Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

— Спросите об этом Уайта, — наконец сказал Штефан.

— А почему его? Или вы должны предварительно согласовывать свои ответы с ним?

— Не говорите ерунды! — Штефан почувствовал, что он перегибает палку, и добавил более мягко: — Эта история гораздо более запутана, чем вы себе представляете. Тут не обошлось без политики. К тому же дело касается и государственной тайны. А потому я просто не знаю, что я могу вам сообщить, а что нет. Понимаете?

— Нет, — резко ответил Дорн. — Этого я не понимаю. Когда речь идет об убийствах, мне уже не до понимания. У меня есть ордер на ваш арест и арест вашей супруги, господин Мевес. И если ваш американский друг не даст мне вразумительных объяснений, я упрячу его в соседнюю с вашей камеру.

Он говорил вполне серьезно и, что бы там ни думали Роберт и Уайт про Дорна, был в состоянии выполнить свою угрозу.

Дорн неожиданно вздрогнул и с напряженным видом посмотрел во двор. Штефан тоже уставился в темноту. Он почувствовал там какое-то движение: что-то еле заметно перемещалось сначала в одну сторону, а потом обратно, словно волна гнева и разочарования, но к этому примешивался и благоговейный трепет. Соня и ее брат, конечно же, видели, как погиб волк. Быть может, это их шокировало. Для существа, которое невероятно трудно убить, осознание своей смертности является более болезненным ощущением, чем для человека.

— Что там, в саду, Штефан? — тихо спросил Дорн. Он указал рукой в темноту, а затем на мертвого волка, труп которого лежал возле самой двери, но с того места, где они стояли, его едва было видно. — Я еще никогда не видел подобной собаки. Если бы она не была такой огромной, я бы сказал, что это волк.

— Вам повезло, что вы не видели ее вблизи, — сказал Штефан. — Мы с Ребеккой имели такое удовольствие.

— На некоторых трупах в больнице были раны от укусов, — задумчиво произнес Дорн. — Я сам их не видел, но, судя по тому, что сообщили мне по телефону мои коллеги, эти раны просто ужасные. — Он показал на мертвого волка. — Их убило это существо?

Штефан чуть было не сказал правду. Дорн, похоже, хорошо знал свое дело: формально не проводя допроса, он его фактически уже начал.

— Меня там не было, — ответил Штефан. — Но думаю, что именно оно. Эти твари, по всей видимости, специально надрессированы на убийство.

У Штефана от сказанного им появилось неприятное ощущение на душе, как будто он обвинял в воровстве своего товарища, про которого наверняка знал, что тот ничего не украл.

— Я что-то подобное уже слышал, — заявил Дорн. — Хотя в реальной жизни еще никогда с этим не сталкивался. А что это были за люди?

Теперь Штефан по-настоящему удивился. Он пытался быть осмотрительным, ведь буквально каждая деталь, которую он утаивал от Дорна, могла оказаться очень важной. И все же у него возникло неприятное чувство, что он тем самым лишь выставляет себя на посмешище. А потому он промолчал.

— Вы пытаетесь потянуть время, Штефан, — сказал Дорн и покачал головой. Он отвернулся от двери, подошел к серванту и с наигранно спокойным видом прислонился к нему спиной. Однако он то и дело бросал взгляды на дверь, да и пистолет по-прежнему держал в руке, а потому выглядеть спокойным у него не очень хорошо получалось. Он вздохнул. — Ну ладно. Давайте попробуем запрячь лошадь с другой стороны. Я расскажу вам то, что знаю, а вы послушайте и заодно поразмышляйте, не благоразумнее ли будет рассказать мне все остальное.

Он оторвал взгляд от двери и — впервые с того момента, как вошел в этот дом, — пристально посмотрел на Ребекку, а затем на лицо ребенка, которого она держала на руках. К удивлению Штефана, он ничего про них не сказал, а начал свой рассказ издалека:

— Вы и ваша супруга ездили в Боснию, чтобы взять интервью у находящегося в международном розыске террориста.

— Не террориста, а наемника, — поправила его Ребекка. — Барков — командир отряда наемников. Но вы-то откуда об этом знаете?

— Так, пообщался кое с кем, — ответил Дорн. — Журналисты — довольно болтливый народ, вы разве этого не знали? Особенно когда их раздражает то, что кто-то из их коллег раздобыл сенсационную информацию и не хочет с ними делиться. — Он едва заметно улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Итак, что же произошло? Этому… террористу не понравились ваши вопросы?

— Наемнику, — снова поправила его Ребекка. — И дело тут не в наших вопросах. Барков мертв.

— Мертв?

Ребекка в ответ кивнула и пожала плечами, тем самым показывая, что ей глубоко безразлична судьба главаря наемников. Затем она сказала то, от чего у Штефана буквально перехватило дыхание:

— Его застрелил Уайт.

Дорн вздрогнул и спросил:

— Все произошло совсем не так, как вы запланировали, да?

— Все произошло так, как запланировал Уайт, — ответила Ребекка.

— Бекки! — не выдержал Штефан. Он не верил своим ушам. — Ты… ты с ума сошла?

— Уайт поехал туда именно для того, чтобы убить Баркова, — невозмутимо продолжала Ребекка, не удостоив Штефана даже взглядом. — Мы со Штефаном были всего лишь приманкой. Два оказавшихся полезными для Уайта идиота, которых он попросту использовал в своих целях.

— Прекрати! — снова попытался вмешаться Штефан. — Ты…

— …наконец-то стала благоразумной! — перебила его Ребекка. — Я знаю, что делаю, не переживай. Черт побери! В городе — люди Баркова! Они явились сюда, чтобы убить нас. И у меня нет ни малейшего желания пожертвовать своей жизнью ради Уайта!

— Это — первые благоразумные слова, которые я услышал от одного из вас за последние три дня, — сказал Дорн. Судя по его тону, он чувствовал себя человеком, у которого гора с плеч свалилась, хотя Штефан и не понимал причины этого. — Если бы я узнал об этом вчера или позавчера, то у вас, наверное, было бы гораздо меньше проблем. И многие люди остались бы живы.

Вот в этом Штефан сомневался. А еще он все больше сомневался в том, что Ребекка пребывает в здравом уме. Уайт, возможно, был их единственным шансом выбраться живыми из этого дома, а она пытается его подставить!

— Итак, люди Баркова явились сюда, чтобы отомстить за убийство своего командира, — подытожил Дорн. — Вы знаете, сколько их всего?

— Двенадцать, — послышался голос откуда-то сзади.

Это был Уайт. Штефан едва ли не с ужасом мысленно спросил себя, как долго Уайт стоял позади них, слушая их разговор.

— Четверо прилетели на самолете прямо из Сараево, — продолжал Уайт, — двое — через Вену, а остальные, наверное, пересекли границу на автомобиле. Меры безопасности в вашей стране оставляют желать лучшего, господин Дорн. В США этим людям вряд ли удалось бы с такой легкостью нелегально пересечь границу.

Дорн улыбнулся:

— Вы бы удивились, если бы я признался, что с удовольствием заехал бы вам сейчас по физиономии, мистер Уайт?

— Ничуть.