Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

– Они были рабами-гребцами на галере. На зроссанской галере - вот что она сказала мне.

Оди хлопнула СарториИрвраша по плечу.

– Послушай, Сартори, в сущности, доказать, что между двумя континентами некогда существовала сухопутная связь, гораздо проще - стоило лишь достать из шкафа в моей каюте старинные карты и взглянуть на них. Всем известно, что на рандонанском берегу есть Пупориан, хотя мало кто знает, что на берегу Зроссы есть порт, зовущийся Пупевин. На староалонецком «пуп» означает «мост», а на местечковом алонецком «пу» и «пуп» - одно и то же. Следы прошлого можно найти в языке, если знаешь, что искать.

Госпожа адмирал рассмеялась, и СарториИрвраш почувствовал досаду от ее вечного сиборнальского высокомерия.

– Если тебе невмоготу терпеть запах, дорогая, ты можешь подняться на палубу.

– Мы скоро должны увидеть Киивасиен. Это портовый городок. Ты, наверно, знаешь, что «асс» и «ас» на древнеалонецком означает «море» - почти так же, «аш», слово «море» звучит на понитпотском.

Завершив эту небольшую лекцию очередной улыбкой, госпожа адмирал удалилась, ловко взобравшись по трапу на палубу.

На следующий день Глиат, к немалому удивлению СарториИрвраша, поранилась. Он нашел гиллоту в углу клетки - на полу под ней растеклась лужа золотой крови. Через переводчика он попытался добиться от фагорши ответа. Выслушивая его, СарториИрвраш пристально наблюдал за выражением ее лица, но не сумел отыскать на нем и тени эмоций.

– Нет, она совершенно здорова. Это не рана, а месячные. У гиллоты наступил менструальный период.

Переводчик взглянул на двурогую с отвращением, но промолчал, сознавая свой невысокий ранг.

СарториИрвраш заметил это и тут же понял, что сам не испытывает ненависти к фагорам - она ушла из его жизни, как и многое другое; теперь он лишь сожалел о том, что в прошлом по своему скудоумию пренебрегал историей фагоров, не учил их язык. Все это он предоставил королю ЯндолАнганолу - королю с противоестественной верой в двурогих. Вместе с тем он помнил, что сексуальные особенности фагоров были известны на улицах Матрассила всем до последнего мальчишки; он вспомнил, что менструальный цикл самок анципиталов, не людей, но уже и не животных, - однодневный, с истечением крови из влагалища, - предшествует периоду гона и активного спаривания. Полузабытый брезгливый шепот зазвучал у него в ушах, и он понял, отчего исходящий от фагорши запах гораздо сильнее обычного.

СарториИрвраш почесал щеку.

– Спросите ее, каким словом они называют менструации?

– Это слово на языке фагоров звучит как «теннхр». Сударь, может быть, позвать матросов, чтобы ее окатили водой из шланга?

– Спросите ее, как часто у нее наступают месячные?

Чтобы заставить гиллоту ответить, ее пришлось как следует пихнуть ногой. Фагорша по-прежнему была связана. С громким хлюпаньем она выпускала и втягивала из ноздрей длинные розовые сгустки слизи. В конце концов она призналась, что в течение малого года у нее бывает десять периодов месячных. СарториИрвраш кивнул и вышел на палубу, чтобы отдышаться. Бедняга, думал он о гиллоте; жаль, что люди и фагоры не умеют ужиться мирно. Когда-нибудь, в один прекрасный день, дилемма люди-фагоры так или иначе разрешится. Но вряд ли он доживет до этого времени.

Они шли впереди муссона, подгоняемые его дыханием, всю ночь, весь следующий день и следующую ночь. Пошел дождь, постепенно превратившийся в непроглядный ливень, отгородивший «Золото дружбы» от других кораблей флотилии. Пролив Кадмира остался позади. Вокруг теперь был только серый Нармоссет, нескончаемая череда волн с белыми гребнями. Казалось, весь мир состоит из воды.

На пятую ночь разыгрался шторм, и корабли качало на волнах так, что иногда палуба становилась почти вертикально. Остролисты и апельсины, растущие в кадках вдоль шкафута, все до единого смыло за борт, и очень многие страшились того, что волны перевернут корабль и всем придет конец. Моряки, народ суеверный, пришли к капитану и потребовали выбросить пленную фагоршу за борт, поскольку всем и каждому было известно, что анципитал на борту - дурная примета. Капитан согласился. Он уже перепробовал все другие способы - без толку.

Несмотря на поздний час, СарториИрвраш еще не спал. Во время шторма спать было бесполезно. Увидев, что пленницу волокут к лееру, он запротестовал. Но никто не стал его слушать; по приказу капитана его отвели в трюм, в его каюту. Он был иноземец, к тому же в любую секунду его могло смыть за борт - никому недосуг было возиться с ним. У себя он ничком упал на койку, а Глиат отвели к лееру и бросили за борт, в бушующее море.

Уже через час ветер улегся. К началу полусвета, когда впереди показался Пурич, паруса наполнял только спокойный легкий бриз. На рассвете матросы «Дружбы» увидели и другие корабли, чудом уцелевшие и, как оказалось, все это время пробывшие совсем рядом - Бог Азоиаксик был к ним благосклонен. Вскоре можно было надеяться увидеть сквозь утренний розовый туман у устья Касола порт Киивасиен.

Странный небывалый мрак окутывал края горизонта. Море вокруг кишело дельфинами - они стрелой проносились под самой поверхностью и то и дело выпрыгивали из воды. Над мачтами корабля кружили сотни прибрежных птиц. Птицы летали молча, но биение их бесчисленных крыльев напоминало шум дождя, не ронявшего на палубу ни капли. Когда над палубой разнесся сигнал горниста «Добрая весть», это мало кого обрадовало.

Ветер стих, и паруса обвисли и застучали по мачтам такелажем. В виду близкого берега четыре корабля сошлись плотнее.

Подняв подзорную трубу, Денью Пашаратид осмотрела узкую песчаную полоску, отмеченную бело-пенной полосой прибоя. На песке, прямо перед разбивающимися волнами, стояли вооруженные люди - всего она насчитала двенадцать человек. Один из людей на берегу двинулся вперед. За прошедшие дни корабли миновали береговую полосу Рандонана; здесь начинался Борлиен, вражеская территория, и то, чтобы новость о приближающейся флотилии не достигла раньше времени Оттассола, было крайне важно; здесь их оружием была неожиданность - здесь и частенько потом, в будущей военной кампании.

С каждой минутой становилось все светлее. «Золото дружбы» связалось сигналами с «Союзом», «Доброй надеждой» и белой каравеллой, «Жрецом Ваджабхара», предупреждая их о возможной опасности.

Человек в широкополой шляпе по пояс зашел в пенистые волны. Позади людей на берегу, за косой, виднелся полузатопленный корабль. Возможно, это была ловушка и враг рассчитывал на то, что они, решив подойти к берегу вплотную, потеряют ветер и станут легкой добычей. Денью замерла на мостике; на мгновение она пожалела, что рядом с ней нет ее верного Ио; он всегда очень быстро соображал в любой ситуации.

Стоящий по пояс в воде человек развернул над головой флаг. Полосы Борлиена затрепетали на ветру.

Денью отдала приказ стрелкам готовить к залпу мушкеты по левому борту.

Дистанция между кораблями неуклонно сокращалась. Человек в прибое продолжал махать флагом. Он держался очень уверенно и безбоязненно. Эти борлиенцы - настоящие сумасшедшие…