История Древнего Китая - Джон Генри Грэй

Хотя гуандунцы не пьют свежего коровьего молока, многие без колебания лакомятся женским молоком – это немощные пожилые мужчины и женщины, для поддержания здоровья которых недостаточно обычной диеты. В весьма популярной китайской книге, где перечислены двадцать четыре замечательных примера проявления сыновней почтительности, мы читаем о преданности некой дамы из семьи Тан своей свекрови (женщине дряхлой и беззубой): она недодавала своему ребенку необходимую пищу, чтобы в ее груди осталось еще немного молока для старушки. В этой книге есть иллюстрации, и одна из них как раз представляет старуху, сосущую грудь своей невестки. Мне приходилось видеть такие изображения и на фарфоровых чашках. Ученый врач и один из величайших филантропов, когда-либо живших в городе Кантоне, доктор Хобсон в одном из своих медицинских миссионерских докладов пишет: «Младенца, всего нескольких месяцев от роду передали китайской кормилице, поскольку мать оказалась не в состоянии продолжить кормление грудью. Поскольку с деньгами трудностей не было, для этой цели выбрали женщину, у которой было больше всего молока. В течение нескольких дней ребенок, казалось, чувствовал себя вполне хорошо. Но вскоре у него начались головные боли. Поскольку один ребенок год назад уже страдал от подобных симптомов, а впоследствии умер, родители забеспокоились. Они попросили меня зайти осмотреть больного. Я увидел на коленях у друга это дитя почти без чувств. У него были симптомы ложной водянки, так ясно описанные доктором Маршаллом Холлом и доктором Уотсоном. Я осмотрел кормилицу – молодую женщину цветущего вида. Ее грудь была полна молока, так что оно чуть не брызгало наружу. Я налил немного ее молока в чашку для осмотра. Оно было бледным и водянистым. Я начал разузнавать о причинах этого и обнаружил, что женщина имела обыкновение продавать чашечки со своим молоком старикам, убежденным в его высокой питательности, поэтому, несмотря на то что молока у кормилицы было в избытке, его качество скоро ухудшилось, и, вместо того чтобы питать ребенка, оно фактически отравляло его. Дитя просто погибало от истощения. Я посоветовал немедленно сменить кормилицу. К счастью, за несколько часов удалось найти подходящую женщину. Через два или три дня я уже видел, как ребенок смеялся и играл на диване рядом с новой кормилицей».

На севере Китая и особенно в Монголии с ее обширными пастбищами множество молочных коров. Пересекая безбрежные холмистые долины Внутренней Монголии в 1865 году, я видел несколько очень больших стад рогатого скота. На всех монгольских стойбищах можно было в изобилии найти свежего молока. Этот народ по большей части ведет пастушеский образ жизни и, как отцы – патриархи Израиля, живет в шатрах. По всей вероятности, шатры, о которых неоднократно упоминается в Пятикнижии Моисея, были очень похожи на те, в которых ныне обитают монголы. Первое упоминание о шатрах в Пятикнижии относится еще к допотопным временам. В Книге Бытия (4: 20) говорится, что Иавал «был отец живущих в шатрах со стадами». Из подробного рассказа об изготовлении скинии (Исх., 26: 14–37) мы можем заключить, что в древности их обычно покрывали шкурами животных. И в наши дни на равнинах Монголии можно видеть крытые шкурами шатры, само же сооружение, как правило, делают из тика. Они устроены примерно как те, которые я видел в Аравии, в Адене, то есть двенадцати-пятнадцати футов в высоту и продолговатой формы. Шатер крепится на шестах, количество которых зависит от его размера. Как патриархи, которые разбивали шатры рядом с источниками, монголы устраивают лагеря у рек или заводей, каждый имеет форму круга. Монголы отдыхают, сидя на корточках. В холодную погоду они устраиваются у костра, который, как правило, разводят в центре шатра, на верхушке которого проделано широкое отверстие для дыма (тяга). Вокруг каждого лагеря расположены белые флажки, на которых тибетскими письменами начертаны молитвы, которые якобы хранят от разных бедствий. Иногда я видел, как перед домашними идолами подвешивали белые носовые платки. Платки эти называются «хадаками»; они некогда благословлены самим Буддой или знаменитыми ламами. Считается, что хадаки обладают большой силой. Они, как полагают, сообщают искренность и придают действенность молитвам семьи и склоняют идола внимательно выслушивать их. Кроме того, эти носовые платки дарят самым близким друзьям.

Крупный рогатый скот в северных провинциях Китая и в Монголии очень похож на породу коров с рогами средних размеров, каких выращивают в Девоншире и в Йоркшире. Китайские коровы рыжего цвета и подходят для работы в поле, поскольку их шея имеет будто бы специально приспособленную для ярма форму. Коровы ценятся также за свое молоко, и здесь его пьют свежим. Это обычно для людей, у которых много скота. Кроме того, из молока готовят масло и сыр. Быки или волы в упряжке просто бесценны: они не только спокойны и энергичны, но и проявляют большую выносливость. Между Пекином и Лама-мяо мне встретилось по самым скромным подсчетам три-четыре тысячи повозок, запряженных волами. Они были гружены содой и другими товарами, которые странствующие торговцы намеревались продать на рынках Северного Китая. Не меньше было таких повозок и на пути из Лама-мяо к Гу-бэй-коу.

Перед тем как продолжить рассказ, я коротко остановлюсь на кормлении скота китайскими крестьянами и приведу один-два рецепта китайских ветеринаров, лечащих больных коров. Задача пастуха не только давать скоту хорошую траву, но и регулярно менять воду в течение дня. В зимние месяцы, когда травы недостаточно, основная пища коров – это мелко нарезанная и смешанная с бобами или горохом, рисовой шелухой солома, к которой добавлено немного воды. Кроме того, пастух старается обеспечить удобное стойло. Подстилка для коров состоит из рисовой, пшеничной или ячменной соломы. Пастух должен встряхивать ее ежедневно и менять каждые десять дней.

Китайские крестьяне и животноводы искушены в лечении болезней крупного рогатого скота. Если полагают, что корова больна, во многих частях империи к ее рогам обычно привязывают колокольчик, и особенно часто на ночь, чтобы можно было определить, когда она захочет снова приняться за жвачку. Когда скот страдает от какой-нибудь из простых болезней, прописывают микстуру, которая состоит из пяти цяней ревеня и пяти цяней горькой соли, растворенных в чашке воды. Микстуру вливают в горло корове с помощью бамбуковой трубки, по-видимому, без всякого труда. Когда речь идет о ящуре, хозяин жжет благовония с едким дымом и сильным запахом у каждого стойла, чтобы предотвратить эпидемию. Когда животные отказываются пастись, прописывают микстуру, состоящую из четырех лянов нин-му-сян и одного цзиня гуань-янь. Эти средства смешивают в чистой воде и кипятят. Если у коров появляются вши, пастух лечит их притиранием, основные ингредиенты которого – растительное масло и кабанье сало. При чесотке животных растирают мазью из черного гороха. При кровотечениях дают соленую воду; если это не действует, прописывают тан-нзюй и хун-хуа. Эти лекарства варят на медленном огне, предварительно смешав с двумя цзинями китайского вина. При офтальмии крестьяне регулярно и обильно промывают глаза корове соленой водой. Если животное становится бодливым, предполагают, что у нее воспалился желчный пузырь; соответственно рекомендуют давать лекарство, которое состоит из смеси ревеня (пять цяней), вина (один цзинь) и куриного яйца. Необходимо отучить корову от бодливости, так как, если какая-нибудь из них насмерть забодает кого-то, закон будет крайне суров к хозяину. После смерти коровы, согласно обычаю, посылают за тремя-четырьмя даосами, чтобы те изгнали дух мертвого животного.