Этюды о природе человека - Илья Мечников

Итак, нападают одни самцы, да и то, должно быть, редко, потому что один из позднейших наблюдателей, Коппенфельс, утверждает, что «горилла никогда первая не нападает на человека. Она скорее избегает встречи с ним и, завидя его, обыкновенно убегает с особенными гортанными криками»[438].

Посмотрим, какие из этих свойств сохранились в роде человеческом.

По своей природе человек не так силен и не так ловок, как антропоидные обезьяны, но ему свойственна их трусливость.

Страх – одно из первых психических проявлений ребенка. При малейшем изменении равновесия, при погружении в воду ванны он проявляет несомненные признаки страха.

Позднее ребенок пугается при приближении какого бы то ни было животного, совершенно как вышеописанные молодые шимпанзе. Самый безобидный паук может вызвать в ребенке этот инстинктивный страх. Умственное развитие, поскольку возможно, борется с ним. Тем не менее страх очень часто обнаруживается более или менее резко, и здесь-то следует искать у человека остатков психологии его предков.

Остановимся же несколько минут на разборе чувства страха.

Первым проявлением его служит бегство. Приближение опасности возбуждает движение наших ног, и человек чувствует инстинктивную потребность бежать, даже в том случае, когда это опаснее той опасности, которой он хочет избегнуть.

Так, при первом страхе пожара в публичном месте люди кидаются к дверям и часто давят друг друга, желая бежать. Даже в случаях величайшего испуга одним из первых проявлений его служит желание бежать.

Известный итальянский физиолог Моссо рассказывает следующее в своей монографии о страхе. Один калабрийский разбойник, услышав свой смертный приговор, «испустил громкий, раздирающий, ужасный крик, посмотрел вокруг себя, точно с жадностью ища чего-то, затем сделал поворот назад, чтобы бежать, и бросился с вытянутыми руками, ударяясь о стенку двора, извиваясь и царапая камни, точно хотел проникнуть в них».

Излишний в этом примере, а часто даже вредный, инстинкт бегства, унаследованный человеком от его животных предков, очевидно, был приобретен как средство самосохранения во избежание опасности. Но не одним бегством проявляется испуг. Часто он сопровождается дрожью, которая может даже мешать бегству. В примере Моссо калабрийский разбойник «после некоторых усилий, криков и извиваний упал, как неодушевленное тело, без движений, подобно мокрой тряпке; он был бледен, – говорит Моссо, – и дрожал, как я никогда не видел, чтобы кто-нибудь дрожал. Казалось, что мускулы его – мягкий, колеблющийся студень».

Эта инерция дрожащего тела также наследие животных. Дарвин[439] думает, что дрожание не представляет никакой пользы для самосохранения и что иногда оно даже вредно. Явление это вообще кажется ему очень неясным и трудно объяснимым. Это мнение разделяет и Моссо. Дрожание мускулов туловища является обобщением и преувеличением движений мускулов кожи, вызывающих у нас «гусиную кожу». Явление это, бесспорно, рудимент механизма, часто представляющего у животных несомненную пользу.

Еж лишь в редких случаях бежит перед опасностью; всего чаще он останавливается и сворачивается в клубок, благодаря сильному развитию кожного мускула. У птиц и многих млекопитающих кожные мускулы поднимают перья и шерсть. Движения эти очень часто наблюдаются при страхе. Они служат для согревания кожи, а также, как думает Дарвин, для того, чтобы казаться врагу больше и страшнее. Страх и холод оба вызывают сокращение периферических сосудов и – у человека – движение маленьких рудиментарных мускулов, окружающих корни волосков. Сокращение этих мускулов вызывает «гусиную кожу», которая есть не что иное, как физиологический рудимент, не способный ни согреть кожу, ни увеличить объем тела. Изредка встречаются люди, могущие произвольно вызывать у себя «гусиную кожу»; для этого им стоит только представить себе, что им холодно.

В нормальном состоянии рудиментарные кожные мускулы человека неподвижны, и нужно особенное возбуждение, чтобы заставить их функционировать.

Страх, способный сокращать мускулы, не подчиняющиеся воле, может также двигать и другие мускулы, несмотря на все усилия воли остановить их. При волнениях, глубоко потрясающих нервную систему, особенно в случаях страха, сокращения мочевого пузыря и кишок становятся такими сильными, что содержимое их, помимо воли, опоражнивается.

Всем известны такие случаи у молодых людей во время экзаменов. Моссо приводит пример одного из своих товарищей, добровольца во время войны 1866 г. Страх во время битвы вызывал у него неудержимые выделения, и никакие усилия не могли заставить его организм выносить ужасное зрелище.

Эта непроизвольная деятельность мочевого пузыря и кишок также наследие животных. Часто наблюдали подобное явление у собак и обезьян. На Мадейре у меня была очень трусливая мартышка, которая при малейшем испуге опоражнивала кишки.

Очень вероятно, что мы имеем здесь дело с механизмом, полезным для самосохранения.

Как известно, выделение некоторых веществ облегчает борьбу за существование. Так лисица, охотясь за барсуком, выгоняет его из логовища, а хорек и скунс защищаются от более сильных хищников, обрызгивая их очень вонючей жидкостью.

Итак, инстинктивный страх служит очень могущественным возбудителем, способным вызвать рудиментарные и почти вполне заглохшие функции. Иногда он возбуждает деятельность давно утраченных механизмов.

Павзаний приводит пример немого молодого человека, заговорившего под влиянием страха при виде льва. Геродот рассказывает, что немой сын Креза при виде перса, хотевшего убить его отца, воскликнул: «Не убивай Креза!» И с тех пор мог говорить. Эти рассказы древних времен подтверждаются множеством современных наблюдений.

Так, например, женщина, немая в течение нескольких лет, при виде пожара под влиянием страха вдруг крикнула: «Пожар!» С тех пор она стала говорить.

В этих случаях мы имеем дело с пробуждением функции, прекращенной только в течение нескольких лет. Но страх способен вызвать деятельность даже механизмов, заглохших с незапамятных времен.

Самые разнообразные животные инстинктивно умеют плавать. Таково общее правило для птиц и млекопитающих. Некоторые виды не любят воды, но, несмотря на это, они не тонут при погружении в нее. Кошки, елико возможно, избегают воды, что не мешает им хорошо плавать.