Люблю и ненавижу - Георгий Викторович Баженов

Эльвира Аркадьевна, разумеется, гордилась сыном: так мягко, тактично и в то же время доходчиво объяснил склонной к выпивке женщине ее главное заблуждение, от которого просто в трепет бросает порядочных людей…

— Так кто она, эта Тамара Васильевна? — опять же машинально переспросила Эльвира Аркадьевна, не слыша ответа замешкавшейся Татьяны.

— Да я сама не знаю… — пожала плечами Татьяна.

Сняв пальто, шляпу, шарф, надев тапочки, накинув халат, Эльвира Аркадьевна только после этого подняла в удивлении изогнутую бровь:

— Как это — сама не знаешь, милочка? А говоришь — ждешь какую-то Тамару Васильевну?

— Да не жду я ее… Она сама приехала… Андрея вон оставила, а сама в магазин ушла… Я думала, это она вернулась.

Эльвира Аркадьевна, наверное, с минуту смотрела на Татьяну строго и внимательно. Потом вздохнула, как будто разговаривала с обреченной (она никогда не одобряла выбора Анатолия, но, зная его упрямый и необоримый характер, скрепя сердце была вынуждена согласиться на его брак: ах, господи, детдомовскую пожалел, да всех-то разве пережалеешь, милый?!):

— Впрочем, все эти ваши дела меня не касаются… Хотя нет, постой… ты сказала — Андрей… это еще кто такой?

— Сын Тамары Васильевны.

— Так. Сын. Понятно. Ну что ж, — И, подхватив сумку, доверху набитую всякой всячиной, Эльвира Аркадьевна важно направилась в сторону кухни.

Заплакал Андрей.

Татьяна бросилась в свою комнату, Эльвира Аркадьевна приостановилась, поставила сумку на пол, задумалась, удивленно изогнув бровь, и пошла следом за Татьяной. В комнате, где Эльвира Аркадьевна увидела на кровати ребенка, в удивлении изогнулась и вторая ее бровь.

Татьяна, чтобы успокоить Андрея, слегка покачивала панцирную сетку. Не помогало: Андрей, с закрытыми глазами, продолжал не то чтобы плакать, а хныкать.

— Что делать-то? — спросила растерянно Татьяна.

— На руки его надо, — первое, самое искреннее, что пришло в голову, ответила Эльвира Аркадьевна, и позже — и даже много позже, когда она вспоминала этот момент, собственные ее слова удивляли Эльвиру Аркадьевну.

Татьяна послушно подхватила Андрея на руки (она бы сделала это раньше, да не знала, правильно ли так будет), и вдруг Эльвира Аркадьевна сказала:

— Дай-ка я сама…

Татьяна протянула ей ребенка, Эльвира Аркадьевна прижала его к груди и, приговаривая: а-а-а, а-а-а, баю-баюшки-баю, — стала расхаживать по комнате, слегка покачивая Андрея на руках.

— А какой хорошенький… правда, Танечка? — «Танечкой» она очень редко называла сноху, чаще — «милочкой», так что поразительны были и сам вопрос, и эта «Танечка». И Татьяна ничего не ответила — растерялась, только удивленно взглянула на Эльвиру Аркадьевну.

Ребенок успокоился, то ли пригрелся около груди, то ли убаюкал его ласковый голос, но он затих, слышно было только его мерное — довольно забавное — посапывание. Эльвира Аркадьевна еще немного походила по комнате, после осторожно положила Андрея на кровать, постояла над ним, ожидая — заплачет или нет? Он мирно спал; тогда она прикрыла Андрея одеялом, подоткнула его, как и прежде, по бокам.

— Да, славный мальчуган, — проговорила Эльвира Аркадьевна с улыбкой. — Куда, говоришь, ушла его мама? Как ее… Тамара Васильевна?

— В магазин.

— Ах да, в магазин. Ну что ж… — И, как недавно, хотела было уже пойти на кухню, разбирать продукты, но тут вспомнила: — Да, а кто же она все-таки, эта Тамара Васильевна?

— Да я сама не знаю, — повторила свои прежние слова Татьяна.

Эльвира Аркадьевна на этот раз улыбнулась:

— Ты шутишь, конечно, Танечка?

— Нет, ей-богу, не знаю. Она говорит, приехала из Благовещенска. Это город такой на Амуре. Спрашивает: здесь проживает Анатолий Ефимович Мельников? Я говорю: здесь. Ну вот, обрадовалась она, и нашла его!

— Странно… Может, она знакомая какая-нибудь Толика?

— Да, знакомая.

— Она что же, хочет остановиться у нас?

— Не знаю.

— Что-то я ничего от Толика не слышала о такой знакомой. Откуда, говоришь, она? Из Благовещенска?

— Да.

— Вроде он там действительно бывал… да, да, вспоминаю, года два назад… в командировке. Но что-то он ни о какой знакомой не рассказывал.

— Я тоже ничего о ней не слышала.

— Знаешь что, Танечка, пойдем-ка на кухню. А то еще разбудим малыша своим разговором…

Они пришли на кухню, Эльвира Аркадьевна стала освобождать сумку от покупок, Таня предложила:

— Давайте я помогу?

— Да, милочка, помоги, пожалуйста. — И когда стали вместе сортировать продукты, раскладывать по пакетам, убирать что-то в морозилку, что-то просто по разным секциям холодильника, Эльвира Аркадьевна спросила у Татьяны: — Она какая из себя?

— Да так, ничего. Симпатичная. Старая только.

— Как старая? — удивилась Эльвира Аркадьевна.

— Ну, лет двадцать семь — двадцать восемь.

Эльвира Аркадьевна улыбнулась, даже усмехнулась:

— Какая же это старая, милочка? Птичий возраст…

— Почему «птичий»?

— Да потому что в такие годы можно еще ой как далеко улететь, ой к каким берегам прибиться… — И без перехода: — Значит, она не говорила, что хочет у нас остановиться?

— Она спросила только, когда придет Анатолий.

— Значит, наверняка его знакомая.

— Да, знакомая. — Татьяна отвечала коротко, односложно, как будто была в странном гипнозе: чувства и мысли были у нее вялы, невнятны.

— Она тебе сказала об этом?

— Да, она сказала: Андрей — это их сын.

— Чей сын?

— Ее и Анатолия.

Эльвира Аркадьевна посмотрела на Татьяну как на умалишенную:

— Да ты думаешь, что говоришь?!

— Она так сказала.

— Что она сказала?! — Эльвира Аркадьевна медленно опустилась на краешек стула.

— Она сказала: принимайте, мол, дорогих гостей. Хочу, говорит, на Анатолия посмотреть, на родителей его и жену, если есть она у него. И сына показать.

— Нет, ты в самом-то деле, милочка… ты в своем уме?

— Я сама чуть в обморок не упала.

— Да неужели ты поверила, что это все серьезно?!

— Я не знаю, она сказала…

— «Она сказала, она сказала»… — стала наливаться раздражением Эльвира Аркадьевна. — Да кто — она?! Где она?!

— Она, Тамара Васильевна. Она в магазин ушла…

— Нет, ей-богу, спятить от тебя можно… — Эльвира Аркадьевна смотрела на Татьяну как на восьмое чудо света. — К тебе завтра придут, скажут, ты родилась, милочка, от верблюда, ты и поверишь?

— Не поверю. — Татьяна даже обиделась. Отвернулась слегка.

— Почему же ты поверила этой нелепице? Как это у Анатолия может быть сын от какой-то Тамары Васильевны?

— Вы сами сказали, он бывал в Благовещенске.

— Ну и что?

— А Тамара Васильевна из Благовещенска. Они там встретились, Тамара Васильевна влюбилась в него. Она сказала: хотела аборт сделать, но Анатолий денег не дал, пожалел.

— Господи, какая чепуха! При чем здесь деньги?!

— Она говорит, ей нужно было пятьдесят рублей. Анатолий не дал. Не принцесса, говорит, и за пятерку сделаешь, как все.

— Господи, какая пошлость! Неужели можно поверить во всю эту галиматью?!

— Я не знаю. Она так сказала, Тамара Васильевна… — Татьяна продолжала разговаривать с