Люди Путина. О том, как КГБ вернулся в Россию, а затем двинулся на Запад - Кэтрин Белтон

как сам признавался, долгое время работал с высокопоставленными фигурами российской разведки. Дерзкий, с лицом боксера, он покинул Советский Союз вместе с родителями на волне еврейской эмиграции в возрасте восьми лет: они уехали в начале восьмидесятых годов и поселились на Брайтон-Бич. По свидетельствам двух сообщников Могилевича, отец Сатера Михаил Шеферовский стал местным «решалой» и представлял интересы Могилевича. Сатер рос в мире, где бандитские перестрелки и разборки между мафиозными группировками были обычным делом, где русские ОПТ укрепляли связи с итальянскими мафиозными семействами, и преступными становились целые корпорации. Вначале такие альянсы занимались продажей контрабандной нефти, затем принялись за алмазную индустрию в Сьерра-Леоне, потом переключились на биржевые манипуляции, мошенничество, изящные схемы торговли товарами, и наконец — на оружие и наркотики.

Сатер заявлял, что никогда ни в чем подобном не участвовал, но в ходе нашей беседы не скрывал, что гордится своим происхождением.

— Мы с друзьями выросли в Бруклине. Страх нам был неведом, — сказал он, выпятив грудь. — Я бы сказал, что это уникальная группа людей.

Он успел поработать биржевым маклером в нескольких фирмах на Уолл-стрит, но вскоре у него начались проблемы с законом. В 1991 году он получил 15 месяцев тюрьмы за то, что ударил брокера в лицо расколотым коктейльным бокалом.

Затем ему грозил срок за аферы с акциями на 41 миллион долларов в сговоре с мафиозными итальянскими семьями Гамбино и Гравесе, с которыми он познакомился через отца. Вместе с партнерами Сатер тайно закупал крупные партии акций через брокерские фирмы Нью-Йорка, где сам был соучредителем, а затем искусственно взвинчивал цену, подкупая брокеров и используя как рычаг давления свои итальянские криминальные связи. Некоторые причастные брокерские фирмы попали под расследование — выяснилось, что они были связаны со схемой отмывки в Bank of New York. В 1996 году схема была раскрыта, Сатер отправился в Москву и благодаря своим знакомствам на Брайтон-Бич вышел на высокопоставленных чинов российской разведки. Он утверждал, что поехал в Россию в качестве консультанта телекоммуникационной американской фирмы AT&T для обсуждения 1оо-миллионной сделки об аренде протянутого к США трансатлантического кабеля и что именно благодаря этому познакомился с офицерами российской военной разведки, ответственными за государственные телекоммуникации. Но вряд ли это было возможно без связей с российской организованной преступностью. В число контактов Сатера входил Могилевич, который, как утверждали Юрий Швец и знакомый с Сатером сообщник Могилевича, сотрудничал с российской внешней разведкой.

В январе 1998 года ФБР обнаружило в Нью-Йорке многочисленные документы, проливающие свет на мошеннические схемы с акциями. Вскоре после этого Сатер связался с сотрудниками американской разведки в Москве и предложил поставлять информацию о деятельности Талибана и Северного альянса в Афганистане, где давно действовали российские спецслужбы и ОПГ. Для Сатера и российской разведки это стало началом прекрасной дружбы. Вначале он поставлял информацию о пропавших ракетах Stinger, которые давно разыскивало правительство США, и даже передал серийные номера и сведения о том, что ракеты находятся у Северного альянса и он планирует их продажу. Затем, передав информацию о местонахождении лагерей Аль-Каиды, а также, по его словам, номера пяти спутниковых телефонов Усамы бен Ладена, он вернулся в США и пошел сдаваться. Заключив сделку с ФБР, он избежал судебного преследования и в перспективе — двадцатилетнего тюремного срока за аферы с акциями. Наоборот, он заручился одобрением властей и в течение десяти лет плодотворно сотрудничал с ФРБ.

При этом Сатер оставался верен давней традиции: еще с советских времен подельники русской мафии с Брайтон-Бич соглашались работать информаторами ФБР в обмен на защиту от уголовного преследования. Однако связи Сатера с российскими разведчиками и ОПГ должны были, по идее, вызвать подозрения. Он даже содействовал ФБР в раскрытии мошеннической схемы с акциями: оставил кипу документов в депозитарной ячейке, которую не оплатил, а затем помог агентам с их расшифровкой. В мае 2018 года во время нашей встречи он рассказал мне, что его информаторы из российской разведки, включая ГРУ, в те времена были готовы поставлять ему информацию, так как отчаянно нуждались в наличности.

— На тот момент никого из ГРУ не смущал тот факт, что секретные сведения передаются Америке. Они не слишком хорошо разбирались в финансах, а я работал на Уолл-стрит, свободно говорил по-русски и по-английски и понимал в финансовых схемах. Я обсуждал с ними сделку, которая в перспективе должна была принести 100 миллионов.

Сделка так и не состоялась, и Сатер не уточнил, платил ли он информаторам, и, если да, то сколько.

По словам Юрия Швеца, Сатер поддерживал отношения с высокопоставленными чинами российской разведки, следуя старой советской традиции доставлять информацию через агента для повышения своего авторитета и влияния. Без активного сотрудничества и помощи высокопоставленных офицеров разведки и представителей ОПГ он не смог бы получить доступ к подобной информации. Швец сказал, что, по его мнению, своими связями Сатер был обязан Могилевичу и связанному с КГБ члену Солнцевской ОПГ Шабтаю Калмановичу, которого в 1980-х годах осудили в Израиле за шпионаж в пользу Советов:

— Калманович все решил за Сатера.

Могилевич и Калманович стояли в центре империи, занимавшейся контрабандой оружия, и торговали со всеми: как с Талибаном, так и с его противниками из Северного альянса, а заодно выполняли задания российской разведки. По словам сообщника Могилевича, Сатер никогда не бывал в Афганистане, так что информация о телефонных номерах бен Ладена и пропавших ракетах Stinger, «скорее всего, поступала от Севы».

С детства Сатер принадлежал жестокому миру, в котором двойная или тройная игра и смена масок в зависимости от обстоятельств была залогом выживания.

— Все они были многолики, очень сложно сказать, какая личина настоящая, а какая нет, — сказал бывший партнер Могилевича. — Чтобы выжить, нужно было быть такими.

Они с советских времен жили в мире подковерных сделок и теневой экономики, где из-за единственной ошибки можно было получить пожизненное тюремное заключение или, что более вероятно, пулю в голову.

Сатер утверждал, что никогда не общался с Могилевичем и тот никогда не передавал ему информацию о местонахождении оружия и лагерях Аль-Каиды для ФБР. Он отвергал любые предположения о возможных связях с Могилевичем.

— А я вам говорю, что это абсолютное и полное вранье. Полная, черт возьми, ложь. Если бы он вошел и сел рядом с нами, я бы его не узнал. Любое заявление о моих контактах с Могилевичем — это оскорбление. Я работаю на более высоком уровне.

Фактически Сатер сотрудничал с новым поколением бандитов — с теми, кто прибрал к рукам нелегальные схемы трансфера черного нала после того, как Могилевич засветился в