Джихангир-Император. Прошедшее продолженное время - Александр Петров

– Занятно, – сказал я. – Штрафники, уголовники… Столько нового про себя узнаешь. Надо бы мне консультанта по прошлой жизни нанять. Чтобы знать, кого в десны целовать, а кого опасаться.

– За этим дело не станет, – обнадежил меня владыка. – Будет вам человек надежный, верный, который в курсе всего. А потом мы его…

– Да, мягко стелешь, владыка, – заметил я. – Видать, подлость готовишь.

– Ну что вы, как можно, – глядя на меня честными и преданными глазами, залебезил рыжий князь.

– Ладно, завтра поговорим, – произнес я, предлагая заканчивать.

– Хорошо-хорошо. Но как же со штрафниками из Покрова?

– Да к чему такая спешка? – поразился я.

– Вы Данилку не знаете, – с елейной улыбкой. – Первым бы делом освободить потребовал.

– Ну так освободи, – пожав плечами, ответил я. – Только в город их не пускай. Размести поодиночке, без права видеть друг друга, по деревням и поселкам. И без них во Владимире уголовников хватает.

– Будет сделано, будет сделано в лучшем виде, – заверил князь.

По лицу владыки расплывались ужас и недоумение. Возможно, до рыжего только сейчас в полной мере дошло, что под личиной мальчишки действительно совсем другой человек, воскресший мертвец, основатель государства и династии. Тот, кто действительно может потребовать отчета за все ошибки и злоупотребления, а потом дать под зад коленом.

Выходя из кабинета, в тамбуре между двойными дверями я вдруг уловил в воздухе остатки сладкого парфюмерного запаха, точно тут стояла надушенная женщина. Надеясь увидеть, кто это был, я выскочил наружу. Но коридор был пуст. Кроме воняющих железом, потом и кожей охранников у княжеского кабинета никого не было.

Я отправился в свою башню, приказав так кстати подвернувшемуся сейчас утреннему лейтенанту принести мне мой автомат, магазины и цинк патронов. Завтра я планировал пойти на стрельбище, проверить свое умение обращаться с оружием.

Много лет подряд, в тяжелые годы выживания, АКМ был для меня просто частью тела. Постоянное использование развило навык настолько, что попасть не целясь по любому предмету в пределах видимости стало не сложнее, чем указать на него пальцем. Я бы скорее согласился пойти куда-то без штанов, чем без тридцатизарядного друга».

– «Тут программа контроля снова выкинула меня в реальность. На этот раз колбасило довольно долго, прежде чем картинка восстановилась», – выделил голосом чтец вставку Энфилда.

Тут Эндфилд решил, что небольшой перерыв ему не помешает и отправился полоскаться в бассейне.

Капитану прискучило валяться, пролеживая бока. Он облачился в вакуум-костюм и пошел инспектировать работы. Разумеется, в его присутствии не было необходимости, и он больше мешал, чем помогал.

Однако в отполированном до зеркального блеска гигантском цилиндре Джеку лучше думалось. Тем более что часть оборудования не была спроектирована и требовала принципиальных решений, которые определят направленность и свойства производственного комплекса.

Посвятив половину дня общению с услужливыми, но дотошными ИИ, Эндфилд вернулся, тщательно давя раздражение. Компьютеры были абсолютно правы, требуя от человека определить, что он собирается штамповать в громадной каменной трубе.

Автоматика смоделировала летний вечер, роботы накрыли стол с постимперскими яствами и тонкими винами. Джек без интереса попробовал чудеса баалградской кухни, налил вина, но так и не прикоснулся к нему, слушая читающий автомат под легкое потрескивание свечей.

«…Снова был одинокий вечер, и снова моя беспощадная память не оставляла меня. Больше всего было обидно, что рыжий петушок, по недоразумению князь Владимира, бросил мне в лицо оправдание своей беспросветной тупости. Да, я творил ужасные вещи. Но он, сажая на колья по любому поводу в относительно благополучное время, как бы поступил на моем месте? «Однако может, он не так уж и неправ, – пролетело у меня в голове. – Надо было тогда взорвать все до основания, меньше было бы головной боли теперь»…

– …Мы, как единственные законные представители власти, предлагаем вам сотрудничать с нами, а не конфронтировать. Последствия могут быть печальными как лично для вас, так и для тех людей, которые вам не безразличны.

Транковые ретрансляторы Останкино по-прежнему исправно работали, несмотря на то, что башня находилась на давно вымершей территории.

– Кого вы имеете в виду, полковник? – поинтересовался я.

– Вашу дочь и жену.

– Шлюху можете расстрелять прямо сейчас.

– И девочку тоже? – прошелестел искаженный эфиром голос. – И людей из вашей так называемой эниологической группы с их семьями?

– Полковник, чего вы хотите? Вряд ли вы добьетесь добровольного сотрудничества такими методами.

– Да мне плевать на добровольность, слышите вы, Волков, – взорвался динамик транка. – Ты, сукин сын, беспринципный деляга и эгоист, у меня миллионы беспомощных людей в городе, у меня тут эпидемия, катастрофа в полный рост. А единственный человек, который может помочь, предпочитает свалить. И мне плевать, добровольно или по принуждению, но ты поможешь мне их спасти.

– Полковник, чего ты других за идиотов держишь? – возразил я. – Да тебе плевать на эти миллионы. Ты давно делаешь склады в тоннелях и обустраиваешь станции и бункеры для собственного комфортного житья. Давно известно количество счастливцев, идет борьба и торг за места подземного «рая». А на всех остальных тебе класть из-под хвоста. Не пизди, полкан.

Радио, издав странный, хрюкающий звук, в котором легко различалось «пошел ты на хуй», замолчало. Вокруг был все тот же предрассветный сумрак, кучи жеваного снега угрюмо серели в неверном свете. Стояла неправдоподобная, мертвая тишина, подчеркивая, что бетонных коробках вокруг нет ни одного живого человека. Только негромко урчал привод антенны… да горел монитор биолокатора, показывая пустоту вокруг. Все происходящее казалось нереальным. Когда-то я мечтал о тишине, месте без шума машин, без бубнежа ближайших соседей, без звуков музыки и телевизора, доносящихся из квартир. Но теперь мне было не по себе, будто я тонул в этом мертвом покое. В небытии хотелось раствориться, десятки тысяч погибших жизней вокруг затягивали, предлагали не спешить, остаться, стать частью этой тишины.

Я первый очнулся от заминки. Сознание подсказало, что надо действовать, надо выбираться, надо спасать моих ребят.

– Двигайся понемногу, – сказал я водителю. – А то этот гусь, похоже, пеленг взял.

Андрей стал понемногу сдавать задом, выбираясь из-за снежного вала. Потом выбрался на дорогу и застыл, ожидая моих дальнейших указаний.

– Поехали, – сказал я.

– Куда?

– К гаражам, ебена мать, куда же еще? Грузовикам скажите, чтобы за нами двигались.