Жизнь в эпоху перемен. Книга первая - Станислав Владимирович Далецкий

тебя в постели, а там дальше видно будет, – продолжила Бася свои нравоучения, как опытная в таких делах женщина.

– Я к нему зайду после, ты же знаешь, где он живёт, и поговорю, что, мол, Надя хотела руки на себя наложить из-за него: думаю, что прибежит Иван к тебе с успокоениями, а ты уж не зевай – и в постель. Мириться с любовником нужно только в постели: там он прощает всё, что было, и всё, что будет, – закончила Бася.

Надежда приободрилась, тут вошла Таня, вернувшись из дома, и трое девиц, две из которых были с любовным опытом и познали сладость мужчин, а третья лишь слышала об этом и втайне мечтала, принялись пить чай, обсуждая мелкие житейские дела и городские сплетни.

Несмотря на уверения Баси, в напрасном ожидании Ивана прошёл вечер, потянулись дни недели, заполненные учёбой в семинарии, а от сбежавшего любовника не было известий, и Надежда окончательно решила, что Иван её бросил.

Через два месяца учёба заканчивалась, и ей предстояло искать место учительницы в земской школе или в младших классах городской школы, и она написала письмо тёте Ане с просьбой узнать про учительство в родном Витебске, и можно ли ей будет жить в этом случае у тётки или надо уходить на съёмную квартиру.

Неделя прошла и в субботу, в урочный час в дверь постучали и вошёл Иван, как всегда с ворохом покупок из лавки, бутылкой вина и бутылкой водки, торчавшими из карманов его нового костюма.

Надежда, следуя наставлениям Баси, радостно кинулась ему на шею, обняла и прижалась плотнее, чтобы возбудить в нём желание себя и тотчас удовлетворить это желание, поскольку была в одном лишь халатике, застёгнутом на одну пуговицу.

Приманка женским телом сработала, и торопливо сбросив одежду, и сняв халатик с девушки, Иван оказался в горячих объятиях Надежды, сильным толчком вошёл в неё и началась любовная гонка, где каждый старался показать, что его желание сильнее.

Всё это проходило в полном безмолвии, без единого слова, и лишь короткие стоны и вздохи сопровождали любовников в их занятии любовью. Отчуждение быстро прошло, притворная, поначалу, страсть Надежды уступила место истинному наслаждению в объятиях Ивана, и они дружно и одновременно слились в последнем судорожном приступе чувственности, и, застонав от удовлетворения, замерли в объятиях, продолжая ощущать друг друга как единое целое. Вспыхнувший в головах любовников фейерверк наслаждения медленно угасал, оставляя тёплую пустоту неподвижного смирения чувств.

Надежда пошевелила онемевшими ногами и прижалась к щеке Ивана долгим и благодарным поцелуем. Иван, позабыв, с какой целью он вернулся сюда к Наде, взял девичью грудь в свою ладонь и ответил на ласкание Надежды чувственными поцелуями в губы, шею, соски грудей, живот, в бархатистую теплоту лона – сегодня примирение состоялось, а что будет завтра – одному Богу известно.

Надежда блаженно улыбалась в ответ на ласки мужчины, понимая, что он вернулся в её жизнь не только в постели, и теперь всё будет по-прежнему, а может быть и лучше.

Наступили весенние сумерки, усмирённая плоть потребовала пищи, и любовники, встав с постели, совместными усилиями начали готовить ужин из покупок, принесённых Иваном. Иван, как всегда, надев брюки и рубашку, принялся хлопотать у самовара, а Надежда наводила порядок на столе.

– Надо бы мне купить халат, чтобы переодеваться здесь и не носить грязь с улицы, – сказал Иван свои первые слова после встречи, разжигая самовар.

– Не только халат, но и тапочки, – ответила Надежда. – Я давно хотела купить, но не знала, как ты отнесёшься к этому, да и Татьяну опасалась ставить в известность о наших постельных отношениях, но теперь она всё знает, после нашей размолвки, потому можно не скрываться больше.

– Иван, зачем ты купил водки? Ты же не пьёшь водку? – спросила Надежда, когда Иван вынул из карманов пиджака бутылки водки и вина и поставил их на стол.

– Думал, что нам вместе уже не будет хорошо, и решил выпить стакан водки, чтобы захмелеть и легче было мириться с тобой, но ты меня опередила своей женской лаской, и водка теперь не потребуется, а вот вина мы выпьем за наш мир и согласие. Он откупорил бутылку вина, чертыхаясь, что опять не купил штопор, и приходится проталкивать пробку внутрь, налил вино в чашки и предложил:

– Давай, Надюша, выпьем за наше примирение после глупой размолвки: ты меня огорчила, я вспылил, но впредь будем осторожнее и не надо нам вспоминать прошлое. Что было с нами до нашей встречи, не должно мешать нашим отношениям, но я прошу, чтобы ты ни словом, ни делом никогда не напоминала мне о своём прошлом, а мне скрывать нечего, поэтому я и не причиню тебе огорчений из-за своей жизни до нашей встречи.

Они выпили вина, Иван подлил ещё и продолжил рассуждения: – Я не сделал тебе, Надюша, ничего плохого, не совращал из девиц, и если так случилось, что мы живём в плотском грехе, как говорят попы, то давай так будем жить и впредь. Скоро наша учёба закончится и придётся выбирать место учительской службы. Я уже договорился со смотрителем училищ в городе Орше, где учился, как и ты, на земского учителя, меня там знают, и я предлагаю, Надюша, поехать со мною, работать вместе и жить вместе – общество сейчас либеральное после революции 1905 года, и нас не очень осудят.

Жить вместе – это не раз в неделю встречаться для ублажения плоти, тебе такая жизнь может и не понравиться, возможно, и мне тоже. Тогда мы мирно разойдёмся по своим путям-дорогам, а если нам вместе всегда будет хорошо, то через год-другой мы обвенчаемся, но если будет ребёнок, и ты будешь не против, то обвенчаемся раньше. Такое вот моё предложение тебе. Подумай, если хочешь, и потом дашь ответ, а пока снова выпьем за наше с тобой грехопадение в плотских утехах. За такой сладкий грех с тобой, я готов вечно гореть в геене огненной в аду, который нам сулят попы за наши грехи земные, – закончил Иван, ожидая ответа от девушки.

– Мне не надо долго думать, – отвечала Надежда, – я сама выбрала тебя в тот, первый наш вечер и не жалею о своём выборе. Ты пришёлся мне по душе, и пусть всё остаётся, как есть. Я согласна уехать с тобой вместе и жить вместе, пусть и без венчания. Знаю, что ты не обманешь меня, и не бросишь на произвол судьбы, как тот, – она замялась, подбирая слова, – первый, не хочу