Всеобщая история стран и народов мира - Оскар Йегер

Флагелланты

Другим следствием эпидемии были процессии «бичующихся». Общественное мнение было способно видеть в этом страшном бедствии не что иное, как ниспосланное Богом наказание, а против этого не могло быть никакого другого средства, как покаяние, выражавшееся в виде тягостного, грубого, потрясающего самоистязания, которое должно было хотя бы до некоторой степени соответствовать ужасной небесной каре. В Австрии, по-видимому, прежде, чем в других странах, такие кающиеся стали сходиться толпами и затем в виде длинных шествий переходить из города в город, с места на место, по всему пространству германского королевства. Городские хроники дают весьма живые описания этих покаянных странствований, которые вскоре превратились в настоящее бедствие для местных жителей: вот одна из таких процессий, человек двести, со знаменем и свечами, с красными крестами, нашитыми на шляпах, тянется попарно по направлению к Страсбургу. Там, где они приближаются к деревне, начинается громкий перезвон колоколов. Впереди всей процессии идут двое запевал. Той печальной песне, которую они распевают, понемногу начинает вторить хор. Население села встречает их в полном составе, оглядывает с любопытством. Они идут в церковь, преклоняют колена и затем, после краткого песнопения, падают крестом наземь. Тогда запевалы затягивают над ними заунывным и однообразным тоном:

Бичевание они совершали над собой дважды в день. Под звуки тех же заунывных песнопений они торжественно выходили в поле и бичевали себя по обнаженному телу ремнями, к которым на концах были пришиты пуговицы или вбиты небольшие гвозди. Подобные самоистязания допускались церковными обычаями, но то возбужденное состояние, в которое бичующие приводили себя, выражалось иногда в весьма опасных крайностях. Эти процессии спустя некоторое время не только превратились в удобное прикрытие для всякого рода непристойностей и пороков, но и привели к дерзким пререканиям с духовными властями. Бичующиеся, возгордившись, стали относиться к священникам с пренебрежением, ссылались на небесное откровение – на послание, будто бы ниспосланное с неба, а в этом послании было написано для всеобщего сведения, что Господь, прогневанный греховностью мира, хотел уже окончательно разрушить мир и лишь с великим трудом дал умолить себя своей матери и своим ангелам. Когда же духовенство обращалось к вожакам «бичующихся» и спрашивало их, уверены ли они в подлинности этого послания, те отвечали на вопросы злобными сомнениями в подлинности Священного Писания.

Все это привело, наконец, в 1349 г. к папскому запрещению всяких странствований «бичующихся», и все города перестали впускать к себе их процессии. Тот, кто желал бичевать себя, мог бичевать себя тайно, в своем доме, сколько ему угодно, – так решили городские власти Страсбурга.

Золотая булла. 1356 г.

Для Германии в целом правление Карла IV главным образом было важно из-за той конституции 1356 г., которая после долгих обсуждений на рейхстагах в Нюрнберге и Меце была окончательно оформлена и, по привешенной к ней золотой печати, получила впоследствии название «Золотой буллы».

Не следует забывать, что эта булла до самого конца Германской империи (в прошлом столетии) составляла основной закон ее организации, ее строя, а поэтому положила во многих отношениях конец своеволию. Она устранила всякое папское участие в избрании королей. Городам запрещала прием в свою среду граждан извне, а также ограничивала их права на союзы и коалиции. С другой стороны, были определенно указаны и права князей по отношению к различным категориям их подданных. Главным образом содержание буллы касалось избрания римских королей, а также прав и имуществ курфюрстов. В ней перечисляются все семеро главных избирателей: три архиепископа – Майнцский, Кёльнский и Трирский, король Чехии, пфальцграф Рейнский, герцог Саксонский, маркграф Бранденбургский. Избрание решается большинством, на избрание созываются курфюрсты архиепископом Майнцским месяц спустя после кончины императора, а если бы такого созыва не последовало, то они и без приглашения съезжаются во Франкфурт-на-Майне. Избирательные права курфюрста тесно связаны с его землей, которая, как нерушимое целое, переходит в наследство к его первенцу, причем все подданные курфюрста, по их особой и важной привилегии, судятся исключительно в местных судах. В силу привилегии о невызове (de non evocando) никто не имеет права апеллировать на решение этих судов в высшую инстанцию. Курфюрстам на их территории принадлежат так называемые «регалии» – право чеканить монету, назначать пошлины, водворять или не водворять у себя евреев. Таким образом, на основании этой буллы они становились полными господами своей земли и составляли некоторого рода олигархию, которая резко выделялась из остальных князей и в сильнейшей степени возбуждала их зависть. Кроме того, булла предписывала главе государства ежегодно в определенные сроки съезжаться с курфюрстами для решения важнейших государственных дел: важнейшим из курфюршеств, Чешским, владел сам Карл и, судя по тогдашнему положению дел, имел право надеяться, что ему удастся то, что не удалось его предшественникам, а именно: удержать императорскую власть в своем доме и таким образом, хотя и при помощи некоторого обхода – через олигархию – создать для Германии монархию в лице представителей Люксембургской династии.

Правление Карла в Чехии

Этого монархически-династического положения можно было достигнуть, только обладая большим личным могуществом, сосредоточенным в руках одного дома. На этом основании установилась монархическая власть несколько позднее, 500 лет спустя. Стремлением к такому возможно большему и возможно прочнейшему единовластию был проникнут и Карл IV. Он шел к своей цели осторожно, последовательно и разумно, как настоящий государственный муж, не слишком, впрочем, заботясь о нравственной чистоте избираемых им средств.

Особенной похвалы заслуживает его управление своей наследственной землей, королевством Чехией, горные промыслы которой обеспечивали ему прочное финансовое положение. Он создал здесь и порядок, и полнейшую безопасность при помощи строгого правосудия. Он зорко следил за постепенным возрастанием народного благосостояния, за виноградарством и плодоводством, за обработкой рудников, за постройкой мостов и проведением дорог, за правильной чеканкой монеты, за усовершенствованием городской жизни.

Вскоре его столичный город, Прага, значительно им расширенный, мог уже соперничать с любым из итальянских городов и превзошел значением многие из городов по эту сторону Альп. Особенно к его заслугам можно отнести основание Пражского университета, первого в Германской империи, к тому же основанного им в начале его правления, в 1348 г.

Одновременно с этим он заботился о постройке моста через Влтаву и о сооружении Пражского собора, и такое соединение забот о чисто материальных нуждах населения с заботами о его духовных стремлениях характеризует Карла IV как замечательного правителя.

Германия

Многие укоряли его за то, что он не в такой степени заботился об остальной Германии и как бы забросил ее. Но для того, чтобы заботиться о ней в равной степени с Чехией, он должен был бы иметь право распоряжаться и Германией как своим государством. Всеми средствами стремился он к расширению своих личных владений, и времена были очень благоприятны в этом отношении для правителя сильного и умелого, обладавшего значительными материальными средствами. Особенно сильно способствовала этому расширению владений рознь и беспутство, которые господствовали в доме Виттельсбахов, между тем как сам он действовал в полном согласии со своими братьями Иоанном-Генрихом и Вацлавом. Первый из них правил Моравией, как леном Чешского королевства, второй – родовым владением дома (ныне герцогства) Люксембургского. Важнейшее из родовых владений Виттельсбахов, Бранденбургскую марку, Карл понемногу скупал у младшего из шести сыновей своего предшественника Оттона и, наконец, по договору 1373 г. окончательно выкупил всю с помощью последней выплаты 500 тысяч золотых гульденов. Надо заметить, что некоторая часть этого владения, Нижне-Лужицкая земля, уже давно была поглощена Люксембургом. При этом с обычной своей политической ловкостью Карл вполне сумел изолировать Виттельсбахов, так что им оставалось лишь одно – принять условия, предлагаемые императором. Титул курфюрста был сохранен за последним из маркграфов Виттельсбахского рода до самой его смерти. Еще легче ему удалось присоединить к Чешскому королевству Силезию, лежащую между Чехией и Бранденбургской маркой. Еще раньше в значительной степени удалось онемечить эту страну, делившуюся на 16 более или менее слабых княжеств. Еще отец Карла IV, пользуясь благоприятными обстоятельствами, успел обратить некоторые из этих княжеств в чешские ленные владения, и Карл продолжал следовать системе отца. Рядом с этими более значительными приобретениями Карл IV не упускал случая увеличивать свои владения во всей Германии небольшими клочками – покупкой замков и городов, графств и баронств. Он был настолько дальновиден, что трудился для будущего и понимал, в какой степени даже небольшое владение могло быть прибыльным в руках человека, имеющего власть. Постепенно он распространил свое владычество на все онемеченные славянские земли, от берегов Дуная до балтийского взморья – Чехию, Моравию, Силезию, Верхне- и Нижне-Лужицкую марку, Бранденбург. А в 1364 г., совершенно в духе того жадного до наследования времени, он заключил с Габсбургским домом договор, по которому в случае вымирания одного дома другой – переживший – должен был унаследовать все владения вымершего дома. Сближение же с императором послужило на пользу Габсбургов в том отношении, что они приобрели Тироль, который Карл после кончины несчастной Маргариты в 1369 г. отдал в лен своему зятю, герцогу Рудольфу IV Австрийскому. Такие брачные союзы были в ту пору надежным связующим звеном и вообще в большом ходу. В такой брачный союз Карл вступил и с домом Гогенцоллернов, начинавшим тогда приобретать значение. Он женил своего сына Вацлава на одной из гогенцоллернских принцесс. Этот брак вскоре был расторгнут императором, когда ему представился случай женить сына на более видной и выгодной невесте – наследнице венгерской короны. Мало того, он вступал даже в такие договоры с князьями, по которым предполагал сочетать браком между собой детей, еще не родившихся, которые должны были родиться в ближайшем будущем.