Маркус Фастмувер. Вторжение - Ерофеев Владимир

Нервное перенапряжение здоровяка сказывалось, и он уже не соблюдал осторожность, а в полный голос орал на сержанта:

– Мерфи! Ты сука, Мерфи! Я когда-нибудь тебя сам пристрелю, чтобы ты больше так не поступал! – затем здоровяк почему-то переключился на полицейских, чьи фонарные лучи еле виднелись вдалеке. – Эй, сраные копы, Мерфи жив! И теперь хрен вы нас убьете! Мы морская пехота и с нами шутки плохи! Вот мы сейчас его вытащим, и я вам еще парочку гранат запущу, твари вы такие!

Сержант выбрался наружу и набросился на здоровяка. Он шлепал Дайрона по щекам и со злостью шипел:

– Заткнись, Дайрон, ну-ка заткнись живее! Что с тобой, брат? Ты сейчас копов на нас наведешь!

Здоровяк продолжал орать и в то же время улыбался, принимая, как манну небесную, увесистые удары сержанта.

– А мне по хрену, Мерфи, мы с тобой сейчас их всех положим тут! Мой брат жив, а остальное по хрену!

Маркус подполз к сержанту.

– Оставь его, Мерфи! Пусть успокоится! Видишь, у него с нервами проблемы!

– Наверное, ты прав, парень, – закивал головой сержант и, прекратив шлепать здоровяка по щекам, посмотрел в сторону лежащего у люка лейтенанта Робертса. Тот находился на том же месте, куда его положили морпехи, и не шевелился. Отпустив здоровяка, Мерфи пополз к лейтенанту.

Дайрон постепенно успокаивался. Его периодически колотила нервная дрожь. В эти моменты он хватал Маркуса за плечо и прикрывал свое лицо рукой. Наверное, здоровяк не хотел, чтобы биоробот видел его намокшие глаза. В помещении было темно, и Маркус вряд ли что-нибудь заметил бы на грязном и вспотевшем лице чернокожего морпеха. Сказывался последний год, проведенный Дайроном во Вьетнаме. Здоровяк старался о своем годовом пребывании в джунглях не рассказывать и, скорее всего, никогда не рассказал бы. Там что-то произошло такое, что порядком расшатало его нервы.

Удивительно, но после выходки здоровяка копы не активизировались, а наоборот, как-то притихли и, видимо, выключили несколько фонарей, потому что света стало еще меньше.

Неожиданно послышался тихий голос сержанта. Он, понимая, что его друг уже не сходит с ума, позвал его:

– Дайрон, эй, Дайрон, ползи сюда!

Здоровяк тут же опустился на пол и двинулся в сторону Мерфи.

Маркус остался один. Было тихо. Где-то капала вода, заглушаемая изредка доносившимися голосами полицейских. Вот по ногам что-то пробежало, а следом до Маркуса донесся крысиный писк. Видимо, зверек с противным лысым хвостом и острыми, как бритва, зубами звал товарищей отведать свежего мяса.

Биоробот огляделся. Замкнутое пространство и пара гранат сделали свое дело. Вокруг лежали тела полицейских. Некоторые наполовину торчали из воздуховодов с отсутствием какой-либо из конечностей, некоторые были без повреждений и выглядели абсолютно живыми, только их неподвижность и небольшие подтеки крови из ушей и носа говорили о том, что это тоже мертвецы. Одежда на некоторых трупах, видимо, какое-то время назад горела и сейчас продолжала дымиться, а поток воздуха разносил по трубе запах обуглившегося мяса. Раненых видно не было. Их, судя по всему, быстро оттащили в безопасное место. К тому же еще многие, кто не был ранен или убит, в суматохе попадали в многочисленные воздуховоды и через какое-то время встретят там свою смерть. Маркус с сожалением закрыл глаза, но его отвлек оклик здоровяка, который окончательно пришел в себя. Не завершив разглядывать поле боя, биоробот пополз к морпехам, аккуратно раздвигая перед собой трупы.

Еле видимый свет полицейских фонарей выхватывал из темноты тело Робертса. Это уже был не человек, вместо него лежал бесформенный кусок мяса, одетый в какое-то тряпье. Складывалось впечатление, что в разведчика палили из всего оружия, которое можно было найти на планете.

Маркус лежал в луже теплой крови, продолжающей вытекать из того, что осталось от Робертса, и уже больше не мог разглядывать его ужасные раны. Биоробота колотила ярость. Он быстрее хотел покинуть это место и сам ввязаться в смертельную драку с теми, кто похитил семью Дерриков и подставил Землю под угрозу межпланетной войны. Он жаждал мести.

Маркус шепотом окликнул сержанта:

– Мерфи, мы Робертсу уже ничем не поможем, надо быстрее двигаться дальше. У нас осталось всего несколько часов. Нам сейчас придется очень долго бежать, а на это потребуется много сил. Я знаю, как вы с Дайроном сейчас переживаете. Я сам все то же самое чувствую в данный момент, и не смотрите, что я не человек. Я могу все это чувствовать!

– Ладно, брат, пошли! – проговорил Дайрон, наконец-то ставший самим собой, затем он хлопнул сержанта по плечу и медленно поднялся на ноги.

Мерфи следом тоже встал, а за ним и Маркус. Морпехи и биоробот на мгновение задержались и в последний раз посмотрели на лейтенанта. Они были пропитаны его кровью. Но это никому не было противно. Кровь Робертса объединяла троицу, придавая им силы и злости.

Через какое-то время Маркус стоял перед полуоткрытым люком. Впереди была кромешная тьма, и биоробот готовился, чтобы ступить в нее. Он обернулся, ища глазами морпехов, но их рядом не было. Маркус насторожился. Неожиданно чья-то рука легла ему на плечо.

Дом генерала Томпсона.

Генерал не спал. После того как президент дал зеленый свет его оперативной группе, Томпсон пытался снова связаться с морпехами, но полицейские, как нарочно, не давали ему никакой информации. Началось какое-то противостояние между местной полицией, и им генералом Томпсоном, и первым, кто начал эту незримую войну, был, конечно же, не он.

Стрелки уже подбирались к пяти часам утра, а генерал так и не сомкнул глаз, ожидая хоть каких-то новостей. Очередная чашка кофе, конечно же, поддерживала их в открытом состоянии, но мозг уже плохо соображал, и Томпсон все же решил подремать минут тридцать. Он дошел до кровати, поставил будильник и собирался лечь, как тишину разорвал звонок телефона, стоящего на прикроватной тумбочке. Генерал сразу же снял трубку.

– Да, Томпсон! – бодро проговорил военачальник и, поняв, кто это звонит, встал с кровати. – Да, мистер президент, слушаю вас! Нет, ничего нового. Да, полиция что-то знает, но я чувствую, у них там зуб на меня. Абсолютно ничего говорить не хотят. Шеф полиции? Вы имеете в виду Мэттью Райта? Нет, он сейчас не отвечает. Говорят, его нет дома. В офисе его тоже нет! Не пойму ничего! Чертовщина какая-то! Не знаю, сэр, но я надеюсь! Непростые они ребята, сэр, их так просто не возьмешь! Сэр, сэр, вы слышите меня? Ффф… ффф. Алло, мистер президент! Ага! Вот сейчас нормально. Похоже, что кто-то подключился к нам. Показалось? Ну ладно! Что вы говорите? Хм, да, я живу один! Что? В убежище? Куда? Да нет, я останусь здесь. Ха-ха-ха… Да нет, спасибо, меня уже ничем не испугаешь, тем более стар я куда-то бежать! Я останусь дома, может, какая информация от ребят будет. Да, да, обязательно, как что появится, сразу же сообщу!

Генерал положил трубку, и на него снова навалилась усталость. Он отхлебнул остывший кофе и выключил будильник. Солнце уже поднялось из-за горизонта и вовсю светило в окно, пробиваясь через витиеватый узор занавесок. Спальня генерала находилась на восточной стороне, и он обычно просыпался с лучами солнца. И поэтому его сон плавно улетучивался, оставляя после себя в голове необычайную тяжесть, то ли от огромного количества кофе, то ли от нервного напряжения, которое его не отпускало вот уже целые сутки. Томпсон распахнул окно, и в спальню ворвался утренний ветерок, так приятно пахнущий соленой морской водой. Видимо, его сюда как-то случайно занесло с Атлантики. Генерал улыбнулся и, закрыв глаза, глубоким вздохом втянул ветерок в себя, надолго задержав его в легких. Старик, прошедший Вторую мировую войну, получивший сполна горя и видевший чужое счастье, но сам этого счастья так и не нашедший, не спешил выдыхать. Редкий ветерок с Атлантики – посланец чистоты и свежести – не так-то и часто залетал в эти места!