Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

то ли принимать все необходимые меры, чтобы сделать Иорджолк неприступным. Несмотря на огромный для его агрессивной натуры соблазн немедленно начать сражение, продолжив столь победоносно начатую кампанию, он все же вспомнил о поражениях в последней войне и предпочел действовать как осажденный, защищаясь от противника, идущего на штурм. Он разделил армию на две части, оставив в своем распоряжении пять сотен человек, и послал трех не отличавшихся особыми талантами вождей с сотней воинов у каждого охранять самые опасные проходы к трем плато Иорджолка. Затем, сочтя свое войско практически неуязвимым, он стал подумывать о возможности контрнаступления, что казалось ему особенно заманчивым, учитывая его доскональное знание местности.

Прежде всего, желая получить приблизительное представление о количестве своих противников, он послал на разведку лучших лазутчиков. К их чести и благодаря различным аванпостам, которые один за другим отступали перед армией Роб-Сена, примерно к трем часам ночи ему уже стало известно, что войско неприятеля насчитывает от двух до трех тысяч бойцов.

В тот момент они преодолели первые, не слишком сложные препятствия и остановились; их предводитель подготовил окончательный план: он собирался пойти на риск и, если судьбе будет угодно, мощным ударом взять Дап-Ивр. Для этого Роб-Сен счел необходимым атаковать противника на всех позициях и послать основную часть войска туда, где они сумеют одолеть горцев.

Армия Роб-Сена расположилась лагерем на склоне долины, где, подобно трем радиусам дуги окружности, открывались проходы на плато.

Вождь долго колебался, прежде чем построить колонны для наступления. После допроса пленных озерчан, ранее участвовавших в войне, и способных легко передвигаться в горах лазутчиков, с которыми племена постоянно поддерживали связь, он наконец решил послать пятьсот человек к Мертвой реке, еще пятьсот – через горный проход Йор-Ам, а четыреста – по третьей дороге. Себе он оставил половину войска, пятнадцать сотен человек.

Приняв решение, Роб-Сен счел нужным подкрепить доверие своих людей великим жертвоприношением богу-воину Ре-Алгу и послал за жрецами. Жрецы, облаченные в черные туники, двинулись вдоль скалистого выступа, шириной в двадцать локтей, возвышаясь над шеренгами бойцов. На их наголо остриженных головах были заметны шрамы. В правой руке каждый держал острый нож, выточенный из агата, в левой – деревянную дубину. Их было пятеро, каждого из них сопровождали помощники.

Луна ярко освещала мрачную процессию на горном карнизе. Вокруг – зловещие скалы, огромные ели, особняком стояло несколько одиноких дубов и буковая роща. Вдали громоздились гигантские силуэты гор, похожих на таинственные облака, а в небе застыла луна и затухающая россыпь звезд. Воины озерной армии, три тысячи лиц, созерцали это волшебное, мистическое и наводящее ужас зрелище, собравшись на огромном склоне в гудении голосов.

Главный жрец, стоя на карнизе скалы, наклонился и выкрикнул:

– Те-Лаад сотворил землю, а Хо-Тан сотворил воды, и поставили Хам-До стеречь землю и воды… И родились у Хам-До дети, населившие землю и воды, и среди них – племена Ре-Алга, им велено истребить врагов Хам-До, которые обитают на горе, и тех, кто населяет западные озера. Хам-До требует великой жертвы и не оставит без покровительства своих чад!

Затем, согласно обычаю озерчан во времена войн, Роб-Сен ответил жрецам от имени своего войска:

– Дети Хам-До принесут в жертву пять белых жеребцов и пять черных быков.

– Хам-До требует принести ему в жертву людей!

– Каких людей требует Хам-До?

– Хам-До требует пятерых пленников с гор… Он хочет видеть, как трепещут их сердца в разверстой груди.

В глубине души Роб-Сен ненавидел жрецов, познав на себе их коварство и тиранию, но все-таки верил в их могущество. Человеческие жертвоприношения были ему отвратительны. Он несколько мгновений колебался, пребывая во власти противоречивых чувств: в нем боролись вера, сомнения и политический расчет. Но, взглянув на толпу, решился. От этой массы людей, озаренной лунным светом, исходило и решительное одобрение, и неистовая и сладострастная жестокость – вся ненависть озерных жителей к жителям гор вкупе с непримиримым инстинктом истребления. А слепая вера, обет старого всесильного жреца, обещание победы только умножали и обостряли это стадное чувство. Раздались одобрительные крики.

Роб-Сен сдался, воздев руки к старому жрецу:

– Хам-До получит сердца пленников с гор.

По приказу вождя пленников привели и поставили на карниз.

Толпа свистела и выкрикивала оскорбления; горцы смело отвечали, обвиняя озерчан в трусости и предвещая им грядущие поражения.

С пленников сорвали звериные шкуры. На фоне темных скал выделялись их бледные связанные тела. С нарочитой медлительностью жрецы вспарывали им грудные клетки, и воины увидели, как льется кровь, и насладились предсмертными стонами. Алые потоки обагрили серебристые камни.

Задыхаясь в неистовстве, озерчане славили жертвоприношение, пьянящая радость разлилась по их лицам; упоение убийством мгновенно охватило толпу.

Раны становились все шире, открывая взорам прежде скрытые от них человеческие органы; жертвы стонали все тише. Внезапно, ритмичным и быстрым движением, жрецы вырвали сердца, подняли их, еще живые, пульсирующие, прямо к луне, и собравшиеся завыли в диком исступлении и плотоядном восторге.

– Хам-До доволен своими сыновьями, – воскликнул наконец главный жрец, – он отдаст им вражеские жизни!

Приближался рассвет. Изумительное сияние разлилось на востоке, между горными пиками. Роб-Сен, невозмутимо наблюдавший за жертвоприношением, выстроил колонны для начала атаки. Он не отпускал Ин-Кельга от себя, хотя тот был преисполнен возмущения и ненависти, увидев, как жестоко расправились с соплеменниками Эйримах. В горах послышался трубный звук рогов. Через два часа борьба уже шла повсюду; колонны озерчан, оттеснив несколько слабых авангардов горцев, последовательно овладевали самыми неприступными ущельями.

Глава вторая

Горное ущелье

На тысячу шагов простирались недоступные берега Мертвой реки высотой в сто локтей, гладкие, как слоновая кость. Вход в ущелье оставался в тени, там жили полчища летучих мышей и в изобилии водились ночные звери. Изредка оттуда доносились печальные стенания. Кое-где нависали скалы, точно мамонты, задремавшие над пропастью. Только вечернее солнце осторожно заплывало сюда в редкий час, чуть освещая пурпурными лучами трепетанье крыльев летучих мышей, снующих в воздухе, как в безмятежной воде.

На западе, петляя, можно было выйти к Мертвой реке, на востоке ее русло заканчивалось уклоном в сорок пять градусов, который вел на небольшое неровное плато – вначале опасное и трудное для прохода, соединявшееся справа с лагерем Хсилбога узкими горными тропами; слева возвышались огромные скалы и ледники, ограничивая обзор отвесными стенами.

Тхолрог, сын Талауна, командовал сотней воинов, которые должны были удержать этот проход.

Когда на рассвете молодой вождь достиг берегов Мертвой реки, сердце его преисполнилось гордости и силы. На мгновение он замер, ощутив огромную ответственность, убежденность в том, что он ее