Илион - Дэн Симмонс

Агамемнон сражен? Пелид во главе войска? Оба-на! Кажется, мы вернулись из страны Оз, Тотошка.

– А те подозрительные автоматы, которые я притащил? Как их там?.. Моравеки? Что с ними, владыка? – восклицает Арес, и гулкое эхо его воплей отдается под сводами Зала.

Краем глаза отмечаю, как балконы потихоньку заполняются бессмертными. Видеобассейн, прорубленный в каменном полу, являет картины сумасшедшей резни на поле боя и в аргивском лагере. Однако я не свожу взора с огромного, мощно сложенного, седобородого Зевса, возвышающегося на сияющем троне. Точнее, с его исполинских запястий, которые кажутся высеченными самим Роденом из лучшего каррарского мрамора. Я так близко, что могу видеть седые волосы на обнаженной груди Олимпийца.

– Уймись, благородный лучник, – грохочет Кронид. – Я распорядился уничтожить их. Гера как раз выполняет повеление.

О нет. Может ли быть хуже?

Забавно. Стоит мне подумать об этом, как в помещение врываются Афродита, Фетида и хозяйка-Муза.

Даэман визжал всю дорогу. Не переставая.

Сейви с Харманом, наверное, тоже – почему бы нет?! Однако молодой мужчина слышал только собственные крики.

Некая могучая сила – должно быть, защитное поле – сдавливала его со всех сторон. Она не просто удерживала зад на красных подушках бешено крутящегося кресла, но стягивающей пленкой теснила грудь, плотно облегала лицо, глаза, рот, проникала в легкие.

И все-таки несчастный орал. Особенно когда пламенная дуга изогнулась почти параллельно удаляющейся земле и с каждым оборотом стало казаться, что он вот-вот выпадет. Далеко внизу, в Средней Азии была глухая полночь, однако плотная завеса туч подсвечивалась изнутри грозовыми всполохами, на краткие мгновения озарявшими красный пейзаж, клочья которого кое-где мерцали в окнах среди жемчужно-серых облаков.

Даэмана не интересовало, как называется этот материк. Сжимая подлокотники побелевшими руками, невольный путешественник вопил, обращаясь к родной планете, к звездам, к злосчастным кольцам, к тонкому слою атмосферы, оставшемуся… тоже внизу?!. и к солнцу, что вновь явилось на западе, простирая в космос языки немеркнущего огня.

Защитное поле пока еще охраняло людей, давало возможность дышать и даже – при желании – вопить во все горло. Обитатель Парижского Кратера вконец охрип к тому времени, когда впереди показалась цель путешествия.

Собиратель бабочек всегда рисовал себе кольцо состоящим из сверкающих цилиндров, стеклянных и металлических, внутри которых постлюди веселятся, закатывают вечеринки и занимаются другими постчеловеческими делами. Но все оказалось совсем не так.

Большинство блестящих объектов, навстречу которым извивающаяся молния стремительно возносила троицу, напоминали скорее сложные антенны, чем орбитальные дома: какая-то путаница из прозрачных трубок, железных прутьев и кабелей. На концах у многих сооружений мерцали энергетические шары, а внутри у тех пульсировали черные сферы. Другие конструкции поддерживали колоссальные, в несколько квадратных миль, зеркала – их полированные поверхности посылали друг другу невесть откуда взявшиеся золотые, лазурные и тускло-белые снопы света. Мерцающие шары и обручи, выполненные, судя по их виду, из той же энергетической материи, что и таинственные приборы Атлантиды, испускали пучки рассеянных частиц и выстреливали лазерные лучи. Все это и близко не походило на картину, рожденную воображением молодого путешественника.

Планетарный горизонт слегка изогнулся, потом сильнее, точно тетива крепкого лука в руках стрелка. Солнце вновь исчезло за окоемом, и небосклон взорвался россыпью звезд, которые мало уступали по яркости пламенеющим в черной выси кольцам. Их призрачный свет изливался сквозь тысячи и тысячи миль на далекие, укрытые снегами горы Земли. На западном изгибе мира горел узкий краешек океана.

Среди нелепых устройств и зеркал плавала огромная скала; когда защитное поле еще сильнее вдавило Даэмана в подушки, когда его затылок и лопатки больно уперлись в высокую спинку, а крик оборвался сам собой от нехватки воздуха, молодой мужчина осознал, что змеящийся луч энергии заканчивается именно там – на парящем утесе, на склонах которого мерцали огни города, чьи бесчисленные стеклянные стены переливались подобно граням гигантского японского фонаря.

И вот кресла начали крутой, головокружительный спуск. Даэман ожидал, что они затормозят, но этого не произошло, и вся троица с размаху врезалась в сверкающий небоскреб высотой не менее сотни этажей. Обитатель Парижского Кратера выдавил из горла последний осипший вопль и крепко зажмурился.

Грохота битого стекла не последовало. Рокового удара и остановки тоже. Друзья плавно продолжали снижение, как если бы упали в кучу мягкого мусора. В миг столкновения крыша небоскреба изогнулась и превратилась в узкую желтоватую воронку, которая выплюнула троицу в белую комнату. Энергетический луч бесследно исчез, кресла разлетелись в разные стороны, а защитные поля полопались, точно мыльные пузыри. Собиратель бабочек проехал на животе по твердому полу, ударился о еще более жесткую стену, рикошетом отлетел к потолку и снова упал. В глазах у него потемнело, затем побагровело, затем опять потемнело. Сознание отключилось.

Я падаю!

С кресла? На Землю?

Даэман резко очнулся; тело и мозг кричали ему о том, что внизу пустота. Молодой мужчина раскрыл рот, чтобы снова завопить, и тут же захлопнул его, когда понял: он просто висит над полом; Сейви и Харман парили рядом, держа товарища за руки.

Так не бывает!

Несчастный забился в панике.

– Все в порядке, – попыталась успокоить его старуха. – Мы в условиях нулевой гравитации.

– Нулевой чего?

– Гравитации. Притяжения. Здесь невесомость. Ну-ка, надень. – Она дала ему один из респираторов, захваченных из кабины вездехода.

Кузен Ады изумленно посмотрел на свои руки, облаченные в термокожу. Оказывается, во время обморока кто-то натянул на него «умный» костюм. Стыд-то какой! Даэман снова задергался, но друзья уже сами напялили респиратор ему на лицо.

– Вообще-то эти маски создавались на случай пожара и выделения токсических газов, – пояснила старуха. – Однако и в условиях вакуума они помогают. На несколько часов.

– Какого еще вакуума?

– Города «постов» почему-то утратили атмосферу и гравитацию, – произнес Харман. – Мы уже проходили сквозь стену, пока ты был в отключке. Воздух очень разрежен: плавать можно, дышать нет.

Головная боль Даэмана усилилась. «Сквозь стену? Плавать по воздуху? Спятили они, что ли?»

– Как это можно потерять гравитацию? – сказал он вслух.

– На маленьком астероиде ее и так немного, – отозвалась Вечная Жидовка. – Полагаю, вначале постлюди поддерживали притяжение искусственным путем, с помощью силовых полей.