Алгебраист - Иэн Бэнкс

Он проверил поврежденный левый манипулятор, согнул его, дал нагрузку, потом заставил себя взглянуть на экран на дальней стене. Звездное небо, как и всегда, вращалось, потом стало фоном для большого, древнего вида, темного корабля — гиганта в форме тора диаметром двести километров. Все его черные ребра и трещиноватые грани посверкивали в слабом свете далекого солнца, как влажная необработанная корона из угля: вместилище праха, могилайнер «Ровруэтц», труповоз, входивший в Большой погребальный флот итинов, рассеянный на огромных пространствах Вселенной.

Айсул из другого конца отсека несколько мгновений разглядывал картинку на экране, потом потряс своими мантиями.

— Ну вот, теперь еще и мерзятники, — сказал он голосом сонным, раздраженным и смиренным сразу. — Вот это да.

«Так что же случилось с созидателями? — спросил Фассин. — Мне показалось, что Лейсикроф собирался следующим этапом исследовать созидателей».

«Они явно созидали без всякого толка», — отправил Айсул.

«Ложный след».

«Блеф».

«Велпин» повис над мертвыми судами, разбросанными по внешнему ободу труповоза, и Айсул с Фассином направились к гигантскому кораблю. Итины предлагали причалить внутри «Ровруэтца», но Кверсер-и-Джанат отказались, убедительно изобразив под своими серебристыми одеяниями нечто похожее на дрожь ужаса. Фассину показалось, что одна близость к этому собранию побитых, безжизненных кораблей способна вызвать ужас.

Итины были разновидностью падальщиков с характерной специализацией: они собирали мертвечину. С мертвыми они ничего не делали, просто копили их, систематизировали в самом общем виде по категории, типу и размеру и обычно оставляли у себя только невостребованные тела, а иногда и корабли и другие аппараты. Но все равно привычка эта выглядела на редкость извращенной и мрачной, а потому итинов объединяли с другими одержимыми смертью видами под общим названием мерзятников.

Один из офицеров-итинов встретил Фассина и Айсула в едва освещенном входном коридоре, похожем на пещеру. Офицер напоминал крупную темную птицу трехметрового роста и носил сверкающий, почти прозрачный облегающий скафандр, похожий на темно-синий пергамент. Плотно уложенные двойные крылья, размахом, по-видимому, метров десять, говорили о молодости итина. Он стоял на трех неодинаковых ногах — одна толстая сзади, две потоньше спереди. Губастый клюв существа был инкрустирован драгоценными металлами, сверкавшими под пленкой костюма-оболочки. Два больших глаза были подобны черным медальонам. Тонкие изогнутые трубочки вели от ноздрей к нескольким маленьким емкостям на спине, напоминающим яйца из потускневшего серебра. На корабле итинов не было атмосферных тамбуров, и команда, как и мертвый груз, пребывала в глубоком вакууме. Соприкасаясь с одной лишь безмолвной пустотой внутри огромного корабля, температура внутри которого лишь на несколько градусов превышала абсолютный нуль, мертвецы могли бесконечно долго лежать здесь, как живые, если не считать тех изменений, что произошли с ними в результате смерти и медленного или внезапного замерзания.

«Добро пожаловать, — сказал итинский офицер ровным, размеренным голосом, предпослав своим словам лишь самые формальные знаки печали и почтения. — Вы Таак, а вы Айсул. Верно?»

«Да», — послал Фассин.

«Я дежурный секретарь Девятый Лапидариан. Я счастлив и почитаю за честь, когда меня называют Девятый или просто Дежурный. Скажите, господа, вы уже позаботились о том, как распорядиться вашими телами после смерти?»

Итины собирали мертвецов вот уже миллиард лет из-за чего-то вроде технопроклятия, наложенного на них видом, с которым они сражались — и потерпели полное поражение. Они потеряли свою небольшую империю, потеряли горстку своих планет, потеряли главные орбиталища и большую часть кораблей, они потеряли даже себя, так как принудительно подверглись генетической модификации, превратившей их из интеллектуально развитых существ в тварей, одержимых смертью.

Победители были жестокими и хитрыми — им удалось выявить врожденную скрытую слабость итинов, чей интерес к смерти всегда был несколько выше, чем у похожих видов, но не дотягивал до серьезной патологии и уж точно — до такого уровня, чтобы стать определяющей чертой вида. И если, постепенно превращаясь в столь запредельно омерзительных существ, они бы психологически изменились настолько, что сами себя перестали узнавать, постигшая их кара была бы лишена изящества и артистизма. Вместо этого за счет тонкой, но значительной модификации программы функционирования их тел итины превратились в то, чем, вероятно, так или иначе стали бы, если бы среда и обстоятельства их обитания причудливо изменились. Те, кто не покончил с собой, отказавшись подчиниться и пройти генетические исправления, были убиты или же пойманы и принуждены к этому силой и тоже в большинстве своем впоследствии покончили с собой.

Оставшиеся в живых стали бродягами — одним из десятков планетных видов, лишенных собственного дома по чужой, а иногда и по своей воле. Итины строили гигантские, холодные, темные корабли, собирали огромные библиотеки и накопители данных, полные сведений о смерти. Они устремлялись туда, где происходили кровопролитные сражения, жуткие бойни или страшные катастрофы. С течением времени они начали собирать в таких местах невостребованных мертвецов, складируя их в огромных безвоздушных кораблях; так они и бродили из конца в конец галактики или обходили ее по спирали. Могилайнер, который был слишком велик для червоточины и старался не подходить близко к звездам, зависел от кораблей меньших размеров, которые и собирали для него урожай мертвецов. Но даже и малые корабли итинов редко теперь пользовались ходами. Пропилея, взимавшая плату за пользование порталами Меркатории, была отнюдь не благотворительной организацией и требовала за проход немалые деньги. И здесь итины мало что могли предложить.

Они брали корабли у тех, кто доставлял им мертвецов (или тех, кто сам собирался умирать), и, хотя обычно это были битые корпуса, обломки или дышащие на ладан суда, итины считали их священными и причисляли к мертвецам. Иногда они получали то, что им было нужно, в дар или по завещаниям от различных сообществ, но случалось это весьма редко. Когда они могли себе это позволить и на другом конце червоточины имелись нужные им тела, итины расходовали ту небольшую наличность, которую им удавалось накопить, и посылали за грузом какой-нибудь иглоид. Но чаще всего они просто следовали по галактике от одного места массовой гибели к другому.

То, что итины давно уже с почтением собрали найденные ими тела вида, когда-то покаравшего их и теперь вымершего, а потому без особых трудностей и препятствий с чьей-либо стороны могли вернуться к своему исходному состоянию, но не делали этого, было их самой мучительной трагедией — либо признанием того факта, что они нашли себе ту нишу в галактическом порядке вещей, которая устраивала их больше всего.

«Мы сейчас направляемся в систему Чистимонут», — сообщил дежурный секретарь Девятый Лапидариан насельнику и человеку, передвигаясь вместе с ними по длинному изогнутому коридору глубоко в чреве гигантского корабля. Высокое птицеподобное существо с помощью одной из передних ног управляло небольшой колесной клеткой, которая в полной тишине неслась по монорельсу в центре широкого туннеля. Темнота здесь царила полная. Им приходилось задействовать активную сенсорику для освещения казавшегося бесконечным коридора. — «Мы ищем бренные останки недавно обнаруженной цивилизации серпентариев, являющихся, возможно, тупиковой ветвью десиичау — которых, как это ни прискорбно, тоже нет: вымерли или в лучшем случае пребывают глубоко в пятой категории аннулирования. Серпентарии, оставшись без покровительства, несколько столетий назад пали, как это ни печально, жертвой ряда солнечных вспышек. Населенная ими планета — других не было — сама по себе была сильно повреждена, а от единственного обитавшего там разумного вида, насколько известно, не осталось ни одного живого существа. Для нас, когда мы прибудем туда еще через несколько десятилетий, будет большой честью исполнить наш долг и похоронить в этих священных залах всех тех, не преданных земле, кого нам удастся найти».