Хроники Черного Отряда. Книги юга. Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин - Глен Кук

– В основном это мои ватажники, – пояснил Нарайян. – Прибыли в Годжу на мой зов. Как ты намерена действовать дальше?

– Ложись!

Тенекрут разбрасывал свои шары наугад. Лежа рядом с Нарайяном и чувствуя, как камни впиваются в живот и в грудь, я пробормотала:

– Надо проникнуть в лагерь и добраться до Хозяина Теней.

Мне не было видно лица Нарайяна. Может, оно и к лучшему. Моя идея его не обрадовала.

– Но…

– Такой шанс выпадает лишь единожды. Обо всем, что здесь происходит, Длиннотень узнает почти тотчас же. Его ресурсы еще не исчерпаны. Как только он поймет, что Тенекрут попал в беду, будут приняты меры.

– Скорее всего, пошлет Ревуна.

– Следовательно, мы должны попытаться.

Нарайян пытаться не желал. Проклятье! Если он откажется, то его душилы – и подавно.

Но он сам себя загнал в ловушку. Ведь я была для него Дщерью Ночи, и ради его же собственного блага спорить со мной не стоило. Нарайян проворчал:

– Мне это не нравится. Но раз уж необходимо так поступить, предоставь это нам, а сама не ходи. Слишком велик риск.

– Пойду. Ведь я мессия, не забыл? И мой испытательный срок еще не закончился. Мне нужна поддержка твоих людей, а для этого необходимо продемонстрировать силу.

Мне не хотелось идти. Хотелось лечь и провалиться в сон. Но роль требовала полной самоотдачи.

Он отобрал двадцать пять человек, в чьих способностях был уверен. Остальных отпустил. Они присоединились к толпе, направлявшейся к лагерю. Счастливчики.

– Синдху, возьми четверых и разведай, что впереди. Только поосторожнее, и не губи никого без крайней необходимости.

Нарайян выделил и головной дозор, и фланговое охранение; остальные, и мы с Рамом в том числе, двинулись плотной группой. Нарайян был асом в тактике малых подразделений.

Вокруг носились Тени, все еще не замечая нас. Но я не слишком надеялась на их слепоту. Будь я Тенекрутом, велела бы им притвориться незрячими.

Вокруг все еще царил хаос. Тенекрут по-прежнему бомбардировал холмы. Может, его Тени и не знали, где мы, но ведь ушли далеко не все мои войска.

Вернулся Синдху:

– Впереди мокро.

До заката было сухо, и дождь не выпадал.

– Там вода? – спросила я.

– Да.

– Странно. – Но до утра не удастся выяснить, что это означает. – Будь осторожен.

Мы продолжили движение, и вскоре я оказалась по щиколотку в жидкой грязи.

Причина сумятицы отчасти прояснилась. Тенеземцы старались держаться от холмов подальше. Когда они подходили к городу слишком близко, в них метко стреляли лучники. Но постепенно в осаждающем войске восстанавливался порядок.

Синдху все-таки пришлось убить несколько часовых.

Тенекрут прекратил бомбить холмы. Нарайян высказал догадку:

– За его часовыми присматривали Тени.

Но это было не так. Мое приближение вызвало панику, охватившую и караульных. Похоже, Тенекрут все же почуял нас каким-то образом. Едва Синдху заподозрил, что мы идем навстречу неприятностям, я послала к нему человека с приказом броском продвинуться вперед.

Я была в ста ярдах от старого огороженного лагеря, Синдху находился у его разбитых ворот. Он передал через гонца, что путь, похоже, чист. Может, нам и вправду удастся добраться до Тенекрута?

И тут воцарился ад.

С полсотни огненных шаров взмыли, разрывая ночную мглу. В их свете стало видно, как сотня людей подкрадывается к лагерю. Таглиосцы, черные великаны. Кое-кто из них был в шаге от моих душил.

Я взглянула в глаза тому, кто их вел.

Это был Могаба. В тридцати футах от меня.

У него возникла такая же идея, как и у меня.

Длиннотень бросил взгляд на стол, где в чаше с ртутью отражалось перепуганное, дрожащее лицо Копченого, его раба. Ревун витал над столом и диву давался – им вдвоем едва хватило сил, чтобы связаться с плюгавым колдунишкой.

Раб ничего не сообщил. Сеньяк не только вне пределов досягаемости, ее даже увидеть не удалось. Она отправилась на юг, вероятно в Штормгард. Длиннотень простер руку к чаше, и ртуть всколыхнулась. Хаотично смешались краски, в них исчезла физиономия Копченого.

Ревун хихикнул:

– Ты бы с лаской, а не таской – быстрее бы вышло. Беречь надо инструменты, а не ломать их почем зря. Ему теперь не доверяют.

– Учить меня вздумал?!

Длиннотень осекся. Ревун не принадлежит к числу его беспомощных челядинцев, он обладает почти такой же силой. Угрозами его не проймешь, нужно успокаивать, задабривать. Не таской, а лаской…

– Давай узнаем, как дела у нашего союзничка в Штормгарде.

Они объединили силы. Хотя Длиннотень был способен простирать свои чары на огромные расстояния, при помощи Ревуна он быстрее установил связь со Штормгардом.

Отзывался Тенекрут нерегулярно, и уже было ясно, что хлопот у него полон рот. Но лишь теперь Длиннотень узнал, насколько эти хлопоты горьки и неудобоваримы.

– Да будь оно все проклято! Четыре тысячи потеряно в битве! Остальные в панике! И еще неизвестно, сколько удрало сегодня! – Тенекрут теперь надеялся на последнее отчаянное средство; если оно не поможет, осада рухнет. – На этот раз сюда явилась Сеньяк, собственной персоной. Это она, точно! Сумела частично вернуть былую силу.

– Или кто-то помог ей с этим.

Черт бы побрал Ревуна! Вечно находит другие объяснения и еще больше все запутывает. С каким удовольствием Длиннотень прикончил бы его! И растянул расправу на столетие, никак не меньше.

– Как бы то ни было, она там. И она опасна. Но устранить эту угрозу – в наших возможностях. Ты доделал ковер?

– Доделал.

– Даю тебе трех толковых людей из моей личной гвардии. Замани ее сюда, и в ближайшие века нам скучать не придется.

Длиннотень внутренне напрягся. Согласится ли Ревун? Не такой уж он и простак.

Посылать его на это дело рискованно. Он может сбежать вместе с Сеньяк. Знания, которыми она обладает…

Но предупрежден – значит вооружен. С Ревуном полетят трое надежных людей.

– Смотри не оплошай, иначе останется единственный вариант. Придется выпустить кого-нибудь из великанов с плато.

Ревун сразу обмяк, из его глотки вырвался леденящий вой. Затем колдун рассмеялся:

– Считай, что она уже в наших руках. У меня тоже есть к ней счет.

Наконец Ревун убрался вместе со своим тряпьем и вонью. Провожая его взглядом, Длиннотень подумал: не устроить ли ему пытку водой и мылом?