Светило малое для освещения ночи - Авигея Бархоленко

О Боже, подумала я, дальше так невозможно. Во мне нудил писклявый страх: выгони, выгони… Сознание захлестнуло темной волной гнева. Волна покатилась к окраинам и стала давить, как поршень.

— Ты че… Ты че?.. — торопливо забеспокоилось где-то. — Опять с колес сдернулась?

Я объявила непримиримо:

— Тронешь пса — выкину!

В ответ всхлипнуло и свернулось в недосягаемой дали.

* * *

Пытаюсь пробиться сквозь логику правдоподобных объяснений, которыми можно плотно сочленить поверхностные причины (потеря ребенка, разрыв с любовником) с поразительными следствиями (психоз, раздвоение личности на почве вины перед законной женой), но чувствую, что к моему случаю это не имеет отношения. Я рассталась с Л. спокойно, если не сказать — с облегчением. Но сегодня утром моя вторая часть обратилась к первой моей части голосом Е. и потребовала не сдаваться, а беспощадно мстить. Конечно, этого вполне достаточно, чтобы воспользоваться психушкой, но я вижу, что ни одна моя половина не является сумасшедшей, каждая последовательна по-своему.

Она была такой, какой была, и не являлась исключением из множества подобных характеров. Исключение в другом: она находится на моей территории.

Она высокопарно назвалась Елеонорой, будто сообщила, что Екатерина Великая. Жену Л. звали Еленой. Почему ее не устроило достославное историческое имя? Все равно же она воспользовалась троянским конем.

— Эй, — сказала я жиличке, — а кто за квартиру платить будет?

Она нырнула вниз и затихла.

* * *

Допустим — расщепление личности. Тогда я хотела бы спросить, что такое личность и откуда берутся расщепляющиеся части. Ни моя мать, ни мои бабки не были похожи на Е., и сомневаюсь, что были на нее похожи Адам с Евой.

Удивительно не то, что дети похожи на родителей, а то, что Каин так разительно отличается от Авеля.

Или сущность человека определяется совсем не генной наследственностью.

* * *

Полагаю, что жизнь на Земле существует сколько-то миллиардов лет. Но неужели даже миллиард попыток может самопроизвольно создать из нуклеиновых кислот мозг Эйнштейна или Новый Завет? Или даже беднягу Л.?

* * *

В детстве я любила качаться на доске. Такая длинная доска, посередине прикрепленная штырем к толстому чурбаку. Один конец взлетает в облака, а другой чувствительно стукается о землю. Разновидность качелей, всем известно, ничего особенного. Но запомнила я их не потому, что захватывало дух при взлете и опускании, а потому, что однажды какой-то задумчивый мальчик уселся на середину доски, и, как сильно мы ни раскачивались, он сидел на нашей доске неподвижно. Это произвело на меня большое впечатление. В следующий раз я тоже села на середину, около меня взлетали и падали, а во мне это отдавалось только небольшими покачиваниями. Это завораживало. В этом была тайна. И тоже почему-то казалось, что то ли летишь, то ли падаешь, только значительно дальше.

Теперь надо понять, почему я вспомнила об этом.

Верх — низ. И тайна покоя в середине. Закон весов. Закон полярности. Плюс — минус. Отрицание — утверждение. Наличие — отсутствие. Посередине возникает точка равновесия. Точка опоры.

У материи должен быть противовес. В точке соприкосновения рождается… Разум?

Моя голова, моя рука, моя нога, мое туловище. Мое тело.

Чье — мое?

Преграды ослабли, и что-то раздвинулось в доступное. Что-то вспыхивало со скоростью, оставляя опаловый след. След жил дольше того, что его порождало, и набегал прибоем. Прибой достигал готовой к ответу струны, и меня поднимало, как в люльке, невесомое облако смысла.

Нет случайности. Есть следствия невидимых причин.

Я не могу признать Е. своей частью. Но, и не признавая ее родней, я вынуждена констатировать ее наличие. Ее тела здесь нет, но Е. - здесь. Ее ядро, сохранившее ее личностные качества, в чем-то заключено. И этот сосуд с пустотело болтающимся в нем Елеонориным сознанием каким-то образом прицепился ко мне — было, значит, к чему прицепиться, — из чего следует, что и мне присуща некая бестелесность.

И то, что поначалу я называла неоткрытыми структурами человека, вдруг щелкнуло в сознании, вошло, как шестеренка в паз, в приготовленное гнездо, и Бог знает какое время не востребовавшийся механизм вырвался из мертвой зоны и движением возвестил о своем присутствии: все эти наукообразные объяснения по поводу биополей, не исследованных пока энергетических структур, продолжающих в пространстве привычное физическое тело человека, всебъясняюще назвалось давно знакомым и изо всех сил дискредитируемым словом душа.

Понятие, которое известно всем дикарям земли многие тысячелетия. Выкормленный Европой самодеятельный атеизм заклеймил его суеверием, примитивностью и невежеством, не догадавшись при этом поинтересоваться, как клеймят тупость незнания очевидного эти самые дикари.

Душа. Всего лишь душа. Товарищи и граждане, со мной стряслось непредвиденное — я обнаружила у себя душу.

Несколько неожиданно. Предшествующие тридцать лет меня к этому не готовили. Но незнание закона не освобождает от ответственности.

Отчего все предыдущее просто-напросто теряет смысл. Найти какую-нибудь точку опоры. Религия? Молиться меня не тянет.

Должен быть смысл. Смысл, выдерживающий логику.

— Эй… Жиличка!

— Ну? — шелохнулось где-то близко.

— Куда ты там хотела упасть?

— Хотела! — с ходу завелась Е. — Я тебе что — кирпичом шарахнутая, чтобы тут хотеть? Да лучше век свободы не видать, лучше в зону на поселение, лучше…

— Эй, погоди, — поспешила я ворваться в долгоиграющий Елеонорин вопль, — я поняла, поняла! Поняла, что там не лучше, да? А как? Как там?

— Сама разглядывай! — буркнула Е. — Мне бы этого — хоть бы и вовсе не было!

— Так ведь всё равно есть, — возразила я. — Ты вообще в уникальном положении. Туда же никто заглянуть не может. Только перед смертью, когда поздно…

— Перед чем?.. — задохнулась в ужасе Е. Я поспешила успокоить:

— Я не про тебя, я про других. Я, наоборот, про то, что ты еще сто лет проживешь, а знаешь уже теперь.

— Ничего я не знаю!

— Попытайся, а? Потом рассказывать будешь, все от зависти лопнут.

— Ты дура или как? Чему завидовать, лоханка ты интеллигентная!

Ей не хотелось о непривычном, и она провоцировала свару. В сваре Е. всегда будет сильнее, и я пропустила «лоханку» мимо. Сказала смирно:

— По сторонам бы там посмотрела…

— Какие тут стороны?! Себя только и видно… Куда ни глянь — я!..

— А как? Себя видишь — как? Как из окошка? Со стороны видишь?

— Нет сторон!!!

— А что же?