Н. С. Хрущев. Воспоминания. Время. Люди. Власть. В 2 книгах. Книга 2 - Никита Хрущев

Из Москвы он улетел в США. Там он, неожиданно для нас, рассказал в Госдепартаменте о беседе со мной во всех подробностях. Я был ошарашен. Сукарно надеется, что Субандрио – его человек, а он на деле оказался человеком США![366] Мы, узнав об этом происшествии, сообщили о нем Сукарно. Но, как и при случае с Насутионом, президент никак не реагировал, остался невозмутимым и заявил что-то успокаивающее, прося меня не придавать делу особого значения. После такого его ответа у меня сложилось впечатление, что министр иностранных дел информировал руководство США с ведома, а возможно, и по совету Сукарно. Я доныне это допускаю. Ведь Сукарно был человеком себе на уме. Какие цели он реально преследовал? Возможно, хотел через США нажать на Нидерланды? Оба этих государства были союзниками по НАТО, хотя США в открытую не симпатизировали Нидерландам, не желая такими авансами портить себе международную репутацию. А пока что Сукарно через посла просил прислать ему грамотных штабных офицеров, чтобы разработать план боевых действий на случай, если придется пускать оружие в ход. Мы пошли на это и послали туда своих людей. То есть Сукарно балансировал, используя и нас, и США для достижения поставленных целей. Это свидетельствует о том, что он умел строить различные комбинации. Однако такие его действия обижали нас, он-то нас не обо всем информировал, и мы многого не знали.

Практически получилось так, что голландцы были проинформированы о военных средствах, которые получила Индонезия. Сукарно демонстрировал, что они надежны и могут быть эффективно применены. Действительно, США после этого посоветовали Нидерландам пойти на переговоры.

Вашингтон нажал на Амстердам, и Нидерланды после переговоров согласилась передать Западный Ириан[367] Индонезии. Предварительно на Новой Гвинее провели опрос, и жители ее западной части высказались за присоединение к Индонезии. Надобность применять оружие отпала. Мы были очень довольны. А наши люди, обучив индонезийских военных, благополучно вернулись домой.

Почему же США заняли такую позицию? Как союзники Нидерландов, они в случае помощи им выглядели бы агрессорами, чего не хотели и, оберегая чистоту своих риз, не стали пятнать их открытой поддержкой колонизаторской политики. Наш же авторитет в глазах индонезийцев вырос. Мы опять проявили себя искренними друзьями народов, борющихся за свою независимость, и оказали помощь Индонезии не на словах, а на деле.

Еще несколько слов о Субандрио, о его двойственности, склонности к маневрированию. Когда в Индонезии разыгралась драма 1965 года, Субандрио арестовали, осудили и приговорили к смертной казни. Не знаю, казнили ли его, но мне было неловко читать о том, сколь недостойно он вел себя на суде, вымаливая себе жизнь. Рассчитывая на снисхождение суда, он рассказывал, как, будучи министром иностранных дел, информировал о секретных правительственных решениях оппозиционную мусульманскую партию[368]. Тогда Сукарно с ней расправился, и она ушла в подполье. Следовательно, наша информация о том, что министр иностранных дел Индонезии ведет двойную политику, была правильной.

В начале 60-х годов при нашей поддержке Индонезия достигла своих целей на Новой Гвинее. Затем Сукарно начал борьбу за полное вхождение острова Калимантан (бывший Борнео) в Индонезию, включая северную его часть. При образовании Малайзии[369] два района Калимантана отошли к ней. Сукарно развил бурную деятельность. Мы его поддерживали в печати, но сверх того ничего не предпринимали. До переворота 1965 года Сукарно свою борьбу за Калимантан не сумел завершить.

Отдельно расскажу о природе Индонезии. Она сказочна. Особое впечатление на меня произвела изумрудная зелень в Богоре, где находилась резиденция президента. Во времена колониализма расположенный там большой и роскошный дворец[370] принадлежал голландскому губернатору. От Джакарты до Богора всего километров 50. Дорога туда живописная, постоянно проезжаешь мимо колоритных базаров, где прямо на земле разложены огромные лотки с ворохами всевозможных фруктов. Наши люди таких фруктов не только не едали, но и не видали. Богорский дворец – из белого камня. Внутреннее расположение комнат типично дворцовое. Его архитекторы умело действовали: здание производит сильное впечатление и с фасада, и внутренним убранством. Перед дворцом раскинулся широкий зеленый луг, подстриженный в английском стиле.

Увидев его, я вспомнил свое детство в Курской губернии. Весной, когда крестьяне отмечали Пасху, вокруг все так же зеленело. Мне навсегда запомнилась радость весны, приход которой всякий человек в наших краях переживает после окончания зимы. Такие же чувства вызвал во мне тот луг, а рядом – небольшое озеро. При въезде на территорию Богорского дворца я увидел подвешенные к веткам дерева большие черные предметы. «Что это?» – спросил я. Оказалось, то были летающие лисицы, к вечеру они улетают. Эти животные типа летучей мыши живут стаями. Перед сумерками отдельные особи срываются с веток, делая как бы облет. Потом вся стая разом поднимается в воздух, как наши грачи, кружит вокруг места дневки и устремляется на кормежку. Эти ночные зверьки утром возвращаются, а питаются они фруктами, что является истинным бедствием для крестьян, владеющих фруктовыми деревьями.

Богорский дворец располагался на окраине огромного дремучего леса. Я заходил в него, но недалеко. Лес произвел на меня мрачное впечатление: солнце не проникает сквозь кроны, внизу сырость, стволы деревьев покрыты мхом, с листьев падают капли. В лесу я увидел на цепи двух орангутанов, привыкших к своему жалкому положению и сидевших смирно, с грустным видом. «Зачем вы их приковали? Это производит плохое впечатление», – сказал я Сукарно. Он промолчал.

Во время поездки я особенно страдал от климата. Я уже говорил об этом. Все липнет к телу, все влажное, дышать тяжело. Но, с другой стороны, мне было очень интересно все это увидеть, все это созерцать. Мы наблюдали тропические ливни. Ливень разражался как шквал, возникал занавес из водяных струй. Тропический дождь продолжался около часа, потом он прекращался. Выходило из-за туч яркое солнце, образовавшиеся на зеленой траве-мураве капельки воды искрились под его лучами. Раз после ливня на поляне перед дворцом в Богоре появились несколько десятков ланей. Они паслись на этой траве. Очень красивое зрелище.