Открытие Антарктиды - Фаддей Беллинсгаузен

27 февраля. Лоцман встретил шлюпы для провода в бухту. Мы его приняли, но, по причине тихого ветра, не прежде темноты, т. е. в 8 часов вечера, положили якорь, еще не достигнув того места, где прежде стояли на якоре. С крепости Санта-Круз и с контр-адмиральского корабля приезжали чиновники и делали те же вопросы, как в прошедшее наше прибытие, т. е. откуда, долго ли были в море и тому подобные.

Сего вечера приехал наш вице-консул Кильхен; ему поручено доставить к завтрашнему дню для всех служителей на шлюпах свежей говядины и зелени разных родов. Он нас известил, что во время нашего отсутствия Португалия приняла испанскую конституцию до прибытия короля в Лиссабон и что приготовляют английскую эскадру для перевезения двора в Португалию.

28 февраля. На рассвете глазам нашим представилось приятнейшее зрелище. При подошве высоких гор, обросших лесами, мы увидели город С.-Себастьян, пред оным на рейде брантвахтенный корабль «Иоанн VI» и два фрегата, один португальский, построенный в С.-Сальвадоре, другой, называемый «Конгресс», принадлежал Соединенным Американским Штатам, два английских военных брига и до трехсот купеческих судов разных наций.

В 8 часов утра, по поднятии флага на шлюпе «Восток», салютовали королевскому флагу на крепости С.-Христиана, потом контр-адмиральскому. С крепости и с корабля «Иоанн VI» ответствовано выстрел за выстрел. До обеда я ездил с рапортом к министру нашему, генерал-майору барону де Тейль фон Сераскеркену. Он приказал вице-консулу Кильхену у вольных купцов приискать для подкрепления шлюпа «Восток» кницы, о которых я его просил. Пополудни, когда обыкновенный морской ветер установился, мы снялись с якоря, перешли ближе к городу на прежнее якорное место и стали фертоинг; отвязали все паруса и убрали в парусные каюты.

1 марта. С сего дня принялись приготовлять шлюпы к плаванию в Россию. Я поехал с капитан-лейтенантом Завадовским и лейтенантом Лазаревым посмотреть американский фрегат «Конгресс». Он снаружи весьма чист. Входя вниз, мы увидели покойника в гробу. Лейтенант, нас провожавший, сказал, что они на пути из Кантона до Рио-де-Жанейро, в 90 дней, выбросили за борт 70 человек и что в висящих в палубе восьмидесяти койках лежат больные, которые еще не выздоровели. Услышав о такой повальной болезни, по приезде на шлюп «Восток» я запретил иметь сообщение со служащими на фрегате «Конгресс».

2 марта. При рассвете увидели на рейде небольшой голландский фрегат, который салютовал крепости и флагманскому кораблю. Я отправил лейтенанта Торсона поздравить капитана с прибытием и предложить ему мои пособия в случае какой-либо нужды, ибо мы имели всего в изобилии и уже возвращались в отечество. Лейтенант Торсон донес мне, что сей фрегат короля нидерландского, «Адлер», отправлен из Голландии в Батавию, и на пути зашел в Рио-де-Жанейро, чтоб освежить служителей.

Командир капитан-лейтенант Даль на предложение лейтенанта Торсона объявил, что у него повреждение в беген-рее; фрегат «Адлер» со шлюпом «Восток» одного размера, а потому я тотчас, без всякой переделки, велел отбуксировать к нему наш беген-рей. Хотя в Рио-де-Жанейро для реев можно иметь деревья, но они все слишком тяжелы и оттого не так удобны для употребления на реи, как европейские сосновые деревья.

4 марта. За несколько дней перед нашим прибытием король объявил, что отправится в Лиссабон. Он ездил сегодня на своей вызолоченной барже осматривать корабль «Иоанн VI», на котором намерен отправиться. Многие духовные особы были также в числе назначенных к сопутствию его. Когда король проезжал мимо наших шлюпов, люди стояли по реям и кричали «ура!», а со шлюпов произведена пальба из всех орудий. В сие время на королевской барже перестали грести, и чиновник, державший штандарт, говорил краткую речь в честь государя нашего. По окончании речи все гребцы на барже встали и прокричали троекратно «ура!». После обеда королева проехала мимо наших шлюпов, и ей отданы те же почести, как королю.

5 марта. Место для нашей обсерватории отведено на Крысьем же острове, где поставили палатки, в коих астроном Симонов расположился с инструментами. Сей остров служил нам и для сгрузки разных тягостей; туда же отправили кузницу и купоров, для исправления бочек.

9 марта. До полудня приезжал к нам посланник барон Тейль. Он нашел всех служителей здоровыми и в лучшей исправности. Со времени прибытия в Рио-де-Жанейро шлюпы «Восток» и «Мирный» посещаемы были ежедневно разными особами. Почти все посланники иностранных дворов и любители редкостей к нам приезжали.

16 марта. Для облегчения носовой части шлюпов вся вода из трюма вылита, все тяжести из сего отделения перенесены в кормовую часть, запасный рангоут весь спущен в воду, и после сего шлюп «Восток» кренговали на обе стороны. Тогда ободрали медь с носовой части и проконопатили слабые пазы, особенно шпунтовой паз; по выконопачении опять обшили сии места медью, также и те, которые ободраны льдом; другие части, до коих невозможно было добраться, потому что слишком глубоко в воде, я решился оставить, полагая плавание до России не столь долговременным, чтобы в продолжение оного морские черви успели проточить сии места.

По неимению в Рио-де-Жанейро вольной корабельной верфи мы не могли отыскать продавцов книц для подкрепления шлюпа «Восток», и потому я просил нашего посланника, чтоб он доставил нам возможность получить в здешнем адмиралтействе дубовых книц за деньги. Вследствие сего приезжал к нам капитан порта с корабельным мастером, последний советовал переменить все гнилые и изломанные кницы, и сверх того против каждой мачты приделать стандерсы.

Но как работа сия могла быть слишком продолжительна, то я просил только доставить мне дерево, в намерении приделать стандерсы и кницы своими мастеровыми, ибо мог набрать из них 9 человек, умеющих хорошо владеть топором. После разных затруднений мы наконец 21 марта получили из адмиралтейства восемнадцать книц и тотчас приступили к приделке оных по местам. Работу сию совершенно окончили не прежде 2 апреля. Половину книц употребили под бимсы, другую приделали стандерсами, а наши гнилые кницы оставлены на своих местах; я боялся их тронуть, дабы через то не открыть бесконечной работы.

20 марта. Мы ездили смотреть королевский загородный дворец. Внутренность сего небольшого дома украшена посредственного искусства живописными картинами и эстампами, без вкуса расположенными; между последними мы видели изображение победы нашего флота при Чесьме, под начальством графа Орлова-Чесменского, и небольшой гравированный портрет императора Александра Павловича.

От дворца, проехав еще несколько водой, мы вышли на берег. Вице-консул Кильхен был нашим проводником. Узкой дорогой проходили сахарные и кофейные плантации, обширные огороды с кукурузой; большая часть земли еще необработана, что служит доказательством или малого населения, или лености народа.

Пройдя около полутора часов, мы приблизились к местечку, называемому Мариен-Гу. Англичанин Уэльс, поселившийся в Рио-де-Жанейро, которому принадлежит сей загородный дом, принял нас весьма благоприязненно. Местоположение особенно красивое, окружено высокими горами, обросшими лесом; по долинам видно множество загородных домиков с садами, куда для прогулки обыкновенно приезжают городские жители. Солнечный зной утомил нас на пути, и мы весьма были довольны, когда хозяин предложил нам отдохнуть на открытом воздухе в тени на скамейках, нарочно для сего сделанных. Перед нами были аллеи цветущих акаций; нежные колибри порхали в их цветах и высасывали сок.