Пляжная музыка - Пэт Конрой

— Нагим я явился в этот мир… — начал Джон Хардин.

— Да-да, помню-помню, — сказала Люси и, повернувшись к Джейн, спросила: — Не хотите ли выпить чашечку кофе?

— С удовольствием, — ответила Джейн.

— …и нагим вернусь к своей истинной матери, к земле, а не к этой женщине, утверждающей, что родила меня в грехе и святотатственном попрании закона. Собака, что бегает по берегу, нага. И чайка, и пеликан, и дельфин в море… все, все наги и естественны, как в день, когда впервые увидели свою мать и солнечный свет. Джейн, я тоже сперва увидел солнечный свет, но потом — эту бесчувственную сучку, что взрастила меня и превратила в безумца, который ходит по земле неприкаянный и нелюбимый.

— Надень штаны, сынок, и приходи к нам пить кофе, — сказала Люси, стряхнув песок с ног и рук.

— Мама, ты была со мной очень мила, — ответил Джон Хардин. — И я приду. С помощью меда тебе удается поймать больше змей, чем когда-то Цезарю в Галлии.

— Что имел в виду Джон Хардин, когда говорил о меде? — поинтересовалась Ли.

— Он хочет, чтобы я была с ним мила, — объяснила Люси. — У него напряженные отношения с английским языком.

— А вы знаете, Джейн, что нудисты совершают меньше преступлений, чем все другие группы населения? — спросил Джон Хардин.

— Нет, не знаю, — отозвалась Джейн. — Но меня это не удивляет.

— Я пугаю вас. Правда? — снова обратился Джон Хардин к Джейн Хартли. — Вы, наверное, в жизни не встречали настоящего, законченного шизофреника, и я вижу страх в ваших глазах.

— Заткнись, сынок! — цыкнула на Джона Хардина Люси, протянула ему пляжное полотенце, которое тот обернул вокруг бедер, решительно пересекла веранду и прошла через раздвижную стеклянную дверь в гостиную. — Тебе нет нужды предъявлять удостоверение личности. Голому человеку оно без надобности.

— У меня сестра шизофреничка, Джон Хардин, — произнесла Джейн, направляясь в дом следом за Люси. — Так что для меня это старая песня.

Джон Хардин проводил глазами молодую женщину, уже скрывшуюся в гостиной.

— Она очень красивая. Правда, Джек?

— Правда.

— Как думаешь, Ли, я ей понравился? — ласково спросил девочку Джон Хардин.

— В одежде вы ей больше понравитесь, — рассудительно ответила Ли.

— Это предрассудки, — помрачнел Джон Хардин.

— Она просто привыкла к мальчикам, которые носят одежду. Вот и все, — объяснила Ли.

— Да? — смягчился Джон Хардин. — Никогда не умел разговаривать с красивыми девушками. Ли, не поможешь мне? Ты такая хорошенькая. Уверен, что в один прекрасный день тебя выберут Мисс Италия. Если, конечно, не вернешься домой и не станешь Мисс Америка.

— Вот так и говорите с ней, Джон Хардин, — посоветовала Ли. — Возможно, ей понравится.

— Я знаю, что девушкам надо говорить «привет». Я всегда так делаю. Потом надо сказать что-то вроде: «Какой сегодня чудный день». Я говорю так, когда погода хорошая. Но что сказать, если на улице идет дождь или холодно, и что вообще положено говорить после этого? Я имею в виду, что можно сказать миллион всяких вещей. Но что хочет услышать красивая девушка после сводки погоды? Это для меня загадка, Ли. Может, она хочет узнать, было ли вчера ночью землетрясение в Пакистане? Это очень важно. А может, ей интересно, чем закончился фильм Джерри Льюиса[153], тот, что я видел прошлым вечером в больнице? А как насчет косметики? Наверное, ей нравится говорить о косметике, но я ею не пользуюсь. Я был бы рад поговорить о чем угодно, но мне на ум приходит сразу столько всего, что в результате я молчу. Красивые девушки меня терпеть не могут.

— Неправда, — возразила Ли. — Они знают, что вы чувствуете. Скажите им то, что вы говорили мне. Скажите мисс Хартли. Она поймет.

— Сейчас? Прямо сейчас?

— Нет, пусть все идет естественным путем. Дождитесь подходящего момента, — посоветовала Ли.

— Нет, не могу, — вздохнул Джон Хардин. — Мне теперь ничего не кажется подходящим.

На следующий день я повез Ли в юго-западную оконечность острова Орион — навестить Джона Хардина в доме, который он построил собственными руками, чтобы у него было место, где бы он мог уединиться от общества. О этом доме ходило много толков и на острове, и в Уотерфорде, но мало кто его видел. Джон Хардин построил свое pied-à-terre[154]на двухсотлетнем дубе, который нависал над ручьем, охватыващим, словно ожерелье глубокой воды, соленое болото. У Джона Хардина были золотые руки и неограниченные запасы свободного времени, так что с годами дом все больше разрастался, пройдя несколько реноваций, и в результате там имелось пять комнат и крытое крыльцо, перед которым я и остановился, подъехав к дубу и нажав на клаксон. В самом конце дороги я указал Ли на некрашеное деревянное здание, которое построил вместе с братьями и где в детстве мы останавливались во время рыбалки. Меня удивило, что причал в таком отличном состоянии, пока я не вспомнил, что Джон Хардин живет здесь постоянно, если не сидит под замком в психиатрической больнице штата. Дом был построен из сосны и сохранил естественную окраску. Его архитектура отличалась своеобразным очарованием и некоторой эксцентричностью, поскольку комнаты шли по спирали и становились чем выше, тем меньше, напоминая башенки. Повсюду были развешаны кормушки и ванночки для птиц, а также колокольчики. Когда ветер шевелил листья и желуди, со всех сторон слышалась музыка. Большинство колокольчиков были сделаны вручную и звучали слегка не в лад и несколько странно. Но дом оказался таким гармоничным, что Ли пришла в неописуемый восторг.

Джон Хардин окликнул нас сверху из своего жилища и спустил деревянную лестницу. Комнаты располагались на трех уровнях, спроектированных весьма изобретательно. На верхнем Джон Хардин устроил для себя маленькую спальню с гамаком и библиотеку, состоящую из книг в бумажной обложке. Его необычный дом освещался свечами и керосиновыми лампами, а еду он готовил на маленькой жаровне. Кондиционером ему служил океанский бриз, и Джон Хардин сам признавал, что зимой в доме жить невозможно. Однако холодные месяцы чаще всего совпадали у него с периодами обострения болезни, а потому он всегда мог обеспечить себе бесплатное проживание на Булл-стрит в Колумбии. Питался он в основном рыбой, которую ловил в ручье с помощью сетей и удочки. Он с гордостью продемонстрировал нам туалет, устроенный в густых зарослях мирта.

— На этом дурацком острове иметь такой туалет незаконно, — объяснил нам Джон Хардин. — Согласно местному распоряжению об озонировании. Американцы почему-то стыдятся отходов своей жизнедеятельности. А вот я ими горжусь.