Тонкая работа - Сара Уотерс

— Тогда послушай меня, — сказала я, на этот раз тихо-тихо, едва выдыхая слова, из боязни, что сестра Спиллер услышит. — Послушай меня. Я могу отвести тебя к нему. Я знаю, где его найти. Даже дом знаю. Я тебя туда отведу. Но прежде ты должен мне помочь отсюда выбраться.

Если я и слукавила, говоря, что знаю, где искать Джентльмена, то это была не совсем ложь, потому как я знала почти наверняка, что, стоит мне добраться до Лондона и заручиться помощью миссис Саксби, я быстро его отыщу. Но тогда я готова была и солгать. Думаю, и вы бы так поступили на моем месте. Чарльз уставился на меня и отер слезы рукавом.

— Помочь вам выбраться? Но как? — спросил он. — Почему вы сами не можете выйти, когда вам захочется?

Я не сразу ответила.

— Они считают меня сумасшедшей, Чарльз. Есть бумага с подписью — не важно чьей, — которая удерживает меня здесь. Таков закон. Видишь вон ту сестру? Какие у нее руки? У них тут двадцать таких же, и ручищи у них дай боже, они знают, как пустить их в ход. А теперь посмотри мне в глаза. Разве я безумна?

Он посмотрел, поморгал.

— Ну...

— Конечно же нет. Но здесь есть такие искусные безумцы, которые выдают себя за нормальных, и врачи и сестры не видят разницы между ними и мной.

И снова он огляделся по сторонам. Потом посмотрел на меня — точно так же, как за минуту до того я сама на него смотрела: как будто увидел меня впервые. Посмотрел на мои волосы, на платье, на грубые резиновые ботинки. Я поспешно спрятала ноги под платье.

— Я... я не знаю, — сказал он.

— Не знаешь — чего? В чем сомневаешься? Хочешь назад к тетушке, в свинарник? Или хочешь служить у мистера Риверса, в Лондоне... В Лондоне, заметь! Вспомни про слонов, на которых можно покататься за шиллинг. Трудно сделать выбор?

Он потупил взор. Я глянула на сестру Спиллер. Та зевнула и достала из кармана часы.

— Свиньи? — быстро проговорила я. — Или слоны? Выбирай. Ради бога, выбирай скорей.

Он пожевал губами.

— Слоны, — сказал он, помолчав немного.

— Молодец. Молодец. Слава богу. А теперь слушай. Сколько у тебя денег?

Он помялся.

— Пять шиллингов и шесть пенсов, — ответил он.

— Хорошо. Вот что ты должен сделать. Дойти до любого городка и найти слесарную мастерскую, а когда найдешь, то попросишь у них... — Я закрыла ладонью глаза. Мне показалось, что мутная вода вновь поднимается, разум затягивает пелена. Я чуть не вскрикнула от испуга. Потом пелена спала. — Попросишь у них болванку для ключа — обычного ключа, в один дюйм. Скажешь, хозяин просил. Если откажутся продавать, тогда своруешь. Не смотри на меня так! Мы им другую вернем, как только доберемся до Лондона. Когда получишь болванку, держи крепче, не потеряй. Пойдешь с ней к кузнецу. Достанешь напильник — видишь мои пальцы? — вот такой ширины. Покажи мне, какой ширины... Умница, понял. И напильник тоже храни как зеницу ока. Потом принесешь все это сюда, на следующей неделе — в следующую среду, только в среду! Ты меня слышишь? — и передашь мне. Понял меня? Чарльз?

Он уставился на меня. Я снова начала злиться. Но тут он кивнул. Потом увидел что-то за моей спиной и дернулся. Сестра Спиллер покинула наблюдательный пост у двери и теперь направлялась к нам.

— Время вышло, — сказала она.

Мы поднялись. Я оперлась о спинку стула, чтобы не упасть. Посмотрела на Чарльза — словно собиралась прожечь его взглядом. И снова схватила его за руку.

— Запомнил, что я сказала?

Он кивнул испуганно. Потупил взор. Стал высвобождать руку и отступил на шаг. Потом случилась странная вещь. Я почувствовала, как пальцы его скользнули по моей ладони, и поняла, что не могу его отпустить.

— Не уходи! — Слова вырывались из меня сами, помимо моей воли. — Не оставляй меня здесь, умоляю!

Он подскочил как ужаленный.

— Ну хватит, — сказала сестра Спиллер. — Времени нет. Пойдемте.

И попыталась отцепить меня. Ей это не сразу удалось. Высвободив руку, Чарльз сразу же прижал кулак к губам.

— Печально, не правда ли? — сказала ему сестра Спиллер, придерживая меня. Плечи мои вздрагивали.— Не обращайте внимания. Они все так. Мы говорим, лучше вовсе не приходить, чем так. Лучше не напоминать им о доме. Они от этого возбуждаются.

И крепче обхватила меня. Чарльз побрел к выходу.

— И непременно расскажите домашним, в каком плачевном виде вы ее застали, обещаете?

Он посмотрел на нее, потом на меня и кивнул.

Я сказала:

— Чарльз, прости меня. — Зубы мои стучали, трудно было говорить. — Не обращай внимания. Это ничего. Ничего страшного.

Но я же видела, как он смотрит на меня: думает небось, что я и впрямь сумасшедшая, а раз он так думает, тогда я пропала, так навсегда и останусь у доктора Кристи и никогда не увижу миссис Саксби, и никогда не смогу отомстить Мод. И благодаря этой мысли я пересилила страх. Взяла себя в руки, и сестра Спиллер меня наконец отпустила. Подошла другая сестра — проводить Чарльза до дверей. Мне разрешили посмотреть, как он уходит, и — о! — это все, что мне оставалось делать, а так ведь хотелось броситься следом за ним! Он обернулся, споткнулся на пороге и встретился со мной глазами. Вид у него был ошарашенный.

Я попыталась изобразить улыбку, но, наверное, у меня это плохо получилось.

— Помни! — крикнула я ему неожиданно для себя самой звонким и пронзительным голосом. — Помни про слонов!

Сестры так и покатились со смеху. Одна пихнула меня в бок. Силы мои иссякли, и от несильного тычка я свалилась как подкошенная. Лежала, скорчившись, на полу, а они стояли надо мной и хохотали: «Слоны, вот умора!» — и утирали слезы.

Неделя прошла ужасно. Разум ко мне вернулся, и в доме стало совсем невыносимо, и я подумала, до чего же я дошла, раз к такому притерпелась. Что, если за следующие семь дней снова привыкну? А может, я отупела? Что, если Чарльз вернется, а я с перепугу его не узнаю? Эта мысль меня едва не доконала. И я решила делать все возможное, чтобы опять не скатиться в прежнее полуобморочное состояние. Я щипала себя за руки, пока они не почернели от синяков. Кусала язык. Каждое утро я просыпалась с ужасным ощущением, что время уходит, а я его не замечаю. «Какой сегодня день недели?» — спрашивала я у мисс Уилсон и миссис Прайс. Они, разумеется, не знали. Мисс Уилсон всегда казалось, что Страстная пятница. Тогда я обращалась к сестре Бекон.

— Какой сегодня день недели, сестра Бекон?

— День наказания, — всегда отвечала та, потирая больные руки.

И еще я боялась, что Чарльз не придет больше — что я напугала его своим безумным видом или что с ним что-нибудь случится. Я представляла себе всякие, даже вовсе невероятные причины, по которым он не сможет прийти сюда: например, его поймают цыгане или воры, затопчут быки или попадутся порядочные люди и уговорят вернуться домой. Однажды всю ночь лил дождь, и я представила, как он там спит в канаве: что, если канаву зальет водой и он утонет? Потом сверкнула молния, прогрохотал гром, и я представила, как он прячется под деревом, а в руке — напильник...