Свободный полет одинокой блондинки - Эдуард Тополь

Алена пошатнулась и дальнейшее слышала уже как в бреду. И только когда два ажана подошли к ней и протянули руки к Фелиции, дикий крик вырвался у нее из груди:

— Не-е-ет!

Но один из полицейских уже заломил ей руки за спину, а второй силой отнял девочку.

Алена, рыдая, рухнула перед судьей на колени:

— Нет! Ваша честь! Не забирайте ее!..

Но судья, не поднимая глаз, тут же покинул зал, и последнее, что увидела Алена перед тем, как полицейские потащили ее к выходу, — это глаза своей девочки на руках у полицейского и тонкую торжествующую улыбку на губах у Илоны, возле которой с пустым лицом стоял ее муж Алан Кушак-Превер.

— Вы меня помните?

— Конечно, Аврора! — воскликнул Смотрящий. — Проходи! Пиво будешь? Мы тут как раз пиво пьем с астраханской воблой, мне из Москвы прислали…

Алена вошла в квартиру и огляделась с изумлением. Это была не просто роскошная, а буквально барская квартира — огромная, с тяжелой хрустальной люстрой под лепным, с росписью, потолком, с дорогими старинными картинами на стенах, с золоченой, красного дерева, мебелью времен Людовика XIII и с гигантским текинским ковром на полу. В углу стояли новейшая аудиосистема и плоский, с метровым экраном телевизор; перед балконной дверью, за которой был виден Булонский лес, высились бронзовые амуры с подсвечниками в руках.

А в центре этой квартиры за имперским, с гнутыми ножками, столом красного дерева сидели пятеро коротко стриженных братанов в майках и спортивных тренировочных штанах, с цепурами на бычьих шеях и татуировками на плечах и руках. Аккуратно постелив на стол газеты «Аргументы и факты» и «Комсомольскую правду», они своими мощными короткопалыми клешнями разминали на этом столе сушеную астраханскую воблу, отщепляли длинные куски и отправляли в рот, запивая этот волжский деликатес голландским пивом «Amstel», три ящика которого стояли тут же, на ковре.

— Можно мне вас на два слова наедине? — спросила Алена Смотрящего.

— Да говори так, сестренка, тут все свои, — ответил он и представил ее друзьям: — Братки, это наш человек, подруга Красавчика. Садись, сестренка. Ребята, а где для нее «вобля»?..

Алена принужденно села за стол, братки, усмехнувшись на «воблю», гостеприимно открыли ей бутылку пива и положили перед ней на газетку уже размятую воблу. Смотрящий сел напротив, сказал:

— Говори, не стесняйся. Ты чего-то смурная. Случилось чего?

— Мне нужно найти Красавчика. Это срочно.

— Так он же сидит, — сказал Смотрящий.

— Как сидит?

— Ну, точно!

— Нет, вы ошибаетесь, я его вытащила.

— Это я знаю. Он не дома сидит.

— А где?

— В Мексике.

— Где?! — изумилась Алена.

— А ты вообще знаешь, что он у Гжельского свистнул? Компьютерные коды западных банков. И стал их бомбить из Мексики, а его там взяли.

Алена изменилась в лице, Красавчик был ее последней надеждой. Ее плечи обвисли, спина согнулась, и вся она как-то сразу увяла и уменьшилась, словно из нее выпустили воздух. Надо было уходить, но у нее вдруг и ноги отказали, ей стало все равно.

Смотрящий, глядя на это, сжалился:

— Ладно, я тебя прикупил. Он не сидит. Просто он запретил выходить с ним на связь.

— Почему?

— Я же сказал: он увел у Гжельского коды западных банков и слинял с ними в Мексику. Или в Японию. Ты же его знаешь, Красавчика…

— Но он мне нужен! Это по делу! Пожалуйста! — взмолилась Алена.

Смотрящий развел руками:

— Извини… А что у тебя случилось-то?

— Может, мы поможем? — сказал один из братанов, сорокалетний, с короткой челкой и перебитым боксерским носом. Алена обвела их всех медленным взглядом. Конечно, никто из них не идет в сравнение с Красавчиком, но у нее нет выбора. Вздохнув, она открыла свою сумочку, вытащила из нее стопку французских газет и положила их перед Смотрящим. В газетах были ее фотографии в суде — в тот момент, когда полицейский отнимал у нее ребенка, и в тот момент, когда она упала перед судьей на колени. Над фотографиями были крупные французские заголовки:

LE TRIBUNAL A RETIRE SON ENFANTA А UNE AVENTURIERE RUSSE

ALAN COUCHAC A PERDU А LA FOIS SA FILLE ET SA MAITRESSE[38]

— Блин! — воскликнул Смотрящий, увидев эти фотографии. — Так это ты?! А я смотрю газеты и думаю: чего-то больно лицо знакомое!

— А в чем прикол? — поинтересовался один из братков. — За что базар?

— Одну минуту! — сказал второй, вытащил из-под воблы газетную страницу, перевернул ее и показал друзьям: — Вот же!

Действительно, в «Комсомольской правде» были те же фотографии, но с другим заголовком:

ИХ НРАВЫ: МАТЬ ЛИШИЛИ РЕБЕНКА ТОЛЬКО ЗА ТО, ЧТО ОНА РУССКАЯ

— Так! Ну-ка, ну-ка! — Смотрящий потребовал газету, прочел заметку и поднял глаза на Алену: — Ты бы так и сказала! А то ж я по-французски не волоку, вижу в газетах — лицо знакомое, а чего там…

— Короче, — авторитетно обратился к Алене сорокалетний боксер, — мы эти газеты еще в самолете читали. Говори, с кем надо разобраться? С судьей? Или с этой сучкой-мильонершей?

И одним движением мощной руки свинтил голову сушеной воблы.

— Да мы им всем ноги из жопы повырываем! — уверенно сказал второй.

— Мы их научим Россию уважать! — поддержал третий.

А Смотрящий объяснил Алене:

— Ребята только с кичи освободились, по работе соскучились.

— Нет, — сказала Алена. — Ничего этого не нужно. Мне нужна моя дочка и «окно» в Россию. Можете?

Поскольку речь шла о престиже страны, операция была продумана до мельчайших деталей и разделена на три фазы: разведка места действия, то есть осмотр детского дома в Монморанси, тихом и респектабельном пригороде Парижа, где Алена с разрешения суда могла раз в неделю навещать ребенка; похищение девочки не позже 23.00 — с тем чтобы до семи утра, когда в детдоме происходит первое кормление малышей, Алену с ребенком можно было через Германию и Словакию (то есть в обход Польши, с которой у Алены были натянутые отношения) перебросить к украинской границе в район Ивано-Франковска, где по договоренности с украинскими коллегами уже было заготовлено окно; и бросок через братскую Украину на родину, под защиту родного флага и российской Конституции.

Для выполнения первой части операции был взят в аренду шестиместный джип «Ниссан» с затененными стеклами, а для второй — дополнительный джип «Чироки».