Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский

находилась в эпицентре всего происходящего между Юлианом и Пенелопой.

– Выходит, Браво украл эту вазу, передал дружку, и как ни в чём не бывало вернулся на праздник? Я знал, что он мерзавец, но не до такой степени.

– Мы не знаем наверняка, Юлиан. Это могло быть элементарным совпадением.

– Нет, не могло. Мы оба это знаем. Этим поступком Браво убил сразу двух зайцев – обогатился на продаже дорогого артефакта, и убрал конкурента со своего пути, то бишь меня!

Юлиан представил, как разрывает горло Браво. Это заставило его улыбнуться.

– Мы всего-навсего видели одного из его друзей. Он мог проходить мимо…

– Нет, не мог. Сегодня Пенелопа узнает, кто такой Браво на самом деле. Сегодня он встанет на колени и перед ней, и передо мной.

Сначала Юлиану казалось, что он не будет чувствовать ничего, кроме ненависти. Но спустя минуту оказалась, что эта ненависть смешалась с чувством некоторой радости. Она была связана с тем, что Юлиан хотел именно этого – узнать, что во всём виноват Браво.

Он допускал эту мысль и раньше, но не думал, что всё окажется настолько просто.

– В который раз говорю тебе не рубить сгоряча, – дал совет Гарет.

– Я убью его.

Юлиан был готов засмеяться, словно карикатурный злодей.

– Думаю, сперва стоит поговорить.

– Не переживай. И он, и Пенелопа, услышат от меня много интересного.

Юлиан почувствовал, как левая рука начинает пульсировать. Некая скрытая сила просилась наружу – умоляла прекратить сдерживать её оковы и наконец позволить показать себя во всей красе.

Гарет встал с места, вплотную приблизившись к Юлиану.

– Завтра же вместе поговорим с ним, – размеренно произнёс он.

Попытки привнести спокойствие показались Юлиану смехотворными. Ни Гарет, ни Джампаоло Раньери, ни Господь не были способны остановить его.

– Не сегодня. Сейчас, – проговорил он.

– Одумайся. Я никуда не пущу тебя.

Юлиан не стал его слушать. Демон, внезапно превратившийся из внутреннего в открытый, развернул юношу и отправил в сторону выхода.

Гарет предпринял попытку остановить Юлиана, схватив того рукой, но внезапно остолбенел. Шевелиться могло только его лицо.

– Как ты это сделал? – с ноткой шока спросил он. – Что это за сила?

Его глаза лихорадочно бегали туда-обратно, а по движению лицевых нервов Юлиан понял, что Гарет изо всех сил пытается освободиться.

Но демон играюче сдерживал его.

– Не знаю, Гарет, – ответил Юлиан. – Я не знаю.

Не находя необходимости освобождать соседа, Юлиан продолжил своё шествие. Несмотря на то, что он был одет в короткую ветровку, он ощущал на себе длинный чёрный плащ, эффектно развивающийся по ветру.

11 глава. (Не) главный герой

Зима проникала в каждую клетку его тела. Порой морозная и сухая, порой мокрая и раздражающая, она всячески намекала Аарону о том, что является его стихией. Но он не хотел в это верить, потому что всегда мечтал о весне.

Шёл последний месяц зимы. Но Аарон знал, что ни солнце, ни подснежники, ни лужи не смогут прогнать холод из его нутра. Он так и останется тем, кого больше всего ненавидит – ледяным монстром, которым пугают детей.

Аарону было стыдно думать о таком, потому что он всегда считал, что сопливая философия является уделом маленьких девочек и слабых мальчиков, которые в силу своей беспомощности не имеют возможности добиться того, чего хотят.

Сил у Аарона было хоть отбавляй, но порой они не имели никакого значения.

– Ситуация ухудшается, – понуро проговорила Марта Бергер.

Она старалась вести себя максимально деликатно и сдержанно, но Аарон терпеть не мог этого. Лучше слышать правду такой, какая она есть, нежели прятаться за маской лжи и лицемерия.

– Требую конкретики, – выразительно произнёс Аарон.

Бергер посмотрела на него так, будто всегда ненавидела, но сама не знала за что, после чего ответила:

– У нас практически не осталось времени.

– Она умрёт, не так ли?

Аарон не был уверен, что хочет слышать ответ. Но если он не спросит, покажет свою слабость, чего допустить было никак нельзя.

– Не заставляй меня это говорить тебе, – дрожащим голосом ответила фрау Бергер. – Роза дорога не только тебе, но и мне.

– Я её сын, – пояснил очевидное Аарон.

– А я – подруга детства и юности.

– Так сделайте что-нибудь! Для чего существуют ваши больницы? Для того, чтобы с кислыми лицами рассуждать о том, как мало времени остаётся?

Фрау Бергер оскорбилась. К счастью, Аарона это нисколько не волновало.

– Ты должен понять, что у нас нет ни аппаратуры, ни достаточно квалифицированных специалистов для проведения подобных операций…

– Тогда какой в вас смысл? Я даже не уверен, что вы диагноз правильно поставили.

Фрау Бергер выдохнула и закрыла глаза. Аарон заметил небольшую слезу на её щеке, что пробудило в нём ураган презрения. Он был без остатка уверен в лицемерии врача, потому что даже он – сын Розы Браво, сдерживал свои слёзы.

Мужчины не плачут. Не должны плакать и врачи – в независимости от пола. Прежде всего, они являются инструментами для спасения чужих жизней. Оттого они должны быть беспристрастными, холодными и расчётливыми.

– Я понимаю тебя, Аарон, – произнесла фрау Бергер. – Понимаю, как никто другой. Но я не её лечащий врач, а её заболевание находится вне зоны моей компетенции. Я здесь лишь для того, чтобы…

– Чтобы что? – не выдержал и перебил её Аарон.

– Чтобы сказать, что ей больше нельзя оставаться в Свайзлаутерне.

– То, что ваша больница лишь вредит ей, я знал и раньше.

– Аарон, ты не понимаешь…

– Я всё понимаю.

Он терпеть не мог, когда с ним обращались как с ребёнком. Всю жизнь росший без отца, Аарон заменил для своей семьи его. Он вынужден был тянуть на себе и мать, и сестру Элизу. Фрау Бергер никогда не понять, что это значит и насколько это сложно.

Аарон вырос рано. Куда раньше, чем заслуживает любой ребёнок.

– Остался лишь один шанс, – сказала Марта. – И, увы, он призрачный. В Берлине проводят подобные операции. Однако, это не только рискованно, но и стоит денег.

Этого стоило ожидать. Абсолютно всё – даже человеческая жизнь, стоило денег.

– Сколько? – стойко спросил Аарон.

Ему пришлось сохранять каменное лицо, потому что он боялся услышать то, что услышит.

«Боялся». Пресловутое слово, которого Аарон всегда стыдился. Он многократно убеждал себя в том, что это чувство ему чуждо. Но прямо сейчас – впервые за долгое время, у него затряслись колени.

– Это стоит уточнять в клинике, – неопределённо ответила фрау Бергер. – Стоимость рассчитывается индивидуально для каждого пациента.

– Мне нужны цифры, – размеренно проговорил Аарон.

– Я поговорю со знакомыми