Трон Знания. Книга 5 - Такаббир Эль Кебади

Эйра обернулась. Хлыст баюкал сына, прижимаясь щекой к его щеке. Рука Тормунабезвольно покачивалась. Безжизненный взгляд устремлён на отца. На приоткрытых губах застыла улыбка.

– Он спит, Асон.

Хлыст уложил тело на кровать, укрыл одеялом с головой. Сгорбился. Пошатнувшись, схватился за железную спинку:

– Я свечки ставил за его упокой, а мои кореша его харили… Приходили ко мне илыбились в рожу… Суки… Ненавижу. – Затряс кровать, закричал с надрывом: – Ненавижу! Суки! Говнодавы! Мать вашу…

Подавился глухим рыданием, согнулся пополам. Проглотив стоны, спросил:

– Почему не смеёшься?

– Мне не смешно.

– Смейся. – Обернувшись, Хлыст направил на Эйру взгляд, полный горя истрадания. – Смейся, дрянь. Смейся. Не скрывай радости.

– Мне жаль. Я до последнего надеялась, что это не твой сын.

Прерывисто дыша, Хлыст примостился в ногах Тормуна. Заскрипел зубами:

– Мрази... Что б вы сдохли… Что б вы сдохли.

– Я могу их убить, – промолвила Эйра, опустившись перед ним на корточки. – Всех до одного.

– Нет такой смерти, чтобы они страдали, как я. Нет такой смерти, и ада такого нет. И дьявол им не страшен.

– Они будут страдать, а ты будешь смотреть. Я могу это устроить. Я моруна, не забывай.

– Хочу смотреть, хочу, – закивал Хлыст. – Хочу смотреть, как они ползают начетвереньках и умоляют о быстрой смерти.

Эйра взглянула на кулак. Сжатые пальцы приобрели сливовый оттенок. Камень уже не чувствовался.

– Приведи своих людей в дом молитвы Белых Волков. У тебя есть время дорассвета. На рассвете начнётся штурм города. Те, кто насиловал твоего сына, либоумрут лёгкой смертью, либо отправятся в тюрьму. А там, сам знаешь, они будутжить как короли.

Хлыст откинулся на стену, закрыл глаз:

– Что сказать им? Сказать, что нас спасёт Бог? Что надо помолиться?

– От дома молитвы в Ведьмин парк ведёт подземный туннель.

– Знаю. – Хлыст оттолкнулся от стены, облокотился на колени и уставился в пол. – Нас там ждут?

– Там никого нет, клянусь. Напугай их армией ветонских защитников. Скажи, что этоединственная возможность уйти без потерь. Скажи, что вы пересидите где-то иснова захватите город.

– Они сбегут. Ты же понимаешь?

– Не сбегут.

Хлыст посмотрел исподлобья:

– Пообещай, что выполнишь мою просьбу.

– Обещаю.

– Так сразу? Обещаешь, даже не зная, о чём я попрошу?

– Тормуна похоронят рядом с матерью, братом и сестрой. Обещаю.

Хлыст долго буравил Эйру взглядом:

– Почему ты это делаешь?

– Что?

– Нашла моего сына, обещаешь похоронить его по-людски.

– Потому что ты однолюб.

Хлыст упёрся ладонями в колени, с трудом поднялся на ноги. Отвернув край одеяла, поцеловал Тормуна в лоб.

***

Из зала доносились голоса. Сектантов не заботило, что Эйра слышит их. «Почему она бросила нашего Брата?» – «Зачем притащили труп?» – «Мертвецы ей дороже живых людей». Эти и другие обвинения летели по коридору подвала и просачивались в щель приоткрытой двери.

Людвин сначала пытался усмирить Братьев, теперь молчал. В одиночку тяжело противостоять толпе, подчиняющейся закону единства. Душа возмущённой толпы подобно водовороту затягивает, поглощает.

Эйра попросила охранителей не вмешиваться, опасаясь, что выяснение отношений перерастёт в потасовку. Драго, Мебо и Талаш еле сдерживали злость и нервно вышагивали за дверью.

Переступив порог комнаты, Людвин зябко поёжился:

– А здесь холодно.

– Холодно, – согласилась Эйра, взирая в окошко под потолком.

С обратной стороны, с улицы, окно находилось над самой землёй, и наполовину было заметено снегом. Нежданно-негаданно вернулась зима.

Людвин подошёл к столу, на котором лежало тело Тормуна, укрытое белой тканью. Надсадно вздохнул:

– Братья отказываются читать над ним молитвы.

– Какая жалость, – произнесла Эйра с иронией. Обернувшись, смерила духовного отца взглядом. – Бог и без ваших молитв знает, кого отправить в рай, а кого в преисподнюю.

– Я понимаю, ты расстроена.

– Расстроена? Теперь буду знать, как в религии ирвин называется скорбь.

Людвин поправил ткань на лице покойника:

– Идём, Эйра, тебе надо отдохнуть.

– Почему он не размозжил ботинком мне череп? Не сейчас, давно, в бандитском лагере. Он должен был свернуть мне шею. Должен! И не было бы Хлыста, его банды, заложников. – Эйра привалилась плечом к стене. – Я хотела, чтобы Хлыст убил сына, и он это сделал. Я бы не смогла убить. Он оказался милосерднее меня.

Людвин всплеснул руками:

– Не могу поверить, что это сказала моруна.

– Ты забыл о нашем проклятии? – усмехнулась Эйра. – Иди к сектантам, духовный отец. Они как раз считают, сколько невинных людей мы загубили.

Людвин свёл брови, вытянул шею. Тишину в подвале разбавляли голоса, доносящиеся из зала: «Вымирали семьями». – «Все кровные родственники…» – «Только представьте посёлок, полный трупов…»

Чертыхнувшись, Людвин направился к двери. С полдороги вернулся:

– Я бы проклял весь мир, если бы на моих глазах убивали женщин и детей. Я не осуждаю вас. Честно. Но это… – Указал на труп. – Это другой случай. Мальчик ничего плохого не сделал.

– Может, просто не успел? – промолвила Эйра и обхватила ладонью кулак.

Пальцы отекли, костяшки опухли, камень превратился в пыль. Боль ещё там, её демон ещё там. Точит когти, чистит перья.

– Ты не Бог, Эйра, чтобы читать будущее. Только Бог смотрит вглубь, вдаль и вширь.

Людвину тяжело её понять. Он видит труп мальчика на столе. Она же видит измученную продырявленную душу, которая наконец-то обрела покой в объятиях мамы, брата и сестрёнки. Его жизнь походила бы на затянувшуюся агонию и принесла бы много горя другим людям. Его смерть, возможно, сохранит жизни защитников и стражей, ожидающих сигнала к захвату города. Главное, чтобы Хлыст не передумал.

– Что у тебя в руке? – спросил Людвин.

Эйра потёрла посиневший кулак:

– Моя ненависть. Я не могу унести её из Рашора.

В коридоре раздался топот. Послышались голоса.

– Наш приятель вернулся, – сообщил Талаш, возникнув на пороге. – Заталкивает волка в клетку.

– Идём в мой кабинет, – предложил Людвин. – Покойнику нужен покой.