Во имя Рима. Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

Даже когда сэр Роджер Уильямс написал свой «Краткий трактат о военном искусстве» в 1590 г. и намекнул, что новые разработки в ведении войн — прежде всего современные укрепления и огнестрельное оружие — уменьшили важность примеров из античности для современных командиров, немало других военных теоретиков активно стремились учиться у греков и римлян.

Это не было новым явлением, поскольку «Краткое изложение военного дела» Вегеция, написанное в конце IV века, было одним из самых переписываемых светских манускриптов в средние века. Трудно определить, насколько представления Вегеция в действительности повлияли на действия средневековых военачальников во время кампаний, но этот труд, безусловно, был хорошо известен образованным людям. Многие его рекомендации — например, проведение боя только при самых благоприятных обстоятельствах и отход в крепости, обеспеченные провиантом, где захватчики могли их осаждать до тех пор, пока не кончится продовольствие и не придется отступить, — несомненно, пригодились во время ведения средневековых войн. Однако командиры, которые так действовали, возможно, исходили из практического опыта, а не следовали советам римского теоретика.

К VI веку римские методы ведения войны сами стали типично средневековыми. Армии были небольшими, дисциплина менее строгой, чем в прежние времена, а набеги и небольшие операции стали доминировать над грандиозными сражениями. Крошечные королевства испытывали недостаток средств, ресурсов и необходимой степени централизации, чтобы выставлять армии, напоминающие те, что существовали в Риме во времена его расцвета.

Лишь в конце XV и в XVI веке положение начало меняться. Государства стали более могущественными и начали использовать большие армии. Средневековые методы командования оказались не применимы из-за возросшей численности солдат. Проблема усугубилась тем, что при этом требовалась строгая дисциплина для эффективного использования нового легкого огнестрельного оружия. Распространение грамотности, печатание книг и брошюр позволил открыть заново древних авторов и сделать их более доступными благодаря переводам на современные языки.

В XVI–XVII веках такие военачальники как Мориц и Вильгельм Нассауские в Нидерландах или Густав Адольф в Швеции сознательно пытались превратить армии в войска, основанные на дисциплине, организации и тактической системе римских легионов. В 1616 г. Джон Бингам опубликовал перевод на английский язык книги «Тактики Элиана», в которой были приведены не только рисунки, показывающие копейщиков в форме XVII века, выполняющих отдельные движения, но и раздел о том, как строевая подготовка древних была адаптирована для использования в военной службе Голландии. Обложка была даже еще более красноречивой, ибо на ней был изображен Александр Великий, вручающий свой меч Морицу Нассаускому.

Так как армии были организованы по римской модели — или, по крайней мере, военные реформаторы считали, что это римская модель — неудивительно, что во многих отношениях полководцы командовали в римских традициях в течение нескольких веков. Во главе армий, редко насчитывающих более 30 000 человек, которые двигались в сомкнутом строю, они также могли видеть большую часть поля боя. Множество условий, в которых действовал полководец, не изменились — подзорные трубы облегчили наблюдение за полем боя, но в то же самое время облака дыма как следствие применения черного пороха, ухудшили видимость. Скорость связи по-прежнему не превышала скорости курьера. Штаб, который помогал военачальнику, обычно набирался, как во времена Рима, из членов семьи и хороших знакомых полководца. Их было немного, и, как правило, они не проходили никакой специальной подготовки. Маловероятно, что Цезарю или Помпею поле битвы Густава Адольфа или Мальборо показалось бы уж слишком непохожим на то, что они видели на полях сражений в свое время.

Военачальник XVII или XVIII века обладал той же свободой действий, что и во времена Рима. Он находил место, дающее хороший обзор, чтобы наблюдать за ходом боя и ездил позади лини фронта своих солдат, пытаясь определить, где возникнет угроза или, наоборот, благоприятная возможность для атаки. Командующий лично наблюдал за сражением, поручал офицерам действовать от его имени и получал сообщения от своих подчиненных, контролирующих каждый участок поля боя. С помощью всего этого полководец пытался осмыслить и предугадать ход сражения, и вводил в бой подразделения, которые он, как любой римский военачальник, держал в резерве. Временами он мог поехать вперед и лично возглавить какую-либо операцию — хотя большинство из тех, кто так поступал, были в конечном счете серьезно ранены или убиты, как Густав Адольф. Развитие современной артиллерии привело к тому, что даже командиры, остающиеся за рядами своих солдат, могли получить ранение, и вероятность этого была значительно выше, чем во времена римских полководцев.

Нетрудно найти много примеров, когда командующие XVII или XVIII веков действовали в манере, которая напоминала стиль командования римских военачальников — эпизод, когда военачальник хватал знамя, чтобы собрать вокруг себя бегущих или воодушевить оробевших солдат, — стало таким же клише этой эпохи, каким оно было для римлян. Иногда это действительно могло остановить бегство солдат. Однако гораздо труднее определить, поступали ли они так из-за того, что большинство из них хорошо знало классику и сознательно подражало героям прошлого, как это делал Юлиан Отступник, или же просто похожие условия вызывали сходные реакции.

Однако в некоторых отношениях методы ведения войн в XVIII веке заметно отличались от римских конфликтов. Осторожное маневрирование и нежелание ввязываться в рискованный бой имело больше общего с кампаниями преемников Александра, чем с безжалостной решимостью, с которой Рим обычно вел свои войны.

Еще одно отличие заключалось в отношениях между командующим и солдатами. Задача эффективного применения ручного огнестрельного оружия потребовала введения строгой дисциплины в начале современной эпохи. Из-за ограниченного радиуса действия мушкеты не стали для пехотинцев оружием более действенным, чем лук, но тренировать мушкетеров было гораздо легче, чем лучников. К тому же мушкеты были на редкость неточными и медленно перезаряжались, поэтому наступающие (особенно кавалерия) могли с легкостью смять один ряд мушкетеров, прежде чем они успевали выстрелить еще раз.

В результате были разработаны методы, требующие от пехоты строиться в несколько рядов, которые должны были стрелять и перезаряжать оружие по очереди. Со временем ускорение перезарядки оружия уменьшило число рядов, необходимых для ведения постоянного огня по врагу, с десяти до трех или даже двух, но эти достижения снизили точность стрельбы. В XVIII веке линейная пехота не целилась (большинство мушкетов не имели даже прицела), а просто стреляла в сторону врага. Предполагалось, что залп тесно сомкнутых рядов причинит ущерб подобному же построению неприятеля.

Строевая подготовка должна была сделать все движения и перезарядку мушкетов чисто механическими. Если солдаты не координировали свои действия, получалась путаница, следствием которой были случайные ранения. Поэтому дисциплина была крайне суровой, ее целью было превратить солдата в автомат, практически в «ходячий мушкет». Хотя в римской армии было важно идти в ногу и сохранять построение, победа в рукопашном бою не являлась следствием строгой муштры. Инициатива и индивидуальная агрессия при соответствующих обстоятельствах активно поощрялись римской военной системой, ибо часто действия нескольких людей могли превратить поражение в победу.