Увечный бог. Том 2 - Стивен Эриксон

Онос Т’лэнн дал знак соратникам, и все разом рассыпались в пыль.

Сестра Преподобная слышала, как слева лед с хрустом поднимается по Шпилю, и видела, как к’чейн че’малли постепенно приближаются к основанию лестницы. Т’лан имассы исчезли, но она знала, куда они направятся… И высшему Водянистому Фестиану придется с ними столкнуться. Ему нужно найти способ окружить их и победить к’чейн че’маллей.

Потом она взглянула на небо, где почти прямо над головой собирались черные тучи, образуя столбы, покрытые синими и зелеными пятнами. Преподобная видела вспышки молний в тучах… и молнии угасали медленно. А две так и не погасли, а продолжали гореть, словно становясь ярче и гуще.

И Преподобная вдруг поняла, что она видит.

Среди нас бог. Бог призван!

Демоническим огнем блеснули глаза, тучи росли и обретали форму, такую огромную, такую ошеломительную, что сестра Преподобная вскрикнула.

Серебристый отблеск клыков, тучи скручиваются в завитки темной шерсти. Растут, бурлят, превращаясь в мускулистое существо невероятной ярости; глаза – словно два губительных солнца в пустыне. Заслоняя все небо над Шпилем, появился Фэнер, Вепрь Лета.

Это не знамение. Он сам здесь. Бог Фэнер здесь!

Когда рассвет просветлил серое небо над головой, когда вода бежала ручьями по канавам, Карса Орлонг посмотрел на спокойное лицо старика, лежащего у него на коленях. Потом просунул ладонь под голову, чуть приподнял и снова положил старика на твердые булыжники мостовой.

Пора.

Карса поднялся и взял меч. Глядя на храм, он двинулся к запертой двери.

Город просыпался. Ранние пташки замирали, увидев, как он пересекает им путь. А те, кто видел его лицо, отшатывались.

Он крепко ухватил тяжелый медный засов и оторвал его от деревянной двери. Потом ударом ноги разбил доски двери в щепки; эхо пронеслось, словно гром, по проходам храма. Раздались крики.

Карса вошел в храм Фэнера.

По некогда роскошному коридору, между жаровен… Появились два жреца с намерением преградить ему путь, но, увидев Карсу, убрались прочь.

В алтарную палату. Густой сладкий дым благовоний, жар поднимается от самих камней под ногами, а по сторонам краска фресок трескается, пузырится, начинает чернеть и сползать со стен; изображения пропадают.

Жрецы завывали от ужаса и горя, но тоблакай не обращал никакого внимания. Он глядел на алтарь, грубо обтесанный кусок камня, на котором покоился усыпанный драгоценными камнями клык кабана.

Приблизившись к алтарю, Карса поднял каменный меч.

– Во имя его сердца.

Клинок, опустившись, прорубил клык и дальше с грохотом пронзил алтарь, развалив камень пополам.

Онос Т’лэнн слышал плач, но плакал кто-то невидимый, давно сокрытый в душах т’лан имассов. Он и представить не мог, что это пробудится. Внутренним взором он видел ребенка, облаченного в смертную плоть, поднявшего к небу лицо; и лицо это было его собственное – это было так давно… Бывали сны, но, едва проснувшись, мальчик плакал навзрыд.

Вещи умирают. Грезы рассыпаются пылью. Невинность истекает кровью, пропитывающей землю. Любовь рассыпается холодным пеплом. У нас было так много. Но мы отказались от всего. И это… непростительно.

Он снова поднялся на широкую ровную полосу земли, где когда-то стояла деревня. Дома, в основном деревянные, давно были разобраны для постройки орудий войны. Остались только камни фундаментов. Насыпная дорога понижалась здесь до уровня мощенной булыжником улицы на краю деревни.

Сородичи собрались вокруг него и построились широким фронтом на дороге, в ожидании армии, которая уже была видна на западе. Звук тысяч топающих по булыжнику сапог отдавался глухой дрожью под ногами.

Будем сражаться здесь. Потому что сражения и убийства будут всегда. И ребенок будет лить слезы до скончания ВРЕМЕН. Я помню столько любви, столько потерь. Я помню, как был сломлен. Снова и снова. И не должно быть этому конца – нет никакого закона, что нельзя сломать кого-то еще раз.

Он поднял меч, и сородичи последовали его примеру. Семь тысяч четыреста пятьдесят девять т’лан имассов. Новая битва, но та же война. Война, в которой мы не проигрывали, хотя и не знали, как победить.

Гром, прогремевший среди туч позади них, заставил т’лан имассов пошатнуться; грохот пронзил их кости. Обернувшись, Онос Т’лэнн поднял глаза и увидел каменный меч – имасский меч, – свисающий, словно в руке Нефритовых путников, невероятно огромный, рассекающий громадную звериную фигуру… которая покачнулась.

Два алых уголька – глаза – внезапно вспыхнули, словно окрасившись кровью.

Прогремевший рев наполнил воздух такой яростью и болью, что вся армия т’лан имассов отступила на шаг, потом еще.

Крик умирающего бога.

И небеса взорвались.

Онос Т’лэнн увидел, как на землю падают кровавые волны. Алые полотнища катились по земле, все ближе… и под следующий рев дождь ударил по т’лан имассам, повалив их на колени.

Склонив под красным потоком голову, Онос Т’лэнн ахнул. Вдохнул. Еще раз. И глаза, уставленные на лежащие на коленях ладони, медленно расширились.

Он видел, как смягчалась, набухая, кожа. Как наливались мышцы.

Еще один вдох – глубокий, до боли в легких.

Внезапные крики сородичей. Шок. Удивление.

Мы вернулись. Кровь убитого бога возродила нас.

Онос поднял взгляд и посмотрел на ряды колансийцев, быстро приближающихся к их позициям.

И это… это очень некстати.

Кровь убитого бога падала дождем с неба. Лилась потоком из разрезанных, потерявших форму туч. Воздух был наполнен ужасным ревом больших капель, падающих, как расплавленный свинец. Ливень накрыл армии, сражающиеся на высшей точке перешейка. Громадный шельф льда, поднимающийся к вершине Шпиля, покрылся алыми потоками.

Согнувшись под красным ливнем, сестра Преподобная нетвердой походкой подошла к алтарному камню. Через карминную завесь она видела, как Сердце Увечного бога – уже не высохший кусок камня – пульсирует и наполняется жизнью.

Но колдовские цепи еще приковывали его к алтарю.

Это… это ничего не меняет. Мои солдаты будут держаться. Их души еще у меня в руках. У меня цепи их павших товарищей, их убитые души – они кормят мою силу. У подножия лестницы они встанут живой стеной. И я возьму эту неожиданную силу и сделаю ее подарком. Скормлю эту кровь душе Акраст Корвалейна.

Опираясь на алтарный камень, она медленно выпрямилась и подняла лицо к небу, чтобы почувствовать льющуюся горячую кровь. А затем, смеясь, открыла рот.

Сделай меня снова молодой. Прогони это скрюченное тело. Сделай меня снаружи такой же прекрасной, какой я всегда была внутри. Сделай меня цельной и идеальной. Кровь бога! Смотри, как жадно я пью!