Рокоссовский. Терновый венец славы - Анатолий Карчмит

Командующий фронтом угостил собеседников папиросами и закурил сам.

— Константин Константинович, сегодня мы напоролись на упрямство командующего армией генерала Романенко, — сказал Субботин. — Уперся рогами в землю и стоит на своем.

— За ним это водится, — сказал Рокоссовский, стряхивая пепел. — Несмотря на этот изъян, командарм он толковый.

— Как известно, он должен был провести частную наступательную операцию, чтобы улучшить свои позиции, — вмешался Боголюбов.

— Для этого мы выделили артиллерийский корпус прорыва. — Рокоссовский подошел к окну и открыл форточку.

— Из-за распутицы корпус опаздывает, — продолжал начальник штаба. — Операцию надо отложить на два дня.

— В чем дело, откладывайте, — сказал командующий фронтом.

— Романенко заявил, что операцию откладывать не собирается, и потребовал обеспечить прибытие артиллерии, — пояснил Боголюбов. Рокоссовский попросил вызвать к телефону Романенко.

— Прокопий Логвинович, как обстановка, уважаемый?

— Все в порядке, товарищ маршал, завершаем подготовку к операции. Завтра начинаем точно в намеченный срок.

— А как с артиллерией, корпус прорыва на месте?

— Нет, не все бригады подошли. Он только и подводит. Но я дал приказ, чтобы завтра в назначенное время артиллерия была готова к открытию огня.

— Прокопий Логвинович, — улыбнулся Рокоссовский. — Но ведь это нереально.

— А что мне осталось делать?

— Перенести операцию на два дня. Глядишь, артиллерия будет на месте.

— А вы разрешаете?

— А почему нет? Это ваша армейская операция, вам и решать.

— Спасибо, товарищ командующий. Мы со штабом все спланируем, и я вам доложу.

— Хорошо. Желаю успеха. — Рокоссовский положил трубку.

3

В начале января 1945 года стояла сухая морозная погода. Полная луна освещала землю мягким желтовато-розовым светом, который можно увидеть только в снежную холодную зиму. Ночами все было безмолвно, все застыло от мороза, и воронки на полях битвы, искореженная техника и холмы под березовыми крестами не так зловеще чернели, как в пасмурные дни осени.

Ставка внезапно потребовала ускорить подготовку и перейти в наступление на шесть дней раньше намеченного срока.

Причины очередной спешки на сей раз были внешнеполитическими. В конце декабря 1944 года немецкие войска нанесли мощный удар по англо-американским войскам в Арденнах и там сложилось катастрофическое положение.

Уинстон Черчилль в специальном послании просил Сталина ускорить начало наступления, и Советское правительство поспешило выполнить эту просьбу.

Это неожиданное распоряжение застало Рокоссовского на одном из плацдармов, откуда должна была наносить удар армия Батова. Маршал срочно вызвал «Виллис» и выехал на КП армии.

Всю дорогу командующий фронтом думал о том, как, не дожидаясь пополнения, выполнить поставленную перед фронтом задачу. Он жалел, что директива Ставки не учитывает реальную обстановку. Кроме этого, Рокоссовского беспокоило и другое: во всех директивах Ставки нет даже намека на взаимодействие с 3-м Белорусским фронтом. Не исчезало предчувствие, что это большой недостаток в плане общей операции по окончательному разгрому Германии.

Ему даже не было известно, где командующий фронтом Черняховский наносит главный удар.

Тем не менее 2-й Белорусский фронт перешел в наступление, как и было приказано, 14 января. Он успешно прорвал оборону противника, и к утру 29 января наши войска вступили в пределы Восточной Пруссии. Фронт выполнил задачу, поставленную перед ним Ставкой, и овладел многими прусскими опорными пунктами, в том числе и Танненбергом.

Машина Рокоссовского летела по ровной автостраде Восточной Пруссии, мимо угрюмых, покрытых инеем деревьев, мимо покинутых населением чистеньких, ухоженных немецких городов и сел.

Шел уже второй час дня, когда Рокоссовский прибыл в Танненберг. Глядя на развалины города, маршал испытывал сложные чувства. Название этой крепости он узнал, когда изучал военные науки.

Здесь 15 июля 1410 года под Грюнвальдом у Танненберга произошло решающее сражение «Великой войны» 1409–1411 гг. Русские, литовские, польские и чешские полки под командованием польского короля Владислава II Ягелло окружили и разгромили войска немецкого Тевтонского ордена во главе с великим магистром Ульрихом фон Юнгеном. Здесь же, западнее Мазурских озер, в августе 1914 года, примерно в том же направлении, что и армии 2-го Белорусского фронта, наступала 2-я русская армия генерала А. В. Самсонова. Тогда она смело вела боевые действия и добилась значительного успеха. Но 1-я русская армия наступала в сторону Кенигсберга, а не на соединение с армией Самсонова. Между ними образовался разрыв, чем умело воспользовалось командование противника. Немцы приостановили наступление и, направив основные силы против Самсонова, разгромили его армию. Ее остатки ушли за реку Нарев, командующий армией застрелился. Подобная ситуация сложилась сейчас между 3-м Белорусским фронтом Черняховского и его фронтом. Явную ошибку в планировании операции он, Рокоссовский, устранял теперь тем, что постоянно держал в готовности сильный резерв, чтобы в случае удара немцев в разрыв между фронтами, немедленно ликвидировать возможную группировку противника. Для этого была выделена целая группа штабистов-разведчиков, которая постоянно следила за передвижениями гитлеровцев и докладывала командующему фронтом лично.

Он знал, что немецкие историки сражение 1914 года назвали Танненбергским. В честь Гинденбурга[49], с именем которого связана победа, гитлеровцы соорудили огромный мемориальный комплекс. Здесь же находились саркофаги Гинденбурга и его жены.

Отступая, немцы взорвали памятник. И теперь Рокоссовский стоял перед его развалинами. Кругом лежал снег, до боли в глазах светило солнце. Тихо шумели уцелевшие от взрыва сосны и ели. Над бетонными глыбами кружились стаи ворон и оглашали окрестности хриплым карканьем.

Рокоссовский сел в машину и направился дальше. Безостановочно текли колонны солдат, шли танки, грузовые и легковые машины, тягачи волокли мощные пушки.

Война пришла и на немецкую землю. Три с половиной года Рокоссовский ждал этого часа, приближал его своими победами и твердо верил, что и на нашей улице будет, праздник. Он верил в это и тогда, когда догорали последние машины его корпуса в июне 1941 года. Он был уверен в этом, когда его полки сражались под Смоленском и Волоколамском, он был убежден в этом, глядя на руины Сталинграда, на сожженные села и города Белоруссии и Польши.

Много мыслей теснилось в голове маршала, когда он ехал по немецким дорогам.