Том 3. Русская поэзия - Михаил Леонович Гаспаров

него пьесы (отчасти совместно с Маршаком); по возвращении в Петроград работала в ТЮЗе, в библиотеке Академии наук, выпустила книжку для детей о Миклухо-Маклае. Сосланная в 1927 году в Ташкент (за участие в антропософском обществе), она написала там последний цикл стихов «Домик под грушевым деревом» от лица китайского поэта Ли Сянцзы; так, начав свой творческий путь с мистификации, она и кончила его мистификацией. «Одной из самых фантастических и печальных фигур в русской литературе» назвал ее А. Н. Толстой.

Изд.: Черубина де Габриак. Автобиография. Избранные стихотворения. М., 1989.

Аделаида Герцык (1874–1925)

Аделаида Казимировна Герцык — дочь инженера, жена Д. Е. Жуковского, издателя философской литературы, автор напряженно-тихих стихов («ко всему в мире г-жа Герцык относится с какой-то гиератичностью, во всем ей хочется увидеть глубокий символический смысл», — писал Брюсов; читатель заметит тютчевскую реминисценцию в конце первого из приводимых стихотворений) и осторожной психологической прозы — очерков о детской и женской душе. Была близка Вяч. Иванову и Волошину; в Крыму жила по соседству с Волошиным, в Москве — по соседству с Цветаевой. М. Цветаева вспоминала, как Волошин «живописал мне ее: глухая, некрасивая, немолодая, неотразимая… Пришла и увидела — только неотразимую. Подружились страстно…». А. Цветаева добавляет: в ней «была способность к восхищению и неспособность осудить человека. Основным ее чувством была благодарность — за мир». Ей посвящали стихи Бальмонт, Иванов, Волошин; сама Герцык печаталась очень мало (одна книжка «Стихотворения» (СПб., 1910) — из нее первые три стихотворения нашей подборки, четвертое из журнальной публикации, пятое печатается впервые[138]). Гражданскую войну пробедствовала в Крыму, умерла в Судаке.

Самуил Киссин (Муни) (1885–1916)

Самуил Викторович Киссин (псевдоним — Муни) остался в истории поэзии как литературный спутник Ходасевича. Они близко дружили, вместе вели богемную жизнь в Москве до конца 1900‐х годов. Наделенный «мрачной мудростью, соединенной с нежнейшим отзывчивым сердцем», Киссин играл роль «прóклятого поэта»; «„Муни“, клокастый, с густыми бровями, отчаянно впяливал широкополую шляпу, ломая поля, и запахивался в черный плащ, обвисающий, точно с коня гробовая попона…» — таким его вспоминал Андрей Белый. Стихи Муни тоже напоминают раннего Ходасевича: пессимизм, ориентация на эпоху Пушкина и Баратынского, влияние Белого и Сологуба, для оттенения стилизованные любовно-альбомные стихи, только немного больше мистики и быта. Даже приводимое стихотворение об авиаторе[139] имеет параллель у Ходасевича. Родом из Рыбинска, Киссин учился в Москве на юридическом факультете, был женат на младшей сестре Брюсова; стихи его остались рассеяны по журналам — из‐за крайней взыскательности к себе он не выпустил ни одной книжки (за сообщение текстов приносим глубокую признательность Н. А. Богомолову). В мировую войну находился на санитарной службе и застрелился в Минске.

Сергей Кречетов (Соколов) (1878–1936)

Сергей Александрович Соколов (псевдоним — Кречетов), московский адвокат, был организатором издательства «Гриф» (1903–1914), выпустившего четыре альманаха и довольно много книг ведущих, а более — второстепенных поэтов-символистов. В 1905–1907 годах Соколов участвовал в редактировании журналов «Искусство», «Золотое руно», «Перевал». Его «Гриф» оказывался в естественной конкуренции с первым символистским издательством «Скорпион», руководимым Брюсовым, и конкуренции этой не выдерживал. Соперничество осложнилось и личными отношениями: болезненным романом жены Соколова Н. И. Петровской, посредственной писательницы и умной мемуаристки, с А. Белым и потом с Брюсовым (история, переработанная Брюсовым в сюжет романа «Огненный ангел»). Чтобы компенсировать художественную второсортность своих изданий, Соколов придавал им «левый» общественный уклон: его собственный сборник «Алая книга» (М., 1907) долго находился под арестом. Но и здесь, и в следующем сборнике — «Летучий голландец» (М., 1910) — Соколов выказывал себя очевидным подражателем своего же противника — Брюсова: те же темы, только упрощенные, те же интонации, только взвинченные. «Шумиха слов», — одинаково писали о нем Брюсов и Блок. После 1917 года Соколов эмигрирует; в Берлине в 1924 году он выпустил третью свою книгу — «Железный перстень».

Александр Кондратьев (1876–1967)

Александр Алексеевич Кондратьев учился в гимназии у Ин. Анненского, считал его своим наставником всю жизнь, но воспринял от него только интерес к античной мифологии, дополненный влиянием живописи Штука и Бёклина (отчасти через раннего А. Белого) и свежей модой на греческую архаику и древний Восток. Отсюда основная тематика его прозы («мифологический роман» «Сатиресса», 1907, отголоском которого является печатаемое ниже стихотворение[140], и две книги «мифологических рассказов») и его стихов («Стихотворения А. К.», СПб., 1905; «Черная Венера», СПб., 1909). Впрочем, дальше сюжетов и экзотических имен и слов («заимф» — покрывало; «шеол» — иудейская преисподняя) его новаторство не шло; недаром «Черную Венеру» он посвятил «Памяти Аполлона Майкова и Николая Щербины», а об А. К. Толстом написал книгу. Ведущие символисты относились к нему в лучшем случае снисходительно (только Блок в 1906 году записал, что Кондратьев «не навязывается на тайну, но таинственен и глубок»). В свою очередь, Кондратьев предпочитал символистским центрам «Вечера Случевского», «Кружок молодых» и собрания начинающих авторов в собственной квартире. По образованию юрист, он служил в Петербурге; в 1920 году, оказавшись в Ровно, остался на территории Польши, умер в США.

Валериан Бородаевский (1874–1923)

Валериан Валерианович Бородаевский был сыном курского помещика, окончил Горный институт, работал инженером. В печати выступил в 1899 году; в стихах и статьях его чувствуется влияние Вл. Соловьева, Н. Федорова, К. Леонтьева. Цикл сонетов «Медальоны», открывающий его вторую книгу, — это портреты св. Франциска, Мильтона, Паскаля, Сведенборга, Калиостро, Бальзака. В 1908 году, выйдя в отставку, сближается с Вяч. Ивановым. Первая книга Бородаевского («Стихотворения», СПб., 1909) вышла с предисловием Иванова, который подчеркивал глубоко скрытую религиозность ее стихов, индивидуальный внутренний «тон» и свободу от внешней «манеры»: «поэт с равною свободой и мерой пользуется преданием и новшеством». «Преданием» для Бородаевского была высокая лирика Баратынского, Тютчева и Фета; «его серьезность вызывает иногда даже улыбку», — писал Гумилев. Во второй книге — «Уединенный дол» (часть тиража под заглавием «На лоне родимой земли», М., 1913) — Бородаевский уже менее сосредоточен на главной теме, здесь больше стихов бытовых, описательных и любовных. До революции Бородаевский служил в земских учреждениях, после революции — в советских, умер в Курске.

Модест Гофман (1887–1959)

Модест Людвигович Гофман, сын чиновника, учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета и там входил в «Кружок молодых» поэтов с Городецким и Пястом во главе; посещал «башню» Вяч. Иванова, во время полемики 1907 года о «мистическом анархизме» выпустил в его поддержку брошюру «Соборный индивидуализм»; в 1909 году издал антологию с содержательными вводными статьями «Книга о русских поэтах последнего десятилетия» — первый итог литературных побед символизма. Брошюра ученических