Ты для меня? - Людмила Сладкова

— И…что дальше?

Взгляд Германа стал острее лезвия бритвы:

— Если подтвержу свои опасения —  убью! Без вариантов.

Сердце камнем ухнуло вниз, и заколотилось с чудовищной силой. Во рту пересохло.

Он подсластил пилюлю:

— А опровергну…

— Поцелуешь?

Застыли оба, подобно мраморным изваяниям. Давыдов чертовски чувственно очертил большим пальцем контур Лериного рта, заставляя покрываться крупными мурашками. Совсем, как тогда — на банкете, слегка оттянул нижнюю губу, увлажняя свою грубоватую кожу ее слюной. А после, и вовсе юркнул внутрь, и зацепился им за зубы. Ощутимо надавив на челюсть, вынудил немного приоткрыть.

Она замерла перед ним, точно кролик перед удавом, с трепетом ожидая последующих действий.

— Вылижу всю, — проскрипел вдруг, убирая руку, но удерживая ее вмиг ошалевший взгляд, —  всю, поняла? С ног, до головы. Ни одного миллиметра кожи не оставлю необласканным.

ГосподиБожеМойХочуХочуХочу

Упомянутая секундой ранее кожа вспыхнула неистовым огнем, а саму ее бросило в жар. Мозг плавился. Поддавшись порыву, с наслаждением вонзила коготки в его широкую спину, прямо поверх рубашки. А услышав утробный мужской рык, окончательно «поплыла». В прямом и переносном смысле слова. Столь стремительно стала влажной, что и подумать страшно. В поисках облегчения стиснула бедра.

— Стесняюсь спросить…

— Ну, что же ты, Мелкая, — со странной готовностью подбодрил, — не стесняйся, все свои!

— Когда, говоришь, ты вот это…все выяснишь?

— Довольно скоро.

— Герман?

— М-м-м?

— Пока ты в раздумьях, — глубоко вздохнув, выпалила на выдохе, — покажи, как сильно меня любишь!

Секунда на осмысление. Удар сердца. Взмах ресниц…и мир взорвался, задевая их острыми осколками безумия. Грешной безудержной страсти.

Поцелуи несли наслаждение, и одновременно причиняли боль. Ведь накинулись они друг на друга, как два голодных диких зверя.

Прелюдий не было вообще —  оба нуждались в разрядке, сильнее, чем в глотке свежего воздуха.

Лишь крышесносный секс. Лишь слияние воедино.

Герман брал Леру стоя, прижимая все к той же стене.

Перехватил под коленом ее ногу, и задрал вверх, открывая упругой эрекции доступ к девичьей промежности. В сторону трусики сдвинула сама. Даже помогла насадить себя на его восхитительную жесткость. Проникнув внутрь, одним толчком и до предела, мужчина оцепенел.

— Бл*дь, дурею! —  Зашипел мучительно, сотрясаясь от легкой дрожи. —  Как же я с тебя дурею!

После он замер, на несколько секунд, прежде чем принялся наращивать темп. Спириной и самой нравилось это ощущение —  наполненности, исключительного единения со своим мужчиной.

Вскоре, все мысли одним махом выветрились с головы. Остались только ощущения. Только мощные вколачивающиеся толчки, от которых зубы клацали друг о друга, и удовольствие простреливало даже в пятки. Только он. Единственный. На целом свете!

Лера не поняла, кто кончил раньше. Кажется, их накрыло одновременно…

К великому счастью, Давыдов успел заткнуть ей рот жестким поцелуем прежде, чем девушка завопила во всю мощь голоса.

Она все еще дрожала от отголосков пережитого оргазма, когда Герман отстранился. Ненадолго покинул ее, чтобы добраться до рабочего стола. Схватил там мобильник, и стремительно вернулся обратно.

— Твоя очередь, — сообщил, сосредоточенно наблюдая за реакцией Спириной.

— А?

Тряхнула головой, пытаясь вернуть ясность сознанию.

— И ты покажи, как сильно любишь, Лера!

Ничего более не объясняя, мужчина включил какую-то запись на своем телефоне.

Лера непонимающе, с некой долей настороженности поглядывала то на него, то на светящийся экран его мобильника. Казалось, сейчас оттуда вылетит…в общем, отнюдь не птичка. Выбьет почву у нее из-под ног, и не даст возможности даже сгруппироваться.

— Каким образом ЭТО поможет мне выразить свои чувства к тебе? —  В сердцах повысила голос — нервы сдали, не выдержав затянувшегося молчаливого гнета.

— Видишь ли, — соизволил пояснить, временно нажав на паузу, — после того, как получил факс с отрицательным результатом по тендеру, я сразу же активировал на мобильном автоматическую запись всех разговоров. Банальная мера предосторожности, но свои плоды она принесла.

— Какие такие плоды?

Мужчина, сверля ее еще более пристальным изучающим взглядом, вновь включил аудио дорожку.

— Ты мне скажи!

Сердце Леры покрылось коркой льда, и рухнуло в бездну, в тот самый миг, когда девушка поняла —  он определенно демонстрирует ей запись телефонного разговора, случившегося во время выступления перед сотрудниками. А когда узнала второго участника диалога —  ибо не узнать просто не могла — и вовсе побледнела, немея от ужаса.

— Давыдов! Слушаю.

— Надеюсь, внимательно? —  Разрезал тишину кабинета голос Леонида Юртаева. — А то ведь, в твоих интересах слушать очень внимательно!

Повисло молчание. Тягостное. Вязкое. Ядовитое.

— Узнал? —  Навязчиво уточнил собеседник.

Герман пренебрежительно фыркнул, выразив одним единственным звуком свое отношение к человеку, по ту сторону трубки.

— Узнал. —  Скрипнул зубами. —  Счет за стоматолога можешь не присылать — оплачивать не стану. Но, организовать новый повод для его посещения —  легко.

— Ты, смотрю, совсем не в духе. —  Язвительно. С открытой враждебностью. С лютой неприязнью. —  В чем дело? Сюрприз не понравился? Или подарок пришелся не по вкусу?

В этот раз молчание длилось чуточку дольше. Видимо, Давыдову требовалось время, чтобы сопоставить в голове кое-какие факты. Сделать собственные выводы.

— Сюрприз не оценил, — выдал, наконец, убийственным тоном. —  В ближайшее время свое верну, причем, на законных основаниях.

— Возвращай! Трать уйму времени, доказывай — не возражаю. Нужной цели я достиг —  ты с треском провалился, без возможности скорой реабилитации. Потерял шанс на победу. А я его внезапно получил. Что поделать? Естественный отбор!

— Скорее уж, временная благотворительность. От меня не убудет —  не загнусь без этого контракта. А вот провинциальным выскочкам и нищебродам, матушка с детства учила…подавать милостыню, время от времени. Им нужнее.

— Высокомерный ублюдок! —  Рявкнул Юртаев.

— М*дак. —  Коротко, но ясно обласкал Давыдов.