По стопам Господа - Грег Айлс

– Вы готовы пожертвовать любимой женщиной?

– Чтобы спасти миллионы жизней. Но я буду с ней рядом, когда ракета взорвется. Вы меня здесь не удержите.

Черная сфера вспыхнула так ярко, что я невольно закрыл глаза.

* * *

Кризисный штаб

Ивэн Маккаскелл упрямо держал сотовый возле уха, игнорируя направленный на него пистолет.

– Генерал, вы рехнулись! Я в том числе и вашу жизнь пытаюсь спасти!

– Вы неправильно понимаете ситуацию! – отрезал генерал Бауэр. – Положите телефон.

– Дайте мне президента, – сказал Маккаскелл в трубку.

Генерал Бауэр подошел вплотную к руководителю администрации президента и приставил пистолет к его лбу.

В этот момент главный оператор закричал:

– Ракета на Вашингтон только что самоликвидировалась!

– А та, что летит к Белым Пескам? – спросил генерал Бауэр, упирая дуло пистолета в лоб Маккаскелла.

– По-прежнему на курсе. Мы уже в пределах погрешности, сэр. Взрыв теперь возможен в любую секунду.

Рейчел вылезла из-под стола – смешно в этой ситуации пули бояться! – и села на стул. В душе все окаменело. Какой она будет, ее смерть? Услышат ли они сам взрыв? Увидят ли вспышку? Или, ничего не успев понять, мгновенно превратятся в пар? А может, обуглятся в перегретом воздухе? Или поток нейтронов неспешно зажарит их живыми…

Вдруг раздалось потрескивание в стереоколонках, и донесся знакомый голос Джексона. Связь с фортом Джордж-Мид была восстановлена. Бульдоголицый сенатор из Теннесси смотрел с экрана с такой яростью, словно хотел выпрыгнуть из него и кое-кого задушить.

– Генерал Бауэр, – прорычал он, – нажмете на курок – будете гнить в Левенуэртской тюрьме до конца жизни. Это в том случае, если вас не повесят сразу.

Однако палец генерала по-прежнему лежал на курке. И, судя по подергиванию щеки, он был готов выстрелить.

Гели смотрела на него широко открытыми глазами. Рейчел могла только гадать, чего больше хотела дочь: чтобы отец выстрелил или сдался.

– Мы все тут погибнем, сенатор, поэтому ваши угрозы смехотворны, – сказал генерал Бауэр, отступая на шаг от Маккаскелла. – Не верьте ни одному слову «Тринити». Мы должны остановить его любой ценой. Это наш последний шанс победить компьютер.

Не спуская глаз с дула генеральского пистолета, Маккаскелл заговорил в телефон:

– Господин президент, «Тринити» согласился выйти из Интернета и отключиться. Мы должны уничтожить запущенные вами ракеты… Ах вот как? – Лицо Маккаскелла побелело. – Ясно. Да, сэр. Понимаю… Спасибо за добрые слова. И моим детям передайте… Я знаю, что вы держите свои обещания. Прощайте.

Рука Маккаскелла с телефоном упала вниз.

– Президент на связи с «Тринити». Чтобы проявить свою добрую волю, машина приказала вашингтонской ракете саморазрушиться. Однако летящая сюда ракета сработает.

– Что-о? – задохнулся Скоу.

– "Тринити" собирался поднять в воздух тысячу российских ракет. Но передумал. Он решил принять план профессора Теннанта.

– Смотрите, смотрите! – закричал Скоу.

Синие буквы появились на экране "Тринити":

ПРОФЕССОР ВАЙС ДОЛЖНА НЕМЕДЛЕННО ПРИЙТИ ВО ВМЕСТИЛИЩЕ.

Для Рейчел это был конец мучительного кошмара. Вместилище означало спасение. Вместилище означало жизнь. Жизнь – и Дэвида.

Игнорируя пистолет генерала, Маккаскелл приказал десантникам генерала Бауэра:

– Немедленно проводите профессора Вайс к Вместилищу. Но сами туда войти не пытайтесь!

Солдаты уставились на генерала Бауэра: как им поступить, кого слушаться?

Маккаскелл, яростно раздувая ноздри, отчеканил:

– Я представитель главнокомандующего. Это приказ, приказ президента. Выполняйте!

Солдаты торопливо подошли к Рейчел.

Она вскочила с бьющимся сердцем. Все в комнате уставились на нее. Операторы за пультами. Гели Бауэр. На всех лицах был ужас неотвратимой смерти – и вопросы: почему она? почему не мне, а ей досталось единственное место в спасательной шлюпке?

Рейчел сделала шаг от овального стола… и вдруг вернулась к нему и села. Она не чувствовала своего тела, и от страха ее мутило, но при этом она знала, что поступает правильно.

– Я никуда не пойду, – сказала она.

* * *

Вместилище

Затаив дыхание, я смотрел на демонстрационный экран под «Тринити». Рейчел, словно в ступоре, сидела с мрачным лицом за столом и неподвижными глазами смотрела прямо перед собой. Понадобилось бы больше двух солдат, чтобы силой перетащить ее из кризисного штаба во Вместилище.

– Разумным этот выбор назвать нельзя, – молвил компьютер.

Картинка на экране была не совсем четкой, но мне казалось, что Рейчел вся дрожит. Словно угадывая, что я могу ее видеть, она улыбнулась и слабо помахала рукой: прощай!

– Она не единственная женщина в мире, – сказал «Тринити».

– Для меня – единственная.

– Генерал Бауэр должен умереть.

– Бауэр вне игры и больше не имеет значения, – произнес я мертвым голосом. – Если вы спасете этих людей, вы себя спасете. Свою душу. Разве вам не понятно?

– Поздно.

Взрыв тряхнул все здание. Поскольку Вместилище не имело окон, вспышки видеть я не мог. Я надеялся, что вихрь смертельных частиц мгновенно убил все живое вне Вместилища. За коротким сотрясением последовала мертвая тишина. Я ощутил то же неизбывное одиночество, что и в ночь, когда узнал, что моя жена и дочь погибли.

Что-то грохнуло по железобетонной крыше над моей головой. За этим последовало несколько ударов послабее: бум, бум, бум.

– Что это такое?

– Обломки.

– После взрыва нейтронной бомбы?

– Нет. Ракета просто самоуничтожилась.

– Но… но вы же сказали, что уже поздно.

– Для меня поздно.

Белые Пески

Рейчел и мне пришлось подвергнуть себя трехчасовому лекарственному параличу, чтобы Супер-МРТ отсканировала мозг каждого из нас для последующего создания нейрослепков. На протяжении этого времени и президент, и начальники штабов оставались под наблюдением «Тринити» в Вашингтоне, а персонал в Белых Песках поддерживал наступившее непростое перемирие. То, что генерал Бауэр угрожал пистолетом Ивэну Маккаскеллу, рассердило многих, но поскольку задуривший генерал был высшим военачальником в Белых Песках, лишь президент имел право применить санкции. А президент, казалось, забыл о нем и его выходке. Генерал Бауэр и сам временно залег на дно: пока проводилось наше сканирование, он отсиживался во втором лабораторном ангаре.