Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Идею пересмотра с этой целью Основных законов 1906 г. обсуждали в кружке бывшего ярославского губернатора А.А. Римского-Корсакова. Этот кружок возник осенью 1914 г., а затем обосновался в существовавшем с 1905 г. салоне Б.В. Штюрмера. Кружок объединял консервативных бюрократов, деятелей правомонархических партий, членов правой группы Государственного совета, посещали его и некоторые действующие министры. Составленные в кружке записки с советами правительству передавались императору, императрице, министрам через таких деятелей, как сохранявший влияние на Николая II бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков и последний до Февральской революции глава правительства князь Н.Д. Голицын. Они же участвовали в составлении записок, предлагавших подавить как революционное движение, так и либеральную оппозицию, удалить таких недостаточно правых, с их точки зрения, министров, как А.А. Поливанов и П.Н. Игнатьев (этого кружок добился, но не большего).

Впоследствии в послеоктябрьской литературе, как советской, так и эмигрантской, недооценивалась сложность ситуации в верхах накануне Февральской революции. Ю.С. Карцов, один из монархистов-эмигрантов, искавших задним числом причины падения монархии, считал главной из них, наряду с тем, что война затянулась, поведение высшей аристократии, включая великих князей: «Выгодами своего положения… они дорожили, но бороться за них и жертвовать жизнью они отказывались. О преданности царю… беззаветной и слепой, не было и помину». Последнее справедливо, но какие жертвы имел в виду Карцов, не ясно. H. E. Марков включал в длинный перечень виновников революции «князей, графов, камергеров и высших российских орденов кавалеров». Бурдуков писал о заговорах против царя, «его верного друга и жены», которых было больше всего «в активе русского аристократического общества, двора и императорской фамилии»; одним из гнезд заговоров был Яхт-клуб, откуда распространялась клевета на Распутина.

В 1916 — начале 1917 г. беспокойство за судьбы монархии выражалось уже в личных и коллективных обращениях членов династии к царю и царице, они безуспешно пытались склонить их к уступкам Государственной думе. Суждения некоторых посетителей элитарных клубов принимали характер откровенной фронды. Известно, что в Яхт-клубе охотно слушали едкие высказывания великого князя Николая Михайловича. Согласно донесению Куманина от 21 января 1917 г., он был «душой великокняжеской оппозиции», особенно антипатичным императрице («скверный он человек, внук еврея!» писала она мужу). По его инициативе и, возможно, по совету английского посла Бьюкенена, «враждебного династии Романовых», было составлено коллективное письмо членов императорской фамилии в защиту убийц Распутина, переданное царю в конце декабря 1916 г. Копии этого письма великий князь «предъявлял в Яхт-клубе нескольким из членов этого клуба, а равно высказывал за общим клубным столом резкие суждения по адресу «немецкой» политики «Алисы Гессен-Дармштадтской» и сетования «на безвольность и недальновидность самого монарха», встречая если не всеобщее, то частичное сочувствие.

Это «политическое движение против монарха и особенно против Александры Федоровны», утверждал Куманин, «объемлет верхи общества, высший служилый класс, в большой степени командный военный состав и особенно императорскую фамилию». Как и ранее, в салонах и клубах оно сводилось не к «заговорам», а к распространению «молвы», но с акцентированием ее на личностях носителей верховной власти, сближаясь с «молвой» в средних социальных слоях и с «молвой» улицы, вплоть до домыслов об измене императрицы, хотя, как очевидно, основным мотивом аристократической фронды было самосохранение.

Из того, что жандармский офицер Заварзин узнал в поездке по России от случайного попутчика, видно, что слухи, распространявшиеся в провинции, не отличались от столичных. Речь шла о «солидной и приличной» публике в Батумском клубе, где в начале 1917 г. «почти открыто порицали Царя и Царицу» и предсказывали скорое отречение Николая II с регентством Михаила Александровича или Николая Николаевича.

Не успел себя как-то проявить и не вызвал доверия императрицы открытый уже на финальной стадии кризиса, в ноябре 1916 г., в Петрограде клуб «Экономическое возрождение России», противопоставленный Прогрессивному блоку. Его учредитель, лидер фракции центра в Думе П.Н. Крупенский, связанный как с банковскими, так и с придворными кругами, заявил, что клуб должен сблизить все проправительственные силы. В клуб записалось до 900 человек, в совет клуба вошли бывшие министры Н.Б. Щербатов и А.В. Кривошеий и видные представители финансового мира, его поддержал очередной премьер А.Ф. Трепов. Если и это начинание не было объективно оценено как дружественное власти, то тем более не могла вызвать сочувствия последняя «славянская трапеза» в Клубе общественных деятелей с участием других, оппозиционных сил — депутатов Государственной думы и Государственного совета, финансистов, писателей, журналистов (конец января 1917 г.), с речами, выдержанными в критической по отношению к правительству тональности.

Верхушечная общественность оказалась, таким образом, расколотой и не стала в период войны стабилизирующим фактором, взамен массовых партий, общественных организаций и соответствующего общественного мнения.

* * *

Первая мировая война обострила и усугубила проблемы довоенной России, которые выражались в крайне низкой консолидации общества по сравнению с союзными странами. Провозглашенные и активно пропагандировавшиеся цели войны оказались ничуть не ближе народному сознанию, чем ранее цели несравненно менее тяжелой русско-японской войны. Овладение Константинополем не превратилось в реально сплачивающую верхи и низы «национальную идею», которая могла бы прибавить войне популярности — ни после того, как союзники пошли навстречу притязаниям царской дипломатии, ни после Февральской революции.

Напротив, в массовых настроениях — при всей их пестроте и неустойчивости — набирала силу пацифистская тенденция, переплетаясь с падением престижа власти и боеспособности армии. В итоге стремление прекратить войну любым способом стало ощущаться как насущное, такое же, как стремление радикально решить, наконец, в пользу крестьян вопрос о земле. Эти настроения людей, выбитых войной из привычной колеи, вылились в конце концов (но, вопреки предсказаниям, уже в ходе войны) в социальную агрессию.

Как известно, накануне Первой мировой войны в России насчитывалось более 10 тыс. добровольных обществ, в т. ч. почти 5,8 тыс. сельскохозяйственных, около 5 тыс. благотворительных, сотни ассоциаций других типов (просветительных, научных, объединений в области литературы и искусства и др.). Понятие «общественный» в начале прошлого века означало «негосударственный» и «небюрократический», а под общественными организациями помимо собственно добровольных обществ, занимавшихся реализацией проектов в сфере науки, благоустройства, социальной помощи и др., подразумевались также органы местного самоуправления.

В данной главе речь пойдет об объединениях обеих групп, причем будут выделены наиболее крупные и эффективно действующие организации военного времени наподобие Всероссийского земского союза (ВЗС), Всероссийского союза городов (ВСГ), Земгора, Военно-промышленных комитетов (ВПК), а также обществ частной инициативы (Общество имени А.И. Чупрова для разработки общественных наук при Московском университете, Общество взаимопомощи торговых служащих Москвы и др.). Основное внимание уделено характеристике принципов, согласно которым общественные организации функционировали, и задач, которые они были призваны решать.