Танки решают все! Битва за будущее - Константин Мзареулов

В окружении, без боеприпасов и воды, оказались около тридцати тысяч солдат. Спасло их чудо: русский командарм Панфилов понял, что Роммель отвел половину сил для разгрома англичан. Вечером 14 марта, когда затянулся мешок вокруг армии Монтгомери, 60-я армия перешла в наступление, две стрелковые дивизии окружили Хан-Юнус, а моторизованный корпус и кавдивизия ринулись по дороге, ведущей вдоль морского берега. На рассвете они начали штурм германских поющий возле Аль-Ариша, с моря наступление поддерживали крупнокалиберные пушки линкоров и крейсеров. К вечеру Аль-Ариш был взят большевиками. Чтобы не оказаться в западне, Роммелю пришлось оставить недобитых англичан и всеми силами отступить к Суэцу. Через три дня без единого выстрела капитулировал гарнизон Хан-Юнуса: два итальянских полка и один немецкий.

— Таким образом, наше наступление в значительной мере способствовало блестящему маневру генерала Панфилова, — закончил Монтгомери. — Сейчас мы готовим совместную операцию, которая приведет к полному разгрому нацистов и освобождению Суэцкого канала. Наступление начнется, как только прибудет американский корпус.

— Искренне надеюсь, что в будущей операции британские войска будут действовать так же успешно, как и в мартовской, — ухмыляясь, произнес Сталин. — Господин президент, нас очень беспокоит положение на Тихом океане. Мы также обеспокоены вашими возможностями на Атлантике.

Разумеется президент понимал и даже разделял обеспокоенность союзника. О положении дел у американцев рассказывал старый адмирал флота Уильям Леги — шеф Комитета начальников штабов.

По его словам, американцы добились больших успехов в зоне Панамского канала — здесь японо-германские силы вторжения, потерпев сокрушительное поражение, частично отступили в малонаселенные джунгли на границе Колумбии с Венесуэлой, а частично прижаты к тихоокеанскому берегу и вскоре будут окончательно уничтожены.

— Однако противником взорваны шлюзы Панамского канала, — продолжал адмирал. — Теперь мы лишены возможности перебрасывать корабли с Атлантики на Пасифик. Между тем ситуация такова, что судостроительная индустрия Соединенных Штатов расположена главным образом, на Восточном, то есть атлантическом побережье. Ввод в строй десятков конвойных авианосцев позволил очистить Атлантику от подводного флота «гансов» и обеспечить бесперебойные поставки для русских союзников.

После бодрой преамбулы Леги напомнил, что два месяца назад произошло взаимное истребление американского и японского флотов. К лету японцы могут ввести в строй два больших и несколько легких авианосцев, тогда как американцы будут иметь в лучшем случае лишь три конвойных. В то же время на Атлантике простаивает без дела очень мощный флот: 4 новых авианосца типа «Айова», 4 очень сильных авианосца типа «Эссекс», «большие» крейсера «Аляска» и «Гуам», а также много других кораблей. Из-за взрыва шлюзов этот огромный флот, а также десятимиллионные сухопутные силы не могут быть введены в сражение против Японии.

— Эти силы могут быть введены в Европе, — требовательно предположил Сталин. — Как говорил адмирал Старк на Московской конференции в январе, у вас достаточно кораблей, чтобы одним рейсом перевезти двести тысяч солдат, тысячу пушек и тысячу танков. И как сказал только что адмирал Леги, у вас достаточно конвойных авианосцев, чтобы защитить этот конвой от немецких субмарин и обеспечить противовоздушную оборону. Пора открывать второй флот в Европе. Мы, русские, обязуемся начать мощное наступление за неделю до вашего десанта — немцам придется бросить на Восточный фронт все резервы, так что американцы будут высаживаться, почти не встречая сопротивления.

Покосившись на президента, Леги промолчал. Рузвельт поспешно сказал:

— Мы рассчитывали, что речь пойдет о вступлении СССР в войну против Японии. В таком случае мы могли бы без дипломатических экивоков перебросить флот Северному морскому пути.

— А мы рассчитывали, что речь пойдет о втором фронте, — нахмурившись, проговорил Сталин. — Мы не можем начинать войну против Японии, потому что у нас слишком слабый флот.

Началась торговля, как на базаре в Гори, куда Сталин в детстве почти каждый день ходил с родителями.

От идеи вторжения во Францию, даже в южной, не оккупированной немцами части, союзники открещивались истово, словно большевистский диктатор предлагал им записаться в компартию. Предвидевший подобную реакцию коварный азиат немедленно предложил десант на английское побережье. Черчилль заерзал — наверняка он сам страстно желал поскорее освободить Британские острова. Впрочем, немедленно посыпались возражения: береговая оборона в Англии была не слабее, чем во Франции. Любая десантная операция в обеих странах обречена на провал, уверяли союзные военачальники.

— В ближайшие дни американские дивизии начнут прибывать на Ближний Восток, — напомнил Леги. — Через месяц мы сосредоточим здесь не меньше восьми дивизий, в том числе две бронетанковые, с новыми танками «Генерал Шерман» и «Генерал Першинг». В Трансиордании строятся аэродромы для тяжелых бомбардировщиков. Уже в начале июня мы будем иметь над армией Роммеля колоссальное превосходство, которое позволит форсировать Суэц и разгромить немцев в Египте.

— Египет — периферия войны, — возразил Сталин. — Надо лишить Гитлера таких тыловых баз, как Англия и Франция. На заводах оккупированных стран производятся горы оружия, которые мы не успеваем уничтожать. Если вы будете медлить, то немцы введут в строй новый линкор и новый авианосец, которые были заложены англичанами еще до войны.

— Уже ввели, — проворчал Черчилль. — Поставили на «Битти» свои пушки, как на «Бисмарке». Авианосец «Индифэтигебл» получил название «Аларих».

Попытка убедить англосаксов, что нельзя оставлять в руках врага столь мощную промышленность, успехом не увенчалась. Все они: Леги, Маршалл, Монтгомери, — были убеждены, что любой десант к северу от Бискайского залива заранее обречен на катастрофическое поражение. Как альтернативу, Леги помянул высадку в Испании, но тут же оговорился: мол, испанский вариант — это чистая авантюра.

Отразив массированную русскую атаку, союзники снова заговорили о вступлении СССР в войну против Японии. Президент и премьер присоединились к военным, яростно уговаривая Сталина нанести удар по Квантунской армии. В ответ Сталин категорически заявил:

— Это невозможно. Во-первых, наша задача заставить воевать на два фронта Германию, а не Россию. Во-вторых, если мы объявим войну Японии, они введут морскую блокаду, и мы больше не получим грузов из Америки по дальневосточному маршруту. О каком-либо нашем вступлении в войну на Дальнем Востоке можно будет говорить лишь в случае резкого усиления советского Тихоокеанского флота. Мы не можем воевать против Японии без авианосцев и линкоров.

После нового раунда бестолковой болтовни Сталин рассвирепел и, встав, объявил, что предпочитает вести переговоры с Гитлером, который однажды уже доказал, что способен правильно выбирать друзей. Переполошившись, Рузвельт предложил не волноваться и успокоиться.

— Мы всегда можем найти разумное решение, — сказал президент. — Для этого мы и собираемся на наших саммитах. Я думаю, Соединенные Штаты уже в следующем месяце смогут передать Советскому Союзу один конвойный авианосец.