Обжигающий след. Потерянные - Анна Невер

А еще с сожалением вспоминала те мокрые белые лохмотья в чернильных разводах, которые при говоре показала ей Ганна. Два письма от Демьяна. Целых два! И оба вымокли в снегу до состояния нечитаемости! Лишь жалкие обрывки предложений. Только они мало что говорили ей.

«…поэтому я вынужден так поступить… Надеюсь, что это объяснение… до весны нет возможности… чувства не останутся…»

Слов не было. Разве у владельца вэйноцеха не должна быть непромокаемая бумага или неразмываемые чернила? И что за беспечность проявил Симон Лисов, оставив конверты мокнуть под снегом?

Сегодня Тиса снова прошла всего лишь пять шагов по щупу. Невелико продвижение.

Ее неудача Клима особо не расстраивала, в отличие от шуйца, который просто душой болел за успехи видящей. Ложкин начал вводить основы ориентирования и для этого принес сегодня карту, но не простую, а с накладом. Как потом оказалось, заведующий предоставил собственную дорогую вещь для ее обучения. Видящая только взглянула и пропала в ней с головой на целый час. Карта была невероятной!

– Она живая! Как карта погодника, только маленькая, – прошептала девушка, через лупу разглядывая леса, реки, дороги и города. Все выпуклое, объемное, яркое, с всплывающими названиями, которые при желании можно было пальцем сдвинуть в сторону.

– А вы видели карту погодника? – поинтересовался Клим, подвигая ближе стул и присаживаясь рядом с ученицей.

– Да. В вэйновской башне, на своде потолка.

– Я гляжу, вы и у себя в Увеге были тесно знакомы с колдовской братией. – В мужском голосе зазвучали едва различимые нотки ревностного неодобрения.

– Наверное, можно и так сказать. – Тиса не отрывала глаз от карты. – Оранск! Смотрите! Тут по улицам даже коляски едут и горожане ходят, – восхитилась она.

Клим склонился над картой, почти касаясь щекой волос девушки.

– Найдите нашу школу.

– Вот она, – рассмеялась, указывая пальцем. Удивительная карта позволяла приближать и удалять кукольную школу.

– Теперь покажите Белоград. Увег. Крассбург… – перечислял города учитель один за другим и внимательно их разглядывал вместе с ученицей.

Тиса увлеклась, не замечая, что почти опирается на плечо мужчины. И, когда за окном рухнул с крыши подтаявший снег, лишь на миг оглянулась.

– С этого дня, каждый раз приходя на урок, вам нужно будет садиться за карту и запоминать в подробностях губернию за губернией, удел за уделом. Начиная с Оранской. Чем подробнее и точнее ваша умная головка будет знать географию империи, – он шутливо коснулся макушки девушки, – тем легче будет дару подстроиться под ваше желание и показать в нужное время точку расположения того или иного объекта.

– С большим удовольствием возьмусь за ее изучение! – Видящая еще раз окинула карту восхищенным взглядом, затем повернулась к учителю. И только сейчас осознала, как близко он стоял. Зеленые глаза смотрели на нее чуть свысока, насмешливо и одновременно напряженно. Можно даже разглядеть игру света в радужке.

Красивый, интересный мужчина, бесспорно, – понеслось невольно в ее «умной головке». Уверенный в себе, умеет говорить и настойчиво двигаться к цели. Не верит вэйнам, что еще полгода назад весьма пришлось бы ей по вкусу. И так смотрит, что…

– Наверное, пора начинать прием, – испугавшись собственных мыслей, Тиса поднялась с места.

Климентий молча кивнул и в несколько шагов покинул кабинет. Выглянув в коридор, впустил первого посетителя – тщедушную старушку, которая забыла, где живет ее сестра. К сожалению, старость может преподносить и такие казусы.

Проследив, что бабуля скрылась в кабинете, Клим направился в опытную, чтобы, как обычно, распорядиться о приеме посетителей. Толкнув приоткрытую дверь, ступил на порог. И застал конец разговора Клары с Люсей, которые, не заметив вошедшего, продолжали мыть стеклянные колбы в лохани.

– Неужели! Так он влюблен в нашу Тису?! – звенел в унисон со склянками голосок Перышкиной. Он-то и заставил Ложкина застыть на пороге.

– Именно. – Клара взялась перемывать уже чистые колбы. Руки ее чуть дрожали, но никто этого не замечал, кроме нее самой. – Только не говори, что я тебе об этом сказала, пожалуйста. Это к нему она попадала в видениях. Опервэйн из ССВ, между прочим.

– Да ты что?! – восхищенно воскликнула Люся. – А что такое ССВ?

– Люси, – брюнетка со вздохом покачала головой, – это спецстража Вэйновия.

– Понятно, – легко согласилась Перышкина. – Я так рада, что ты помирилась с Тисой!

На этом Клим прокашлялся и обратил на себя внимание. Сухо отдав распоряжение Образцовой, покинул опытную.

Когда дверь захлопнулась, Клара в сердцах сдвинула в сторону ящик с помытыми колбами и прикрыла ладонью глаза.

* * *

После урока Ложкин снова отвез Тису в приют. И даже не стал просматривать, как обычно, свои бумаги, сидя на лавке, а помог барышням лепить снеговика. И рассмешил обеих, поскользнувшись и рухнув в сугроб. А когда его вытащили, стало ясно: у снежной бабы появился снежный дед. Поня хохотала так заразительно, что за ней следом прыснула со смеху и Тиса.

– Смейтесь, смейтесь, – проворчал незлобно Клим, – и помогите отряхнуться, что ли?

Вечер оказался неожиданно приятным. А еще видящая снова почувствовала на себе чей-то взгляд. И подняла глаза к небу. Кажется, она знала, чье присутствие порой ощущает.

– Я знаю, что ты рядом, Единый, – прошептала, вспоминая фреску и переполняясь благодарностью небесам. – Ты смотришь на меня и не оставляешь меня. Не оставь меня и впредь, Боже. Прости мои прегрешения и наставь на путь истинный.

* * *

Село еще спало в сумерках предутреннего часа. Вдалеке пропел петух. Сонно пролаяла собака, и улица с укрытыми снежным одеялом домами снова погрузилась в тишину. Вэйн подпирал спиной деревянную стойку крыльца большой избы и курил.

Стоило отстраниться, чтобы тут же понять – его что-то гложет. Глаза цвета грозовых туч смятенно смотрели вдаль. Брови сошлись к переносице. Тонкие губы с особой тщательностью цедили самокрутку. И, судя по окуркам в склянке на перильцах, не первую. Возникло болезненное желание быть с ним рядом. Прижаться теснее всем телом, положить голову на плечо, обвить руками шею. Крепко. Нежно. Чтобы разгладилась морщинка, перечеркивающая высокий лоб, чтобы развеялись грусть и досада в его глазах, чтобы посветлел взор.

Скрипнула дверца избы, и показалась лохматая макушка чтеца, одетого в исподнее. Неясное полусонное бурчание под нос, и створка захлопнулась. Через пару минут Юлий вышел на крыльцо, одетый в овчинную доху.

– Чего кукуем на морозе, Невзоров? – Встал рядом. – Только не говори мне, что еще даже не ложился. Это провальные поиски тебя так дергают, что ли? Неделю ходишь, как струна натянутый. Табак уже весь перевел.

– Чего тебе не спится, Юлька? – Демьян не повернул головы. – Или ты мне пришел странный совет дать?