Тьма - Глен Кук

Я припустил на север, еще не зная, что именно собираюсь делать, хотя и подумывал о том, чтобы проведать Сари.

Но задолго до того, как я ухитрился рывком вернуться в свою плоть, мне удалось обнаружить нечто интригующее. Прямо перед Вратами Теней.

На следующее утро Костоправ был до неприличия весел и добродушен, да и подружка его улыбалась с заговорщическим видом. Должно быть, они урвали-таки несколько приятных минуток наедине.

– Чего такой мрачный? – спросил меня Костоправ.

– Не спал ни хрена.

– Нервишки шалят?

– Я блуждал с духом.

– Ага. И наверняка увидел что-то важное, иначе не имел бы сейчас такую кислую рожу.

Я рассказал обо всем, кроме белой вороны. И не преминул заострить внимание на слишком уж бодром и веселом настроении Душелова.

– Она что-то задумала.

– Это у нее в крови, – сказала Госпожа. – Она манипулировала людьми, когда еще и говорить толком не умела. Не беспокойся, предоставь ее мне.

– Ты поел? – спросил Костоправ.

Я кивнул.

– Тогда поднимай людей, и вперед.

– Погоди минутку, еще пару словечек насчет моей приятной ночной прогулочки. Помнишь тех людей, которые вовсю торопились к Вратам – еще пылищу подняли? Так вот, это были не кто иные, как Гоблин, Одноглазый и матушка Гота. К сожалению, я не мог сместиться в прошлое и выяснить, что к чему, но, бьюсь об заклад, они спешили, рассчитывая поспеть до нашего ухода.

Улыбка с физиономии Костоправа мигом слиняла.

– Ты что-нибудь подслушал?

– Могучий храп. Все они дрыхли. Правда, Гоблин бормотал во сне, но черт знает на каком языке.

– Дорога открыта, – заметила Госпожа, – можно послать за ними и забрать их с собой.

– Вряд ли это разумно, – возразил Костоправ. – Даже если послать за ними всего одного парня, остальным-то придется торчать на месте и ждать. А это пустая трата и времени, и припасов.

– Мы могли бы вернуться все.

Мы со Стариком промолчали, да она и не ждала никакого отклика. Просто размышляла вслух, перебирая возможности.

Было достаточно светло, чтобы разглядеть ближайшие к нам камни. Письмена на них начинали поблескивать. Ночью, при луне, буквы не светились. Почему же они заблестели в утреннем сумраке?

– Что-то мне не по себе, – сказал я Костоправу.

– Мне тоже. Но мы должны сделать выбор. Ты считаешь, нам следует отложить поход из-за того, что эти блудилы повылазили из своих нор?

– Нет. Они дождутся там нашего возвращения, – ответила Госпожа.

Хотелось надеяться, что ее уверенность оправдана. Ведь в наше отсутствие за Вратами могло произойти черт знает что.

– Давай, Знаменосец, – скомандовал Костоправ. – Забирай свой дрын, и в путь.

Когда я потянул за древко, Знамя легко подалось, и я вытащил его из отверстия как ни в чем не бывало.

* * *

Крепость на горизонте никак не становилась ближе. Из-за этого я терпеть не могу открытые пространства. Едешь, едешь, а вокруг ни хрена не меняется.

Время шло, и настроение Костоправа ухудшалось. В нем нарастало нетерпение. После полудня он взял у меня Знамя, после чего рванул вперед так, что основательно опередил нас всех.

– Может, ему стоило бы поубавить прыти? – спросил я Госпожу спустя некоторое время.

– Что? Кому? – Она была погружена в раздумья и не замечала ничего вокруг.

– Ему, – указал я вперед.

Госпожа пришпорила коня.

Я устало плелся следом. Стоило выпустить из рук Знамя, и ничто больше не тянуло вперед. По мере того, как время шло, небо мрачнело, а блеклая равнина не менялась вовсе, оставшийся позади мир начинал казаться все более привлекательным. Наш Отряд представлял собой единственное цветное пятно на безбрежном пространстве, если не считать сверкающих золотых букв.

Госпожа догнала Старика. Разговора их я не слышал, но понял, что она сказала ему пару ласковых. Он глянул на меня: теперь до него дошло, почему я чесал вперед, как ошпаренный.

Стоило мне поравняться с ним, Костоправ спросил:

– Хочешь забрать эту штуковину?

– У меня до сих пор руки ноют. А тебе просто надо сосредоточиться. – Он хмыкнул. И как только мы добрались до следующего круга, он объявил привал.

После того, как все устроились, люди начали стягиваться к южной стороне круга: всем хотелось посмотреть на маячившую впереди крепость. Теперь было ясно, что это именно крепость, могучая, но местами обвалившаяся. Разговоры касались главным образом того, доберемся ли мы туда на следующий день и повернет ли Старик назад, ежели не доберемся. На сей счет особо твердого мнения не было. Казалось куда более вероятным, что Костоправ будет рваться вперед и вспомнит о припасах, лишь когда они кончатся.

На сей раз мы разожгли костры, чтобы насладиться горячей пищей. Надо было как-то поддержать ребят, чтобы они не впали в уныние и вовсе не потеряли охоту идти вперед.

По мере того, как разгружались подводы и волы оставались без работы, у нас появлялась возможность отведать свежего мяса.

В мире все несправедливо устроено, особенно для домашнего скота.

– Тай Дэй, – спросил я, – в вашей мифологии что-нибудь говорится о том месте, куда мы все тащимся?

– Нет. Мы не знаем, что это такое.

– Точно? А почему все твои ребята такие дерганые?

– Их беспокоит не только крепость, равнина и дорога – все окружающее. Потому что здесь все не такое, каким должно быть. Неестественное.

– С этим хрен поспоришь.

– Но для того, чтобы создать все это, целый народ должен был трудиться на протяжении тысячи лет. Столь исполинское сооружение не может не нести на себе печать зла.

– Не понял?

– Лишь великое зло может собирать силы воедино, дабы, не считаясь с ценой, сотворить нечто столь же грандиозное, как и бесполезное. Вспомни Длиннотень. Жизнь целого поколения была принесена в жертву его цитадели. А она ничто в сравнении с этой равниной.

И тут он был совершенно прав.

Я подошел к барьеру и уставился на бесконечные ряды сверкающих каменных столбов.

Неожиданно над нашим лагерем промелькнул целый рой Теней. Я подпрыгнул, как и все остальные. Оказалось, равнину пересекала стая ворон. Все они полетели на север, кроме одной.

То были удивительные молчаливые вороны, ни одна из них не издала ни звука.

Отставшая от стаи птица уселась на одну из колонн, расправила крылья и принялась разглядывать лагерь.

Шпок! По направлению к вороне устремился огненный шар. Но он был выпущен не из особого шеста-воронобоя, а потому не достиг цели. Прыгнув, я схватил Сопатого за плечо и едва не опрокинул его, но было уже поздно.