Бастарды - Эльхан Аскеров

– Это верно, господин, – улыбнулся купец на замечание старика.

– Что ж, грамоты действительно подлинные, – удовлетворенно произнес казначей, аккуратно складывая их на столе, – даже печать посла и та настоящая. Похоже, старина Гуристар все еще служит в посольском диване и возвращаться в империю не собирается.

– Вы знакомы с послом? – подпрыгнул от неожиданности купец.

– Знаком. И тебе повезло, почтенный, что ты не обманщик. Личную печать барона Гуристара я знаю уже больше двадцати лет. На ней есть один изъян, о котором знают только несколько человек. Поэтому настоящую печать легко отличить от подделки. Эта печать настоящая.

– Я давно занимаюсь своим делом, господин, и знаю, что самое правильное, говорить правду. Рабы не простой товар. Это не ткани и не пряности. Любой изъян рано или поздно проявится. Незачем наживать врагов среди влиятельных или просто сильных людей. А вы и те и другие.

– С чего ты взял? – тут же насторожился Топ-Гар.

– У слухов сильные крылья, господин. В последнее время здесь стали появляться караваны, которые направляются в восточный предел империи, но не в сатрапию, а ближе к границе. Купцы рассказывали, что дороги по самому большому уделу безопасные, а в замке царит воинский порядок. От купцов требуют только качественный товар, но и платят, не скупясь.

Говорят, в том уделе на своего владетеля только что не молятся, и то только потому, что он им запретил. Да и со сторонними задирами там разговор короткий.

Многое говорят. Вас уже видели в нашем городе, но в прошлый раз обошлось, а в этот вся ночная гильдия спит и видит, как с вами поквитаться, но против полусотни клинков у них кишка тонка. Хозяин вашего караван-сарая рассказал, как в прошлый раз вы кое кому пообещали вызвать сотню воинов и спалить весь город, если вам тут станет неуютно. Похоже, это правда.

– С чего ты взял? – не унимался сотник.

– Человек, который приезжает за дюжиной рабов в сопровождении полной полусотни, сможет выставить и в два раза больше.

– Ты умный человек, купец. И честный. Это редкое сочетание, – задумчиво проговорил Ал-Тор, – мне будет очень неприятно, если кто-то еще в городе узнает, где находится мой удел. А когда мне неприятно, то такое же чувство испытывают те, кто его вызвал.

– Не беспокойтесь, господин. Я не собираюсь делиться своим догадками. Каждый должен пользоваться своей головой. Надеюсь, если я приду с караваном в ваш удел, мне окажут такой же прием, как и тем купцам, что смогли заслужить ваше доверие.

– Мы рады всем и ко всем относимся одинаково. Самое главное условие, чтобы твои охранники не смели трогать моих вассалов. Помни, почтенный, ты отвечаешь за своих людей головой.

– Это старинный закон. Неписаный. Я удивлен, что где-то его еще помнят.

– Помнят, почтенный, помнят. Надеюсь, и ты его не забудешь.

– Нет, господин, – склонил голову в поклоне купец, – а теперь, если вы не против, я покажу вам рабыню. Но клянусь вам, что сам не понимаю, что с ней. Она не опоена настойкой лотоса. За то время, пока она у меня, действие настоя давно должно было кончится. Честно говоря, мне и самому интересно знать, каков ее характер, но ничего не получается. Она молчит и почти ни на что не реагирует. Но вы сейчас увидите все сами, – закончил купец и дал знак привести рабыню.

Слуги вывели из барака девушку и, взяв ее под руки, ловко поставили на помост. Рабыня осталась стоять там, куда ее поставили, не делая ни малейшей попытки поднять голову и взглянуть на людей, чьей собственностью она может стать.

Балахон из мешковины скрывал фигуру девушки, а густая грива иссиня-черных, длиной ниже колен волос закрывала лицо. Голова ее была опущена, словно тонкая шея не могла удержать их веса, плечи поникли, и вся фигура девушки выражала полное отчаяние и безысходность.

Купец сделал знак, и слуга быстрым движением распустил на плечах девушки завязки, удерживавшие ее балахон. Грубая мешковина упала на помост, и мужчины не смогли удержать возгласов одобрения.

– Сложена как настоящая богиня, а вот с головой… – в очередной раз повторил купец. Слуга отбросил волосы с ее лица, у Ал-Тора перехватило дыхание.

Девушка действительно была красавицей. Тонкий, прямой нос, ровные брови, изогнутые правильной дугой, высокие скулы, полные, чувственные губы, нежный подбородок и огромные, черные, как ночь в степи, глаза, в обрамлении длинных, пушистых ресниц.

Ал-Тор медленно опустил взгляд и с трудом перевел дыхание. Она и вправду была сложена как богиня. Хрупкие плечи, близко посаженные полушария грудей с темными сосками, осиная талия, плавная амфора широких бедер и сильные, длинные ноги танцовщицы с удивительно маленькими ступнями.

Юноша нетерпеливо повернулся к казначею.

– Ты говорил, что можешь проверить, что у нее с головой, так сделай это.

– Загорелось ретивое, – радостно ответил старик и, медленно поднявшись, подошел к помосту.

Немного помолчав, он прокашлялся и неожиданно заговорил на непонятном языке. По мере того как старик говорил, глаза девушки, и без того огромные, раскрывались все шире и шире. Неожиданно она ответила. Голос ее зазвучал как маленький серебряный бубенчик, речь текла плавно, словно река.

Старик что-то спросил, и девушка ответила. Их диалог продолжался уже четверть колокола. Старик то и дело замолкал, с трудом припоминая нужные слова, а девушка, словно проснувшись от долгого сна, вся подалась вперед и молитвенно сложив руки на груди, не сводила с него глаз. Наконец, казначей что-то произнес, и после его слов она бросила взгляд на Ал-Тора.

Он ответил ей прямым, честным взглядом, в котором светилось неприкрытое восхищение. Девушка медленно опустила глаза и залилась нежным румянцем, тихо прошептав что-то в ответ на вопрос старика. Казначей удовлетворенно кивнул и, медленно повернувшись, вернулся к столу.

– Сколько? – коротко спросил старик, глядя на купца.

– Откровенно говоря, я даже не знаю, как быть. Вы первый, с кем она заговорила и вообще ожила. Я уж думал, придется сбыть ее на конюшни для черной работы, да все жалко было, такая красавица. Но теперь, даже и не знаю, если вы не купите, она просто зачахнет, как цветок.

Ладно, не буду утомлять вас своими сомнениями и не стану торговаться, хоть это и против всех правил. Тридцать золотых. И поверьте, я только покрываю расходы по доставке и содержанию. Путь был не близкий.

– Цена вполне разумная, – согласился казначей.

– Дай ему сорок, старина, – неожиданно сказал Ал-Тор, – добавь за честность. Он это заслужил. Не стоит обижать хорошего человека.

Внимательно посмотрев на юношу, старик молча кивнул и достал кошелек. Не спеша отсчитав названную сумму, казначей проверил оформленную по всей форме купчую на рабыню и аккуратно собрал все грамоты, собираясь убрать их в медный футляр для писчих принадлежностей, с которым никогда не расставался, но купец остановил его.