Чемпион. Второй пояс - Михаил Павлович Игнатов

стоило сделать в нём ещё одну дырку, чтобы был сговорчивей?

Трибуны орут:

— Мясник! Мясник!

Я морщусь. Ну какой я вам Мясник? Вон, даже руку не отрубил.

— Победа за Орденом! Нет никаких сомнений, что мы только что видели битву равных! Битву двух Предводителей! Ни на одном из двух прошлых турниров такого не происходило! Потрясающее зрелище!

Конечно, не происходило, Тола был умней меня и удачливей. Ему не пришлось выдавать себя, у него и не было таких жестоких схваток. Думаю, что не было, ведь я видел лишь одну из них, в битвах за спорные земли.

В голове раздаётся смутно знакомый голос:

— Вот как, да? Клянусь, больше всего я мечтаю, что однажды лично выжгу норы Академии, из которых вы, гарховы таланты, всё выползаете и выползаете.

Кетот.

Это Кетот. Это его голос, а про норы он мне уже однажды говорил. У подножия горы Меча, где он убил Берека. Решил не таиться, дать волю языку, едва стало понятно, что я тоже Предводитель?

Ты бы был таким послушным под горой. Или ты там и был послушным и делал ровно то, что тебе приказали? Снова эта мысль тревожит меня, не даёт покоя.

Я тоже отправляю в сторону Кетота мысль:

— Так нечего ждать, давай, начни прямо сейчас. Выходи и затолкай меня в нору, из которой я выполз.

— Не переживай, придёт и твой черед. Я затолкаю тебя так глубоко и так основательно, что всё, что тебе останется — отправиться в свой Нулевой. Но всему своё время, Леград-Римило, всему своё время.

Намёк более чем очевиден. Хочет сделать меня калекой, вот что значит его намёк.

Равнодушно отвожу глаза от Кетота. Мы ещё поглядим, кто из нас двоих останется калекой сегодня. Иногда, Кетот, победа — это ещё не всё.

Бок саднит, саднит и бедро. С удивлением отмечаю, что дизирец задел меня подземными пиками большее число раз, чем мне казалось в горячке боя. Я-то думал, я такой ловкий, что увернулся от всего, а нет, не тут-то было. Нужно было больше выпустить стихии, она бы развеяла или ослабила эту технику, а я увлёкся…

Спохватившись, тянусь к печатям дизирца, снова наталкиваясь на колючую защиту амулета.

Да, схватка окончена, но что мне с того?

Сжать, стиснуть, сдавить амулет, почти не морщась от неприятных ощущений. Три вдоха, и я буквально ощущаю, как проминается его защита, хрустит, словно яичная скорлупа, оставляя хозяина беззащитным.

Ещё сколько-то занимает их кража.

Дизирец дёргается в последний раз, отбрасывая с себя руку лекаря, а затем обмякает.

Да, Ярость ему ни к чему. Пусть немного поспит, а уже ото сна встанет свободным от всех запретов и договоров. Там и не нашлось ничего особенного, в этот раз у меня было время прочитать условия. Клятва, что он останется верен клану и будет верно служить Болайну ещё двадцать лет в плату за полученную силу.

Раз клятва, то это не Указ, как я изначально подумал, а контракт. Контракт, который связал Предводителя. Дорогая для Второго пояса вещь, в этом нет сомнений. Дорогая и сильная, раз Болайн считал, что этот контракт продержится ещё двадцать лет. Это же огромный срок, больше, чем я прожил под Небом. За это время можно состариться и вырастить детей, а то и внуков, и, уж конечно, можно набрать одну, а то и две звезды даже в скудном на стихии Втором поясе.

Над дизирцем охают:

— Да у него внутренности в решето, такое ощущение, что его внутри рвали Звери. Это стихия! Быстрее, у кого есть Стихиальные противоядия?!

Я встречаюсь взглядом с одним из лекарей клана Дизир и усмехаюсь ему в лицо. А змеи воды-то действуют.

Лекарь шепчет себе под нос ругательства, а едва проигравшего выносят за границы ринга, я требую:

— Следующий!

Один, второй, третий, они выходили, не задерживаясь, а выходя, бились, не жалея себя. Как и я.

Кажется, не так давно, обдумывая план встречи с Кетотом, я рассчитывал, что спустя сколько-то схваток буду выглядеть полумёртвым?

Можно себя похвалить — у меня это отлично вышло.

Халат я начал портить ещё сам, в ложе комтуров, пытаясь скрыть, что я Римило. Оборвал цветную окантовку рукавов и ворота. Глупец, лишь испортил вещь, которая принадлежала Первому поясу. Ведь и правда, могла бы стать отличной памятной вещью, а теперь висит на мне сущими лохмотьями.

Я таким оборванцем не был с Нулевого — в дыры отлично видна узорная вязь Единения на коже, мои противники давно знают, что я им владею, можно было бы использовать уже и третье созвездие, не заботясь о его тайне, но я всё ещё берегу это для последней схватки.

Всё точно так, как я и хотел, стою окровавленный на ринге, едва держусь на ногах.

Со стороны.

Мне понадобилось едва ли пять вдохов, всего одна речь нашего распорядителя, который перекрикивал зрителей, восхваляя меня, чтобы пронестись по телу духовным взглядом и тайно подлатать самые большие дыры прошедшей схватки. В очередной раз. В последний. На той стороне ринга, за его границей, под флагом Дизир остался лишь один противник. Кетот.

Я неторопливо опускаю правую руку на кисет, достаю третье за сегодня зелье и требую:

— Проверяйте.

На левой ладони появляется четвёртое, пятое и шестое за сегодня зелье.

— Проверяйте.

На всю Арену оглашают результаты проверки:

— Лечебное зелье! Воинские возвышалки!

Распорядитель Ордена тут же торопится разъяснить всё для зрителей, которые далеки от всего этого.

— Это уже третье лечебное зелье, и остаётся только позавидовать силе воли Римило. Пусть и прошло уже больше средней палочки, но не каждый Мастер выдержит три лечебных зелья за день и боль, которую они усиливают. Но мы же помним — Римило Предводитель! Что до Воинских возвышалок, то даже Мастера могут использовать их для того, чтобы восстановить запасы силы в средоточии. Римило же по рангу можно использовать и возвышалки для Мастеров, вред от них был бы едва заметен, так что…

— Хватит болтать, — недовольно перебивает его распорядитель от Дизир. — Пора заканчивать этот бесполезный день.

Я торопливо глотаю первое зелье. Ох… Сколько у меня ран. На несколько мгновений показалось, что меня снова, как два боя назад, пытаются поджарить.

— …даже не думайте давить, Дизир. Римило в своём праве.

Я убираю пустой фиал в кисет и глотаю следующий.

— Возвышалки! Это может означать лишь одно — Римило уже так измотан битвами, что запасы его средоточия исчерпались. Это