Канцелярская крыса - Константин Сергеевич Соловьев

Ради того, чтоб сберечь чистоту своей души, он переменится. Теперь, когда он знает, чего она стоит, он не позволит чернить её недостойными помыслами и грехами. Прежде всего, прочь азартные игры и выпивку. Отныне он не позволит себе даже кружки пива в жаркий день, а от разносчиков лотерейных билетов будет бежать, как от грабителей. Он перестанет читать газеты, прославляющие праздный образ жизни и не будящие у читателя мыслей о его бессмертной душе. Он раз и навсегда перестанет сквернословить, спокойно и мужественно снося все удары судьбы, покоряя её собственным смирением. Он всегда будет давать в ресторанах щедрые чаевые… Впрочем, про рестораны тоже придётся забыть. Отныне едой его будет служить простая и постная пища, не возбуждающая греха чревоугодия и гордыни.

Его новая жизнь в Новом Бангоре будет иной.

Пресная корка хлеба станет для него слаще, чем самое лакомое пирожное. Жёсткая рогожа, на которой он будет отныне спать, покажется ему мягче дюжины матрацев. Всё своё жалование он станет раздавать неимущим, одновременно спасая их душу возвышенными беседами о происках Сатаны и необходимости сберегать ясный первозданный свет собственной души. Возможно, он даже учредит стипендию для одарённых студентов или трудолюбивых швеек.

Он слишком много времени провёл, поддавшись всем мыслимым соблазнам. Он заботился исключительно о себе и собственном благополучии. Едва лишь оказавшись в Новом Бангоре, он тяготился своим положением, не понимая, что остров, быть может, предначертан стать его, Гилберта Уинтерблоссома, личным Левиафаном, в чреве которого его ждёт величайшее в жизни озарение. Явленное небом чудо. Свет прежде невиданного.

Но теперь, когда он, пусть и случайно, увидел свет, всё переменится. В этом свете он видел свой новый путь, ясно и отчётливо. С этого дня полковник Уизерс, меркантильный и поверхностный тип, окончательно уйдёт в тень. На смену ему придёт Гилберт Натаниэль Уинтерблоссом, почтенный филантроп, меценат и спаситель человеческих душ.

Озарённый этим новым светом, бьющим, казалось, из его собственной груди, Герти смиренно улыбался, почти не слушая мистера Беллигейла. Он был настолько умиротворён и спокоен, что казался сам себе зависшей в воздухе снежинкой идеально-симметричной формы.

Мистер Беллигейл, по всей видимости, отнёс рассеянность Герти на счёт слабости, потому что ободряюще потрепал по плечу.

— Клянусь, никогда не угадаете того смельчака, что спас всех нас.

— Откуда вы узнали, кто он? — насторожённо спросил Герти.

— Не далее, как два часа назад я получил технический отчёт. Там всё изложено лаконично и ясно.

Несмотря на то, что Герти ощущал себя безмятежным, как океан в безветренную погоду, в его глубинах всё же зародилось некоторое волнение. Если кто-то в Канцелярии прознаёт о том, что случилось на самом деле, могут воспоследовать неприятности. Здесь, окружённая паутиной греха и тлена, его новообретённая душа всегда будет в опасности…

— Вот как? Замечательно. Так кто же он?

Мистер Беллигейл внимательно взглянул на своего подчинённого.

— Вы бы в жизни не догадались, полковник, кто он. Кстати, сейчас он находится в этом кабинете.

Страха не было. Мерцающий в груди свет души давал Герти удивительное спокойствие, какого он прежде не испытывал никогда в жизни. Сейчас его не пугал ни зловещий мистер Беллигейл, в напряжённой позе сидевший напротив него, ни сырая духота Канцелярии, пристанища ледяных теней.

Он справится с чем угодно.

Он осознал свою силу и теперь не боится, пусть даже вся крысиная стая Канцелярии устремится к его горлу.

Он, Гилберт Уинтерблоссом, отныне не боится скверны.

— Ну и кто же он? — безмятежно спросил Герти.

— Позвольте вам его представить, — торжественно произнёс мистер Беллигейл. Его бесцветные глаза насмешливо щурились, — Прошу!

Из ящика своего письменного стола он достал что-то вроде плоской колбы. Кажется, учёные именуют подобное чашкой Петри. Ничего не понимая, Герти пристально уставился на стеклянный сосуд, силясь понять, где спрятан подвох. Колба была пустой.

— Здесь ничего нет, — осторожно сказал Герти.

Мистер Беллигейл рассмеялся.

— Взгляните внимательнее, полковник. Потому что наш спаситель находится там, внутри. Просто он невелик и скромен от рождения.

Герти принял протянутую ему колбу и недоумённо уставился на неё. Первое впечатление, о том, что колба пуста, оказалось неверным. Там и в самом деле что-то было. Что-то очень маленькое, размером едва ли с зёрнышко чёрного перца. Герти пришлось напрячь зрение, чтоб обнаружить торчащие из этого зёрнышка короткие отростки.

Свет, озарявший его внутренний мир, на миг мелькнул, точно испускала его гальваническая лампочка, включённая в барахлящую сеть.

— Это то, что разрушило дьявольские козни, полковник, и спасло город. То, перед чем оказался беспомощен самый совершенный аппарат на планете. То, благодаря чему мы с вами сейчас сидим здесь и беседуем.

— Позвольте, но это…

— Жук, — мистер Беллигейл усмехнулся, наслаждаясь замешательством Герти, — Да-да. Самый обычный жук, как видите. Весьма невзрачное существо, а между тем, именно ему мы должны быть благодарны за наше спасение.

— Что это означает? — пробормотал Герти, тщетно разглядывая маленькое мёртвое тельце, — Что вы имеете в виду? Как это могло…

— Новый Бангор, спасённый обычным жуком. Не так патетично, как спасшие Рим гуси, но всё же, всё же…

— Я ничего не понимаю, — признался Герти, недоверчиво глядя то на мёртвого жука в толще стекла, то на усмехающегося второго заместителя, — Вы хотите сказать, что жук победил Дьявола?

— Его машинную составляющую. Вы ведь помните, полковник, что Князь Тьмы был органически связан с «Лихтбрингтом»?.. Химера, как вы выразились, единение двух противоположных сущностей. Этот малыш умудрился в одиночку уничтожить одну из них. Машинную.

— Как?

— Очень просто. Каким-то образом проник в центр управления, быть может, кстати, в нашей с вами компании, и залез в самую глубь гальванической начинки «Лихтбринга». Для крошечного жука там оказалось достаточно места. Удивительно, верно? Машина была защищена со всех сторон, все её контуры продублированы и неуязвимы… Если не считать одной маленькой букашки, обратившейся камнем из пращи, который пробил голову Голиафа. Эта букашка обнаружила одно-единственное незащищённое место машины. И угодила аккурат на него. Гальванический контакт, полковник. Мгновенное гальваническое замыкание.

— Но… но… — Герти чувствовал себя так, словно камень ударил в его собственный лоб и высек из костей черепа звенящие звёзды. Столь ослепительные, что внутренний свет, горевший перед его глазами, немного потускнел.

— Это случилось через несколько секунд после полуночи. В тот самый миг, когда Князь Тьмы уже праздновал успех своего предприятия. Поверить сложно, не правда ли, одна маленькая крохотная букашка против подобной силы… Но она сделала это. Далее попросту пошла цепная реакция. Блоки выходили из строя друг за другом, логические контуры, обнаружив бесчисленные неполадки и противоречащие данные, плавились от нагрузки. В считанные секунды «Лихтбрингт» уничтожил сам себя, надёжнее, чем это сделал бы любой пороховой заряд. Подайте сюда этого жука. Благодарю.

— И…

Приняв из подрагивающих рук Герти колбу, мистер Беллигейл с улыбкой взглянул на мёртвого жука. Казалось, он испытывает