Психолог, или Ошибка доктора Левина - Борис Минаев

– Много как у вас влиятельных знакомых, – тихо сказала Катя. – Даже завидно.

– Да я сама удивляюсь.

– Ну так что же «потом»? – повторил свой вопрос Лева.

– Потом позвонила Даша.

– И что?

– Не знаю, Лева, как тебе все это объяснить. Вот не знаю.

– А ты попробуй.

– Да не объяснишь, что-то вот щелкнуло как будто внутри.

– Что там у тебя щелкнуло?

– Услышала голос. Знаешь, как будто это меня позвал кто-то. Мама, что ли. Или бабушка. Типа, иди давай. Она меня спрашивает: вы не знаете, где они все? И я чувствую, что не могу. Не могу соврать. Говорю: Даш, приезжайте ко мне. Поговорим. Ну, она сразу приехала. Взяла такси, через полчаса была у меня. Я даже в себя прийти не успела. Сижу, думаю: что это со мной было-то? Я ведь ее раньше один раз всего видела. Все только с твоих слов. Ну да, девушка, симпатичная, несчастная. Ты в нее вроде как влюблен, хотя чувств своих не показываешь. Или показываешь, но неотчетливо. И все у вас как-то непонятно. Ну, в этом направлении все было. Типа соперница моя. Хотя бред это все такой, даже сейчас говорить про это тошно. Хотела я, в общем, с ее помощью все проверить, все поставить на свои места – где ты, где я, сколько все это у нас будет продолжаться.

– Протестировать, – уточнил Лева.

– Ну да. А тут увидела ее, и такое зло меня взяло. Что ж я делаю? Зачем? Ради кого? Так я обозлилась, и на тебя, и на Стокмана этого, и на Петьку даже. Три мужика, бросили ее, оставили одну. Ну это нормально, Кать?

– Три мужика… Целых три, – неопределенно сказала Катя.

– Да, целых три. И все три дали деру. Проговорили с ней, короче, всю ночь. Про тебя, про Петьку.

– Ну-ну, – сказал Лева. – И что выяснили?

– Да сам все понимаешь… Ну да, многого она от тебя ждала. Многого, Лева. Что выведешь ты ее на воздух. Вот так она сказала. На воздух, понимаешь? Решишь все это, разрулишь как-то. Для нее, ради нее. Она же не дура, она видит, что ты запал. Что ты вроде как с ней, на ее стороне. Но ты, видать, совсем не о том думал. Не о ней думал, о себе. Не смог выбор сделать. Не смог, Лева.

– Да, не смог, – сказал Лева. – А какой выбор? Или она, или он? Ну глупо. Я-то думал о Петьке. Ребенок здесь главный, тебе ли не знать?

– Ах, ребенок… – недобро усмехнулась Марина. – Ну да, как же это я забыла-то, а? Для тебя всегда ребенок – главное.

– Марин, я прошу!

– Да не надо, не проси! Все равно не дам! Не дам больше ничего, ни капли тебе не дам, ни грамма, понял? Ребенок ему главное! Ребенок! Ну да, ты же доктор, ты же ученый, ты же специалист! Диссертацию, наверное, пишешь. Или что ты там пишешь?

– Да ничего я не пишу, – глухо сказал Лева. – Что за чушь.

– А неважно. Неважно, пишешь или нет. Ты головой, головой своей влезаешь в жизнь, понятно? А ты подумал, нужна она там, твоя голова? Ребенок – это не мысль твоя, не идея, это часть матери. Это собственность ее, понял? Не та собственность, которой торгуют. Другая. Собственное ее… Собственное. Свое, блядь. Понятно тебе?

– Не торгуют? Разве? – спросила Катя.

– Да неважно… Неважно это все, – сказала Марина. – Откуда мне знать? Я одно знаю – вы со Стокманом твоим стали мне противны. Почему – не знаю. Вот так. А Даша…

– А Дашу ты полюбила, значит, всей душой, – сказал Лева. – Ну, это от тебя можно было вообще-то ожидать. Ты же у нас такая… непредсказуемая.

– Я непредсказуемая? – недобро усмехнулась Марина. – Ну да… Я непредсказуемая. Для таких, как ты. А что во мне непредсказуемого? Да абсолютно ничего. И в ней, – показала она на Катю, – ничего. Мы все одинаковые. Как матрешки. Понял?

– Нет, – честно сказал Лева.

– Ну конечно. Конечно, нет. Слишком сложно это для тебя. А ты подумай. Представь себе. Вот матрешка, да? Внутри нее еще одна. Такая же, только маленькая. Потом еще. Вынул, поставил, опять вынул, опять поставил. И так бесконечно. Пока матрешки не кончатся.

– Слушай, Марин, ты брось сейчас… Не мучай меня этой своей народной мудростью. Я живой человек тоже. И я хочу понять, – что случилось? Типа все мужики – сволочи? Ну, это как-то… просто. Для тебя.

– Просто… просто хватит мне с тобой играть. Уравновешивать. Склеивать. Плохая это игра. Хватит, Лева, слышишь? Не выходит у тебя ничего! Не умеешь ты в нее играть! Правила не знаешь!

– Понятно. Ну а теперь, значит, какая игра? По каким правилам?

– Да никакая. Теперь все понятно стало. Есть Даша, есть я. И мы друг другу… помогаем. Вот и все.

– Значит, Стокман прав, – сказал Лева. – Значит, война. До победного конца. Зачем же ты пришла? Чтобы все это мне объяснить?

– Чтобы тебя увидеть, – сказала Марина и посмотрела на него. – В последний раз. Вот, увидела.

– Да… – сказала Катя. – А тут я. Но это, честное слово, случайность. Честное слово. Я сама с утра не знала, где вечером буду. Ну правда.

– Да при чем тут это… – Марина посмотрела на Катю и даже слегка улыбнулась ей. – Хорошо, что ты здесь. Это как раз хорошо. Обошлись без глупостей. Поговорили как люди. Молодец, Кать, помогла мне справиться. Даже очень помогла.

– Да не за что! – смутилась Катя. – Я-то тут при чем? Лев Симонович, ну вы чаю-то попейте, а то разволновались так… Вам вредно. Столько пережили всего. Надо силы восстановить.

– Знаешь, Кать, – медленно сказал Лева. – Я тебе вот что хочу сказать… Это, конечно, странно, что здесь в этот момент оказалась ты. Даже очень странно. Но раз уж такое совпадение, значит, это не случайно, да? Значит, ты тоже… Ты тоже должна тут быть…

– Да нет, я не должна тут быть, – сухо ответила Катя. – Я вообще не хотела тут быть. Это случайно вышло. Просто я стояла на улице и не знала, куда мне пойти. Даже номер ваш случайно вспомнила. Понимаете? Меня тут совсем не должно быть, ну по-любому… Тут, скорее всего, должна быть совсем другая женщина. А не я.

– Господи! – закричала вдруг Марина и уронила чашку на стол. – Господи ты мой! Я же про Дашу забыла! Как я могла забыть, а? Вот дура!

– О чем ты забыла? – встревожился Лева. – Что с ней? Что-то с Петькой?

– Да нет! – сказала Марина, встала, и начала быстро одеваться. – В машине она сидит, внизу. Я ее там оставила.

^Что?

– Боялась я, что надолго задержусь, понятно тебе? А она там, бедная, одна… Господи, хоть бы только мотор не выключила, а то замерзнет еще… Сколько времени-то прошло, никто не знает?

– Да не меньше получаса, – сказала Катя. – Или минут сорок.

– Кошмар какой! – сказала Марина и собралась уже выходить, как вдруг у Левы что-то там щелкнуло в мозгу, и в первый раз за этот вечер он действительно поплыл, серьезно так, по-настоящему…

– Постой, слышишь! – сказал он громко. – Ты сюда ее приведи, Марин. А то неудобно. Столько держали человека под дверью. Сюда приводи, ты меня поняла?