Нигерийский синдром - Хельга Графф

– Слушайте, а если «тачку» с «бабками» мы загоним прямо сюда? – внесла я в копилку общего дела свое рационализаторское предложение.

– Нет, – моментально отреагировал Олег, – животных куда денем? Они же не безмолвные, рычат, а значит, могут привлечь чужое внимание.

– Вообще-то, здесь никого не бывает. Это райское местечко из-за огромного количества растущих тут очень ядовитых кустов считается проклятым. Но Олег прав, со львами могут быть проблемы.

– А если мы сделаем им успокоительные инъекции?

Все задумались. Тащить в поселок грузовик с миллионами и животными тоже было не с руки, а так деньги хоть под надежным прикрытием.

– Ладно. Пусть британец сам перегружает «капусту» в свой транспорт. Оставляем груз здесь. Рич, иди за машиной и заезжай прямо сюда, – принял окончательное решение старший и добавил: – Если, конечно, получится!

Банда испарился. Через пять минут послышался шум мотора и в грот въехал грузовик. Правда, он несколько помял крышу кабины и верхушку кузова, но все же въехал! Хвостатые друзья заволновались и снова начали рычать и бесноваться. Мы открыли дверцы машины. Дикие кошки на минуту замерли, рассматривая наше сообщество, а затем вновь стали истерить, кидаясь на стенки клеток и раскачивая их.

– Рич, помоги-ка мне взобраться в кузов, – попросила я дока.

Он залез сам и поднял меня наверх. Я осторожно присела перед клеткой самца и сказала:

– Тебе что, делать нечего?! Ну-ка заткнись, дружище, я прошу тебя!

Мохнатый Лева очень внимательно смотрел на меня и слушал, помахивая хвостом, потом зевнул во всю клыкастую пасть, в последний раз рыкнул, помотал лохматой башкой и, развернувшись, гордо почапал в другой конец клетки.

– Вот и молодец! – похвалила я и обратилась к его подружке: – И ты чеши на свое место!

Однако вредная самка совершенно не собиралась меня слушать, злобно огрызаясь на каждое мое слово.

– Знаешь что, будешь вякать – получишь укол в жопу! – пригрозила я ей.

И подруга, как будто бы сообразив, что я имела в виду, пошла и легла у противоположной стенки.

Ричард улыбнулся:

– Катя, тебе надо было стать дрессировщицей. Тебя же все слушаются!

– Да… слушаются, но только животные, – вспомнила я по ходу своего строптивого мужа Леву, который не только не слушал меня, но и, по-моему, не слышал; свою дочь, не всегда адекватно воспринимающую мои слова вследствие своего упрямого характера и Олега, постоянно читающего мне нотации.

Видимо, только и остается, что стать дрессировщицей!

– Давайте я буду эти три дня охранять здесь машину и кормить животных, – сделал благородное предложение Малик. – Оружие у меня на всякий случай есть. Рич привезет еду, телефон имеется. Эти дни как-нибудь да продержусь!

– Хорошо, Малик, – обрадовался командир, – три дня – это ерунда, пройдут мгновенно!

С одной стороны, мы были рады, что столь ценный груз не останется без присмотра, но с другой – столкнувшись с неоднократным обманом и кидаловом, у меня насчет Малика оставались сомнения. Мы ведь его не знаем. Если бы с грузом находился Олег, я была бы уверена на все сто, а Малик для меня еще темная лошадка, несмотря на то, что с ним мы съели хоть и не пуд, но уже пару стаканов соли. Верить никому не следует, чтобы не оказаться в заднице! Кто знает, как он поведет себя, имея в своих руках колоссальное состояние! Вдруг возьмет и слиняет вместе с грузом? Что тогда?

Узрев на моем лице зарождающиеся сомнения, Ричард, словно ясновидящий, читающий сокровенные мысли клиента, отрицательно покачал головой… Ну, что же, придется решиться и сделать дружеский шаг навстречу доверию. Оставив жертвенного Малика с бунтующими львами и миллионами в пещере, мы погрузились в джип и бодренько направились в селение Рича, находящееся совсем рядом, километрах в пяти от тайника.

Деревня оказалась большой, но Ричард пояснил, что его отцу принадлежит еще несколько таких же селений. Для всех жителей он являлся местным царьком и весьма состоятельным человеком, даже по европейским меркам. Первыми встречающими наш автомобиль были… ну конечно же, местная детвора – самые любопытные и подвижные члены человеческого сообщества. Девочки и мальчики: от годовалых полуголых малышей, с трудом держащихся на своих маленьких неуверенных ножках, до пытливых подростков, одетых в традиционные мусульманские одежды. Зная, что мы едем в гости и там будут ребятишки, я заранее приготовила незатейливые подарки: конфеты (очень редкие здесь карамельки), кое-какие игрушки для совсем маленьких и игры для уже повзрослевших ребят. А вот модницы-девочки получили нехитрые и желанные украшения: сережки, колечки, фенечки из бисера, кулоны. Ребятишки были в полном восторге от подарков и повисли на мне, как те нахальные обезьянки в Танзании. Презент вручили и папе Ричарда. Ему мы подарили роскошную пол-литровую бутылку прекрасного армянского коньяка, вернее, бренди, спрятанную в шикарную упаковку, и килограммовую коробочку вкуснейших российских шоколадных конфет для его супруги.

Проблема, однако, заключалась в том, что коробка, хоть и килограммовая, была одна, а жен у богатого папаши Банда имелось… семь, что даже для мусульманина перебор! Имя каждой из них почему-то начиналось на букву «А» и имело свое значение.

Абия – в переводе «надменная», «гордая» – жена старшая. Гордая и надменная, потому что имела законное право командовать другими женами, всегда делая поблажки только себе, и обожала почтительное отношение к собственной персоне от жен помладше.

Адиба – «воспитанная», «просвещенная». Эта жена почти ровесница первой, но умнее всех остальных. Единственная из всех жен имела хорошее образование и даже работала в сельской школе учительницей, что столь нехарактерно для традиционно мусульманских семей, где место женщины лишь у семейного очага, дома.

Азиза – «редкая», «ценная» и «дорогая». Третья супруга вождя, как мы поняли, имела очень богатых родителей и была для мужа, разумеется, ценной и дорогой.

Аида – «возвращающаяся», «гостья». Эта симпатичная супружница, в отличие от других жен, обладала крайне строптивым и склочным характером и после очередной ссоры со второй половиной, несмотря на традиции, как и многие наши российские жены, возвращалась к родителям, которые через пару дней вновь привозили ее к обиженному мужу, поэтому в семье она находилась, скорее, на правах гостьи, чем являлась постоянным ее членом.

Амаль – «надежда». С ней престарелый супруг связывал надежду на рождение еще одного ребенка, хотя их у него и так достаточное количество. Она единственная из жен не имела детей и, как впоследствии сообщил нам по секрету Ричард, не могла их иметь.

Аниса – «дружественная», «дружелюбная». Эта симпатичная и приветливая женщина постоянно улыбалась и заразительно смеялась. Своему старому мужу по возрасту она годилась в дочери, но по этому печальному поводу совсем не унывала.

Акват – последняя жена любвеобильного дедушки со странным именем, которое в переводе означает «продукт питания», была девушкой более чем упитанной. Несмотря на имя и излишнюю полноту, эту жену держали не в качестве неприкосновенного запаса пропитания на случай голода, а потому, что у своего ненаглядного благоверного она исполняла роль любимой поварихи. Ее кулинарным «коньком» считалось самое популярное блюдо ганских трудящихся под крайне неприятным для нашего российского уха названием «Фуфу». Это своеобразное пюре из ямса, толченой кассавы и маниоки иногда скатывалось в шарики, иногда добавлялось в блюда из мяса или рыбы, превращаясь в гуляш. Но главная особенность этого кушанья заключалось в том, что ели его, как правило, немытыми руками из одного котла. Для нас, конечно, дикость, но что поделаешь, раз в этом мире у каждого народа свои пристрастия.