Машина бытия - Фрэнк Герберт

Она задумалась о Хико Охаси. Странный человек. Ему уже пятьдесят, но выглядит не старше тридцати. У него взрослые дети. Жена скончалась от холеры восемь лет назад. Франсин задумалась о том, каково это – быть замужем за восточным человеком, но решила, что он в общем-то не совсем восточный человек, ведь он получил образование в Принстоне и ведет себя по-западному. Потом она поняла, что подобное отношение – в некотором роде проявление снобизма, свойственного представителям белой расы.

Дверь в углу комнаты тихо приоткрылась. Вошел Охаси, закрыл за собой дверь.

– Не спишь? – прошептал он.

Не отрывая головы от спинки стула, она слегка повернулась к нему.

– Нет.

– Я надеялся, ты немного поспишь, – сказал он. – У тебя очень усталый вид.

Франсин взглянула на часы.

– Еще только полчетвертого. Как там на улице?

– Жарко и ветрено.

Охаси принялся вставлять пленку в проектор в конце комнаты. Через некоторое время он подошел к своему месту, волоча за собой кабель дистанционного управления проектором.

– Готова? – спросил он.

Франсин включила неяркую подсветку около своего стула и направила узкий луч на тетрадь у себя на коленях.

– Да. Начинай.

– Мне кажется, мы действительно немного продвинулись вперед, – сказал Охаси. – Пока это незаметно, но аспекты личности…

– Звучит многообещающе, – перебила она. – Посмотрим, что нам даст этот фильм.

Охаси нажал переключатель на кабеле. На экране появилась арабская девушка, закутанная в плотные одежды, с тамбурином в руках. Ее жесткие черные волосы блестели. На глазах тенью лежали линии похожей на сажу туши. Коричневое одеяние слегка колыхалось. Она то слегка позвякивала тамбурином, то ударяла по нему.

Из динамиков возле экрана раздался голос комментатора с утонченным выговором:

– Это молодая девушка из Джебель-Тобейк. Она исполнит очень древний танец, повествующий о сражении. Камера скрыта в грузовике, и она не знает, что ее танец снимают.

К тамбурину присоединилась тростниковая флейта, а затем звонкий струнный инструмент. Девушка медленно повернулась на одной ноге, приподняв согнутую в колене вторую.

Франсин молча, с восхищением смотрела фильм. Девушка танцевала короткими, отрывистыми прыжками, потрясая тамбурином перед собой.

– Это напоминает кое-что из материала по скандинавским сагам, – сказал Охаси. – Сражения на мечах. Обрати внимание на удар и парирование.

Она кивнула.

– Да. – Танец продолжался. Затем: – Подожди! Повтори последний отрывок.

Охаси повиновался.

Отрывок начинался с символичного путешествия на спине верблюда: покачивание, волнообразный ритм. Танцовщица выражала томление по своему воину. «Как выразительно двигаются ее руки вдоль бедер», – подумала Франсин. Она с изумлением вспомнила, что видела почти тот же самый жест в одном из инопланетных фильмов.

– Вот один! – воскликнула она.

– Руки на бедрах, – сказал Охаси. – Я как раз собирался поставить на паузу.

Он выключил фильм и стал рыться в окружавших его тетрадях, пока не нашел правильную отсылку.

– По-моему, это был один из фильмов Зака, – сказала Франсин.

– Да. Вот он.

Охаси достал пленку и изучил указатели сцен. Положив коробку с пленкой на большую стопку у себя за спиной, он запустил фильм о восточных танцах сначала.

Три часа и десять минут спустя они убрали фильм обратно в коробку.

– Сколько ты провела новых сравнений? – спросил Охаси.

– Пять, – ответила она. – Это значит, что всего их сто шесть! – Франсин пролистала свои заметки. – То движение рук вдоль бедер я бы назвала чувственным удовольствием.

Охаси раскурил трубку и проговорил сквозь клубы дыма:

– Как ты обозначила остальные?

– Пока что я просто сделала заметку насчет движений инопланетян, а потом добавила ремарки комментатора из фильма о танцах. Рубящее движение рукой связано с окончанием первого сна Собайи: «Теперь я пробуждаюсь!» Волнообразное движение тела напоминает покачивание пальм на ветру в пустыне. Когда Торак спешивается со своего скакуна, это сопровождается топотом ног. Руки, поднятые ладонями вверх, – это похоже на то, как Али вверяет свою душу Богу в молитве перед битвой.

– Хочешь посмотреть последний фильм с корабля? – спросил Охаси, глянув на часы. – Или, может, сначала перекусим?

Она небрежно махнула рукой.

– Фильм. Я не хочу есть. Фильм. – Она подняла глаза. – Мне все кажется, что я должна что-то вспомнить… что-то… – Она покачала головой.

– Подумай об этом несколько минут, – посоветовал Охаси. – Я отошлю эти фильмы, чтобы их смонтировали согласно нашим подборкам. И все-таки попрошу принести пару сэндвичей.

Франсин потерла лоб.

– Хорошо.

Охаси собрал стопку коробок с пленкой и вышел. По дороге он постучал трубкой о висевший возле двери знак «Курить запрещено».

– Согласные, – прошептала Франсин. – Древние алфавиты почти полностью состояли из согласных. Гласные появились позже. Они были созданы для того, чтобы смягчать, раскачивать. – Она прикусила нижнюю губу. – Язык ограничивает способы, которыми можно думать. – Она потерла лоб. – Ах, как жаль, что у меня нет таких способностей к языкам, какими обладал Боб!

Она постучала пальцами по подлокотнику.

– Это имеет какое-то отношение к акценту на вещи, а не на людей и то, что они делают. В этом плане все индоевропейские языки одинаковы. Если бы только…

– Разговариваете сами с собой? – Мужской голос ошарашил ее, поскольку она не слышала, как открылась дверь.

Франсин подскочила, выпрямилась и повернулась к двери. В комнату вошел, закрыв за собой дверь, доктор Ирвинг Лэнгсмит, глава американского подразделения группы, занимающейся германскими языками.

– Я не видел вас уже пару дней, – сказал он. – Мы получили вашу записку о том, что вам нездоровится. – Он окинул взглядом комнату и в беспорядке разбросанные на столе материалы.

Франсин покраснела.

Доктор Лэнгсмит подошел к стулу, на котором раньше сидел Охаси, и сел. Это был щуплый, седой человечек с мелкими чертами лица, изборожденного глубокими морщинами, – гном с суровыми глазами. У него была репутация организатора и политика, выезжавшего за счет целеустремленности, но не гениальности. Он вынул из кармана толстую маленькую трубку и зажег ее.

– Наверное, мне следовало утвердить это через официальные каналы, – сказала Франсин. – Но я представила, как все это погрязнет в бюрократии, особенно учитывая, что Хико… В смысле, что в этом проекте занята и другая команда.