Майя - Ричард Адамс

Субанцы уже вошли в реку: слышен был плеск воды и крики. Пеллан, выпустив Майину руку, решительно двинулся вперед, но Майя, отведя глаза от трупов, застыла в нерешительности.

– Не останавливайся! – велел Пеллан. – Стражники вот-вот вернутся.

Внезапно откуда-то поблизости раздался слабый стон и негромкое бормотание:

– Матушка! Ох, матушка!

Майя огляделась – у второго костра лежал паренек чуть постарше самой Майи, растянувшись на животе.

– Матушка! – с тонильданским выговором пробормотал он.

Майя, опустившись на колени рядом с юношей, схватила его за плечи и попыталась перевернуть на спину, но он вскрикнул и, дернувшись, зарылся лицом в песок, насквозь пропитанный кровью. Пахло бойней. Майя склонилась и прошептала на ухо раненому:

– Я из Тонильды. Как тебя зовут?

– Спе… Спельтон, – чуть слышно пролепетал он.

– Спельтон, ты откуда?

– Мм… Мирза… – не размыкая губ, из последних сил выдохнул юноша.

Майю схватили за руку и подняли с колен.

– Быстрее, а то нас всех убьют! – сдавленным, странно искаженным голосом велел Байуб-Оталь.

Вода ручьями стекала с его одежды; клинок, зажатый в зубах, поблескивал в отсветах костра. Майя, вцепившись в Байуб-Оталя, по крутому склону спустилась к реке. Вода омыла ступни, поднялась до щиколоток, потом до колен. Бурное течение сбивало с ног, сандалии скользили по каменистому дну, свет костров остался позади. Путники забрели поглубже: вот торчит обломок столба, камни под ногами шатаются и покачиваются, шумный поток вихрится у пояса, толкает под колени, хочет уволочь за собой.

– Фела унесло! – крикнул из темноты Ленкрит. – Не останавливайтесь!

Еще шажок, за ним другой. Куда идти? Где остальные? В кромешной тьме ничего не видно, только мчится и бурлит река. Не останавливаться! Майя всем телом подалась вперед; вода захлестнула плечи.

– Майя! – окликнул Байуб-Оталь.

– Помогите! – завопила она. – Помогите!

Байуб-Оталь возник рядом, сжал ей руку, толкнул вперед. Майя с неимоверным усилием переставляла ноги в грохочущей, холодной, темной воде.

– Еще чуть-чуть! – подбодрил Байуб-Оталь.

Майя оступилась и взвизгнула, но он подхватил ее, и под напором течения она всем телом прижалась к нему. Байуб-Оталь, широко расставив ноги, устоял и помог ей выпрямиться. Еще шаг – и Майя, выбравшись на мелководье, медленно побрела к берегу. Байуб-Оталь обогнал ее, просунул ее пальцы в свою перевязь.

– Держись! – велел он и сам ухватился за пояс Ленкрита.

Чуть погодя они остановились по колено в воде, среди высокой болотной травы, под нависшими ветвями деревьев. Отсюда была видна бурлящая река и костры на обрывистом берегу, где метались тени и звучали гневные выклики.

Из болота чуть поодаль вышел Пеллан.

– Где Тескон? – спросил его Ленкрит.

– В ногу ранен, – ответил Пеллан, указав за спину.

– Тяжело?

– Не знаю.

Окровавленная рука Пеллана была рассечена до локтя; он тяжело дышал, на подбородке блестела слюна, бородатое лицо словно бы висело в сумрачном воздухе, плыло и колыхалось… Все плыло и колыхалось перед глазами Майи. О великий Крэн, спаси и сохрани! Ее окружили высоченные – выше самых высоких деревьев – воины, их губы шевелились, но она не слышала ни звука. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Майя упала в обморок.

Пеллан и Ленкрит подхватили ее на руки, по топкой тропе проволокли через болото и уложили на кочку. В предрассветных сумерках вдали виднелись субанские хижины на сваях. Несколько деревенских жителей, заметив беглецов, направились к ним.

Майя пришла в себя, с трудом втягивая в ноздри тяжелый, влажный воздух, пахнущий тиной, стоячей водой и прелыми листьями. Она лежала на какой-то мягкой подстилке, согретой теплом ее тела; от ушибленной лодыжки волнами раскатывалась ноющая, дергающая боль. Сквозь закрытые веки сочился розовый свет, – похоже, наступил новый день. Майя вспомнила брод и сообразила, что спутники, должно быть, на руках вынесли ее на берег и теперь она в Субе, за Вальдеррой. Ее будто ледяной водой окатило: что же дальше будет? Предполагал ли Кембри, что ее уведут в Субу, или же понадеялся на караулы у переправ?

Майя остро ощутила свою беспомощность – так она не отчаивалась даже в Пуре, когда Оккула объяснила ей, что она попала в неволю. Как жить в Субе? Что это за место такое? И как к Майе отнесутся местные жители? Защитит ли ее Байуб-Оталь? А что, если она встретится с королем Карнатом – смертельным врагом Беклы?

Майя, не зная ответа ни на один из этих вопросов, решила не открывать глаз и не двигаться – наверняка ее не тронут, пока она не придет в себя. Она лежала, напряженно прислушиваясь к шорохам. Вот по закрытым векам скользнули какие-то тени; кто-то – двое – встали на колени или присели на корточки рядом с ней; кто-то приподнял ей запястье и пощупал пульс – Майя безвольно уронила руку.

– Анда-Нокомис, а откуда у нее ожог на плече? – спросил незнакомый голос с субанским выговором.

– Это ее в Бекле жрецы допрашивали, – ответил Байуб-Оталь.

– Похоже, опасности нет, – объявил незнакомец. – Пульс четкий, дыхание ровное, ранений нет, вот только лодыжка ушиблена… А сходство и впрямь невероятное. Удивительная красавица. Тяжело ей в пути было?

– Шла вровень с нами. Молодец, ни разу не жаловалась.

– А Фел утонул, бедняга?

– Да.

Собеседники помолчали.

– Ее надо в постель уложить, Анда-Нокомис. Похоже, она переутомилась и вдобавок напугана.

– Она наверняка уже долго в страхе живет, – заметил Байуб-Оталь.

– И ни разу в этом не призналась?

– Нет.

– Ничего страшного, Анда-Нокомис, – участливо сказал незнакомец. – Завтра она придет в себя.

Майю успокоило услышанное: глубокий звучный голос, судя по всему, принадлежал какому-то доброму старику, знакомому Байуб-Оталя; к тому же пока никуда идти не придется, а можно будет понежиться в постели. Что ж, пожалуй, дольше притворяться бессмысленно.

Майя тихонько застонала, глубоко вздохнула, открыла глаза и огляделась. Она лежала на краю длинного, почти треугольного островка густой жесткой травы, с обеих сторон окруженного деревьями; за ее головой, от острого угла треугольника, между деревьями вилась тропка, бегущая к хижинам на сваях шагах в трехстах впереди. У хижин столпились чумазые жители – мужчины, женщины и дети. Все глядели на Майю молча и без удивления, будто стадо коров на лугу. Чуть поодаль Ленкрит и Пеллан беседовали с тремя невысокими, смуглыми и широколицыми субанцами, одетыми в одинаковые грубые халаты из какой-то сероватой кожи.