Воинство сатаны - Дмитрий Воронин

И волею Вечного, удача покинула нас. Сапоги имперских легионов топчут святую землю народа ургов, наши ручьи утратили прозрачность, теперь их вода красного цвета, а злобные тарги жиреют — сейчас у них много пищи. Очень много.

За эти дни в моей скромной обители побывало много соплеменников — и тех, что могут лишь держать в руках оружие, и других, тех, чей голос громко звучит на военных советах или у алтаря Алмазной Тверди. Я знаю, как были разбиты урги — и я напишу об этом, чтобы и вы, дети мои, сумели узнать о тех временах, когда в один миг рухнуло величие Орды, смешанное с кровью и грязью тяжкой поступью легионов Железного Арманда,

И еще хочу рассказать вам, дети мои, что горе поражения помутило рассудок Великого шамана Аш-Дагота, ибо вознамерился он, вопреки явному желанию Вечного, вновь открыть врата в Стальные пещеры, где надеется разыскать огненных червей. Сила огненных червей, как считает он, сможет обратить вспять солдат Империи и принести ургам желанную победу. Но многие боятся, что деяние это окончательно отвернет от нас лик Вечного… боюсь этого и я, Ур-Шагал, провидец и летописец.

— Я видел его, госпожа. — Немолодой вампир склонил голову перед Таяной.

Было несколько странно видеть вампира, облаченного в форму имперского легионера, но Денис к этому времени уже знал, что такое иногда случалось. Люди, вынужденные столетиями жить рядом с самыми разными созданиями, постепенно вынуждены были либо смириться с этим соседством, либо начинать войну. Если гномы прятались в своих подземельях, где чувствовали — и не без оснований — себя в полной безопасности, если эльфы укрылись в лесах, отгородившись магическими завесами, стараясь не общаться со своими шумными и грубыми соседями, кроме как по достаточно важным поводам, то вампиры вынуждены были жить среди людей. И даже не потому, что человеческая кровь была им нужна для выживания, хотя и это имело место. Просто, как Жаров понял из объяснений Таяны, вампир нуждается в обществе. И ради питания, и ради продления рода… и, в конце концов, просто ради общения.

Конечно, люди не любили вампиров. Еще бы, кто ж будет относиться с симпатией к существу, которое, глядя на тебя, мечтает испробовать вкус твоей крови. Случаи, когда вампиры, подобно Мерлю, поселялись среди людей, врастая, так сказать, в общество, были редки. Да и там им в любой момент мог грозить костер.

Эльфы в этой ситуации схватились бы за свои луки, и воздух наполнился бы пением их не знающих промаха стрел. Гномы спрятались бы еще глубже, завалив камнями выходы на поверхность… ну, отказались бы от своего излюбленного напитка — пива, сваренного умельцами-людьми. Пережили бы.

Вампирам было некуда бежать, и их было слишком мало, чтобы сражаться.

Они выбрали мир. Настолько, насколько это вообще было возможно.

Откровенно сказать, и сами люди, по крайней мере те, кто стоял у власти, тоже не были заинтересованы в уничтожении этих созданий. Нашлись и дальновидные политики, и предусмотрительные военные. И вампиры получили свой шанс войти в сообщество людей, может быть, даже не на вторых, на последних ролях — но войти, попасть под защиту закона, который ясно и четко говорил, за какое деяние полагается плата серебром, а за какое — костер и кол в сердце. Тот же Арманд де Брей, несмотря на стойкую неприязнь к кровососам, с готовностью принимал их в состав своей армии, поскольку нет в этом мире лучших разведчиков и посыльных. Вот и сейчас этот вампир — не рядовой, десятник, командующий особым разведывательным отрядом, докладывал о результатах своего полета.

— Статуя установлена на широкой площадке возле пещер. Она и впрямь похожа на алмазную, сияет даже при свете факелов.

— Далеко? — коротко бросил барон.

— Пехоте полдня пути, — ответил вампир, мысленно прикинув расстояние. — А кавалерии там будет трудно, прямой дороги к этому поселению нет, а лес слишком густой. Кое-где и пехоте придется расчищать дорогу топорами.

— Они тебя видели?

— Конечно, — усмехнулся разведчик, демонстрируя слегка пожелтевшие от возраста клыки. Судя по его внешнему виду, вампир прожил на этом свете уже лет четыреста. Учитывая, что он сумел дожить до столь почтенного возраста, следовало отдать должное его умению ладить с людьми. — У ургов все еще есть шаманы…

Барон хмыкнул, расценив фразу то ли как шутку, то ли как комплимент. Скорее — как комплимент. После битвы у Беловодной у Орды и впрямь остались шаманы — вопрос лишь в том, сколько.

— Ты ранен?

— Пара стрел, — пожал плечами вампир. — Уже все заросло. А огнем они не кидались… боятся.

Присутствующие понимающе переглянулись. На месте шаманов они бы тоже побаивались даже простейших огненных фаерболов. Были тому причины…

Выслушав сбивчивый и многословный рассказ дочери, барон не стал проявлять ни недоверия, ни нерешительности. Об Оракуле он, конечно, слышал немало, и если характер древнего существа каждый рассказчик описывал исключительно в зависимости от личных обид, то в одном сходились все — Оракул не ошибался. И теперь, раз он предсказывает возможность гибели самого мира, к этому следует отнестись с должным вниманием.

К тому же необходимость добраться до алмазной статуи, которая виделась Оракулу как источник всех бед, вполне согласовывалась с планами самого барона. Орду следовало растереть в пыль… и Арманд намеревался сделать это в самые ближайшие дни. Что ж, придется поспешить.

Барон был полностью уверен в своих силах и когда заявил, что не пройдет и седмицы, как статуя будет у них в руках, вполне отдавал себе отчет в сказанном. Тридцать полностью укомплектованных легионов — страшная сила, способная смести с лица земли все, что может противопоставить Империи Орда, — и еще полстолька.

Легионы выступили на рассвете. Через два дня марша командующий разделил армию — большая часть пехоты перешла Беловодную в верховьях, и теперь с каждым часом все более надежно отрезала Орду от милых ее сердцу лесов и пещер. Остальная же часть армии — почти вся кавалерия, эльфийские стрелки, обслуга боевых метательных машин и четыре легиона тяжелой пехоты — двинулась более коротким путем. Еще полусотней эльфов и тремя сотнями арбалетчиков барон пожертвовал — этот отряд был направлен к Длани Мага, чтобы перекрыть дорогу на случай, если вдруг урги попытаются выйти имперской армии в тыл. Отряд стрелков, к которому было добавлено еще две сотни панцирной пехоты, способен был намертво перекрыть горную дорогу от любого количества врагов. Несколько вампиров-гонцов умчались куда-то, унося письма, скрепленные личной печатью барона, многими ценившейся ничуть не менее, чем витиеватая подпись самого Императора. Куда и зачем отправились крылатые вестники, было никому, кроме самогоде Брея, не известно.

Конечно, движение столь крупных сил урги не проглядели — но сделать уже ничего не могли. Или скорее не захотели — у них еще был шанс избежать бойни, но они им не воспользовались. Барон на совете, куда оказалась приглашена и Таяна как волшебница, пополнившая на время кампании ряды боевых магов армии, сообщил, что на месте ургов бросил бы и захваченные крепости, и до-