Золотой браслет. Тигролов. Гаспар Гаучо. - Майн Рид

дикарь, до безумия. Тем хуже для нее, бедняжки! Тем меньше для нас шансов ее освободить. Да, плохо дело! Отец умер и никто не мог помешать Агуаре привезти сюда свою пленницу. Странно только, что он встретил Гальбергера так далеко от дома. Можно было бы подумать, что индеец выслеживал, когда ученый выедет со своей фермы. Но тогда кругом в степи были бы следы, а я не видел свежих следов даже близ индейской деревни, кроме следов подкованной лошади. Никто не приближался к дому. Может, кто-нибудь подъехал с той стороны реки навстречу индейцам? Надо будет хорошенько посмотреть, когда мы опять вернемся на берег. Вернемся ли только?.. Теперь это более, чем сомнительно… Однако медлить нельзя, — думал гаучо, слезая с лесов. — Старый вождь нам не поможет. Прощай, Нарагуана! Мир твоему праху! Доброй ночи!»

Цепляясь руками за столб, Гаспар осторожно спустился на землю, но не пошел сразу к смоковнице, под которой спали Людвиг и Киприано.

— Как жаль их тревожить! — сказал он. — Не хочется даже рассказывать им то, что я сейчас узнал. Но делать нечего, придется. Обстоятельства переменились, должны и мы переменить свой план. Теперь уж мы не можем въехать в город, как предполагали. Не везет нам!

С этими словами Гаспар направился от гробницы к развесистой смоковнице, под которой спали юноши.

48. ПЛОХИЕ НОВОСТИ

Спал, впрочем, только Людвиг. Нельзя сказать, что он меньше, чем Киприано, сознавал опасность положения; он просто был менее привычен к поездкам по степи, больше уставал да и удары гимнотов сильно подействовали на его нервную систему. Сон одолел его. Была еще одна причина, позволявшая Людвигу спать. Он по-прежнему твердо верил в дружбу Нарагуаны и надеялся на успешное завершение их приключений. Может быть, ему снился старый вождь, о близости которого он и не подозревал.

Зато Киприано не смыкал глаз. Недолго лежал он, завернувшись в свой плащ. Отсутствие гаучо удивило юношу, однако позвать его он боялся: могли услышать индейцы; и Киприано стал терпеливо ждать его возвращения. Когда Гаспар подошел к смоковнице, он сразу его увидел,

— Где ты был, Гаспар? — спросил юноша.

— Бродил по могилам.

— Ты увидел там что-то плохое?

— Почему вы так думаете, сеньор?

— Потому что у тебя такой вид.

При свете луны Киприано разглядел тревожное выражение лица гаучо.

— Нам грозит какая-то опасность? Не скрывай от меня, прошу тебя! — сказал он, видя, что Гаспар колеблется.

— Я скажу вам все; только придется разбудить Людвига: я хотел рассказать, когда мы все будем в сборе. Вы угадали, я опечален, потому что узнал неприятную новость. Впрочем, может быть, я преувеличиваю, и дело вовсе не так скверно.

Несмотря на утешение Гаспара, Киприано ожидал самого худшего. Ему захотелось поскорее узнать все и он стал будить спящего Людвига.

Людвиг не понимал, зачем его разбудили. Тогда Гаспар подошел к ним близко, так близко, чтобы можно было говорить, не повышая голоса, и рассказал им все.

Людвиг и Киприано сразу поняли весь трагизм положения. Со смертью Нарагуаны угасла последняя надежда. Теперь им самим, может быть, грозит смерть.

Тем не менее они не предались отчаянию. Надо было обсудить дальнейший план действия. Но ничего не приходило в голову. Гаспар первый нарушил молчание. Он обратил внимание друзей на то, что они не в безопасности. Одна из лошадей испугалась пролетевшей над ней совы, застучала копытами и топот ее гулко раздался по всему кладбищу. Что, если ей вздумается заржать в ответ на доносящееся из города ржание? Последствия могут быть самые плачевные. Индейцы, конечно, удивятся, услышав ржание лошади на холме, на кладбище.

— Надо завязать лошадям головы, и отвести их на противоположную сторону холма, — сказал Гаспар. — В случае погони мы будем ближе к тропинке, по которой пришли сюда. Прикройте, господа, головы животных плащами и отведите их в кусты.

Это приказание сразу же было выполнено.

— Вот так, — продолжал Гаспар. — Никто не тронет их в этих кустарниках. Пусть стоят до утра. Но если нам придется спасаться, помните, это будет скачка не на жизнь, а на смерть. Нет более Нарагуаны, который мог бы защитить нас от волка, похитившего нашего дорогого ягненочка… Но мы вырвем ее из его когтей. Жив Нарагуана или умер, мы спасем ее и без него. Я знаю способ! — прибавил Гаспар, увидев, какое впечатление произвело на слушателей его упоминание о волке и ягненке.

Гаспар покривил душой, сказав, что знает способ, как спасти Франческу. Он просто хотел утешить Киприано и Людвига. Когда же его стали расспрашивать, он промолчал. Как Людвиг, он тоже верил в дружбу Нарагуаны к Гальбергеру и не мог представить себе старого вождя изменником, поэтому и уповал на его помощь. Теперь он узнал, что старый вождь умер, что он не участвовал в убийстве Гальбергера и похищении его дочери. Вероятно, все эти события случились уже тогда, когда Нарагуана, закутанный в расшитую мантию, спал вечным сном в своей воздушной могиле. Кто бы ни был убийца и похититель, ответственность за это двойное преступление лежит на сыне и преемнике Нарагуаны.

Просить Агуару о возвращении пленницы было бы смешно и бесполезно. Разве можно заставить тигра выпустить из когтей пойманную добычу? Каким же путем освободить Франческу? На настойчивые вопросы Киприано гаучо ответил уклончиво:

— Надо запастись терпением, сеньор Киприано. Прежде всего нам нельзя оставаться здесь. Пойдемте на ту сторону кладбища. Оттуда нам будет видно все, что происходит в городе и, в случае тревоги, легче будет бежать. Только, чур, не шуметь. Не надо тревожить сон старого Нарагуаны!

И они пошли на противоположную сторону кладбища.

49. МАСКАРАД