Леки схватили за плечи и приподняли. Он брыкался. Но его слабые рывки не могли помешать здоровенным стражникам. Один из них схватил его за подбородок. Другой ножом разжал зубы и влил в рот какую-то дурно пахнущую гадость. Леки хотел было плюнуть, но ему зажали рот и нос. Влага обжигающим потоком понеслась вниз. Нутро свело, и Леки скорчился в руках стражников, потом обмяк. В голове прояснилось, но не настолько, чтобы рассудок полностью вернулся к нему. Зато теперь он стал беспокоен. Заерзал на каменном полу, задышал. Теперь и речи нет, чтобы заснуть. Да он и не станет больше…

За окном уже сильно грохотало. Он провалялся не так уж и мало.

– Прочь! – властно сказал Истарма. – Являться только на мой зов!

Стражники посыпались в узенькую, тяжелую дверь.

Леки очумело поднялся в той луже, что сделалась вокруг него. Его опять поливали водой. Что за жизнь такая?

– Ну вот. – Истарма приблизился и склонился рядом.

Он уперся взглядом в его лицо, и Леки наконец ощутил всю силу нечеловеческого взгляда Истармы. На него смотрела пустота. Из человеческих глазниц. И она была гораздо хуже той, что приходила в виденьях. Та хоть сама по себе. А эта… Эта давила и рвала все внутри на куски. Высасывала жизнь по капле. Леки почувствовал дурноту, потом истому, пот катился градом. Тиган взламывал его, как тонкий лед, а у Леки уже не было сил противиться. Почти обездвиженное тело отказалось сражаться, ум тоже уныло бездействовал. Только страсть, еще жившая в нем, притаившаяся где-то далеко, в том уголке, куда не достали снадобья Истармы, сопротивлялась отчаянно.

«Не хочу!» – яростно бросал он в эти глаза. «Почему?» – спрашивал его разум. «Зачем так мучиться?» – возмущалось тело. Но Леки не давал себя запутать. «Не хочу! – говорил он. – И все!»

Но он гнулся под этим натиском. Словно все его силы уплывали в эти две дыры на лице тигана. Пустота жаждала. Она не остановится, пока хоть что-то остается. А потом…

«Стой!» – сказал себе Леки, лежа на полу. Воля плавилась, как снег под солнцем. Слишком много всего, как будто он переломится сейчас. Его начало выкручивать, точно так же, как в виденьях, с той лишь разницей, что все это наяву. Ужасно. И больно. Как за последний колосок пеллита, он уцепился за тех, кто мог бы помочь. Она хочет жрать, эта тварь? Так пусть подавится! И Леки вспомнил Триго. Который жил, мучился и пел у костра, и которого теперь нет. Это он убил его, Истарма, что склонился перед Леки… и глядит. Всю свою ненависть он слил в эти глаза, всю свою ярость, боль и злость, что мучила его каждый миг в последние дни. На, получи, тварь!

Скоро он почувствовал, что остывает, и зачерпнул внутри еще. У него ее слишком много скопилось. На Истарму хватит, и еще на канд таких же, как Истарма. Но раз за разом он черпал, и черпал, отыскивая в себе уже последние крохи, а две дыры не стали слабее. Наоборот. Они тянули все сильнее. Все отдал, а стало только хуже. Боли о Триго больше не было, лишь пустота. Не удалось.

Это человеческий расчет, вдруг понял Леки. Что хорошо, то помогает; что плохо, то вредит. А твари было все равно, что всасывать. Лишь бы посильнее, лишь бы побольше. Она одинаково лакомилась и любовью, и ненавистью. И тут Леки дрогнул.

Он мелко задрожал. Его пронизал ужас, который он чуял возле Просеки. Только хуже, еще хуже. Страх обнимал, доводил до безумия.

– Вот и ладно, – довольно проговорил Истарма. – Ты не так уж прост. Но и не особенно силен. Мне попадались и получше тебя. А теперь я буду спрашивать. А ты мне все расскажешь, все, что знаешь. И тогда, быть может, выйдешь отсюда живым. Если… твои слова приведут меня в хорошее расположение.

Леки половины не понимал. В голове снова путалось, в последний проблеск своей воли он вложил все, что оставалось. Все, сил больше нет.

– Что ты знаешь о найюмах?

Найюмах? Леки где-то слышал. Кажется, Дэйи упоминал. Когда-то…

– Так, – непонятно сказал тиган. – Давай начнем с другого. Кто твой дружок? Тот самый Дэй? Когда он был в Эйянте? Откуда знает Айсинских тварей?

Дэйи. Кто… Страж. Самый лучший. А его не уберег… Потому что Леки дурак. А еще эта Белая Птица, чтоб ее ощипали…

Он захлопнул челюсти. Что это? Неужто он все это вслух болтает? Только не понял как. Что же это такое?

– Страж? Какой страж? Чей? – спрашивал Истарма, впившись в Леки своим страшным взглядом. – Страж найюмов?

Леки изо всех сил сцепил зубы, намереваясь молчать во что бы то ни стало.

– Говори! – приказал Истарма. – Говори! – велел он, и зубы разжались сами, пропуская вперед непослушный язык.

– Чей страж? Колдунов? Что ты знаешь о них?

«Ничего», – хотел брякнуть Леки и не смог. Пустота видела обман и всосала его так же, как и все остальное.

– Кто такие колдуны? – Истарма не впадал в ярость, напротив, он становился все спокойнее. Это тварь сейчас владела им, а не он ею. – Кто такие? Где скрываются? Где? Отвечай! Где? Назови место!

Леки поплыл, будто по волнам. В голове зашумело. «В…» – хотел он ответить, даже рот открыл и… не смог. Забыл. «В…» – снова напрягся он. Ага, где-то в лесах.

Но как только хотел уронить про леса и вновь открыл рот, как страшный вой в ушах перекрыл уже найденный ответ. Он сосредоточенно думал. Его о чем-то спрашивают… О чем?

– Отвечай! – гудел Истарма.

Там. В ле… Зеленые тени прыгали по деревьям, это луини протягивали ему руки. Прыг-скок… Как приятно…

Его трясли.

– Где скрываются колдуны? – снова ворвался Истарма в его помутневшее сознание.

– Какие? – глупо спросил Леки.

Про что это он? С ума, что ли, съехал?

– Колдуны! С юга! Найюмы! – бросал Истарма прямо из глубины своих глаз. – Где они прячутся?

Бедная голова все больше и больше погружалась во тьму, но слова Истармы упорно прорывали ее колкими лучами. Или это глаза?..

Заклятье народа ниори, древнее и сильное, подкрепленное силами сэниэкийи и законами Великой Матери, сражалось с пустотой другого мира, не признающей иных законов, кроме своих. И никто не мог взять верх. Но Леки, что болтался посередине между ними, угасал, плавился, уходил прочь в темноту, в безумие… но все-таки говорил, уже сам не понимая того, что лепечет. То звук, то слово… то пустое, то нет…