Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - Вячеслав Никонов

С 1 апреля 2014 года в Японии отменен действовавший с 1976 года запрет на экспорт оружия — за исключением тех стран, которые находятся в состоянии войны или под санкциями СБ ООН. Токио способно предложить корабли, системы ПВО, средства радиоэлектронной борьбы, электронные компоненты, конкурируя скорее с США и странами ЕС, чем с Россией[731]. Офис премьер-министра создал специальный Совет по восстановлению правовой основы в области обороны, который в мае 2014 года представил свои рекомендации о том, как интерпретировать «самооборону» в современных условиях и как она соотносится с потребностями «коллективной обороны». После согласования с Комейто была принята концепция «ограниченной коллективной самообороны», которую будут использовать в трех случаях: если атака на другое государство будет представлять «очевидную опасность» существованию Японии и конституционным правам ее граждан; если не существует другой возможности защитить Японию и ее граждан; и если применение силы будет сведено к минимуму. В 2015 году принимается 17 законов, позволяющих вооруженным силам осуществлять такие операции. Как считают эксперты, эти изменения «откроют дорогу пересмотру всей «ориентированной на оборону военной политики», которая проводилась во все послевоенные годы». И все без изменения Конституции. Китай и Южная Корея уже выразили свою понятную озабоченность этим фактом[732].

Японской внешней политике в послевоенный период была свойственна безоглядная верность американскому союзнику, подкрепляемая американским военным присутствием. Вашингтон также рассматривает военно-политический союз с Токио в качестве основной несущей конструкции системы американских альянсов и инструментов влияния в АТР. Япония оказывала широкую политическую, дипломатическую и материально-техническую поддержку США в войне против Вьетнама. В 1964 году она дала согласие на заход в японские порты американских атомных подводных лодок, в 1967-м — атомных авианосцев и других надводных кораблей. Впрочем, позиция японской элиты никогда не была однозначной. В ЛДПЯ сложились «националистическое», «пацифистское» и «меркантилистское» течения, каждое из которых имело собственное представление об угрозах и приоритетах. «Меркантилисты» исходили из того, что главная угроза безопасности вызвана изоляцией страны и упадком системы мировой торговли, «националисты» били тревогу в связи с утратой суверенитета и полного подчинения Японии старшему партнеру, «пацифисты» тревожились по поводу риска вовлечения в вооруженный конфликт против своей воли[733].

Абэ выступает за тесное военно-политическое партнерство с США. Расширены рамки военного сотрудничества, ослабла напряженность в отношении американских баз на Окинаве. Обама стал первым американским президентом, который заявил, что обязательство США по защите территории Японии распространяется и на острова Сенкаку. Впрочем, мало кто в Японии поверил, что США действительно будут воевать с Китаем, если вспыхнет конфликт вокруг островов.

Серьезным вызовом для отношений Японии с внешним миром в целом представляет курс Абэ на подстегивание националистических настроений. Он отрицает нанкинскую резню 1937 года, корейское сексуальное рабство, регулярно посещает храм Ясукуни, где похоронены японские военные преступники, и считает унижением послевоенную оккупацию Японии Соединенными Штатами. При этом большинство японцев не подвержено националистическим настроениям, и электоральная поддержка Абэ больше связана с его экономическим курсом, чем с кампанией по подъему национального духа[734].

Для Японии Соединенные Штаты и Западная Европа являются не только партнерами, но и конкурентами, а азиатские страны — скорее нет, так как их развитие соответствовало концепции «летящих гусей», и они находятся в другой технологической нише. Роль Азии во внешней политике Японии неуклонно растет.

Вторым по значимости — после США — направлением внешнеполитической стратегии Японии является Китай. Дипломатические отношения между ними были установлены только в 1972 году. В 1978 году Япония заключила с КНР договор о мире и дружбе, согласившись (с некоторыми оговорками) на включение в него пункта о борьбе с «гегемонизмом», которому китайское руководство придавало антисоветскую направленность. Одновременно японо-китайские отношения характеризуются глубоким взаимным недоверием и острыми проблемами: восприятие истории (диаметрально противоположные подходы к событиям японо-китайской войны 1937–1945 гг.); территориальные разногласия (притязания Китая на острова Сенкаку); будущее Тайваня; вопросы прав человека; незаконная иммиграция из Китая в Японию; негативное отношение Китая к американо-японскому союзу; резкий рост потенциала Китая как региональной сверхдержавы и возможность разработки в Пекине концепции «Большой Восточной Азии» без Японии[735].

В апреле 2014 года Япония продемонстрировала Китаю объединенный японо-тайваньский фронт, подписав в Тайбее соглашение о допуске тайваньских моряков в акваторию Сенкаку. Абэ и Си Цзиньпин впервые встретились только в ноябре 2014 года на саммите АТЭС в Пекине, что позволило несколько подтопить лед недоверия. Впрочем, как подмечает исследователь истории двусторонних отношений Уильям Чунг, «ф окус исключител ьно на современных проблемах упускает тот факт, что отношения между Японией и Китаем всегда были цикличными, разворачиваясь от конфликта к сотрудничеству и наоборот»[736]. Так что впереди еще много зигзагов.

Важное место во внешнеполитической стратегии Японии занимает Республика Корея — и с точки зрения экономических интересов, и как «прифронтовое государство» в системе безопасности от «угрозы со стороны Пхеньяна». В последние годы все более очевидно стремление Сеула к выравниванию многолетних «подчиненных» взаимоотношений с Токио. Важный раздражитель в двусторонних отношениях — территориальные претензии Токио к Сеулу и «глубокие расхождения» в оценке исторического прошлого. Встреча на высшем уровне между Абэ и его южнокорейским визави в марте 2014 года оказался возможным только потому, что на этом настояли США, и встреча проходила в трехстороннем формате. В марте 2015 года смогла состояться встреча глав МИД Японии, Китая и Южной Кореи, а первый за многие годы двусторонний саммит Япония — РК прошел в апреле[737].